Бабье царство. Возвращение...
Шрифт:
– Ну-ка, ну-ка, поподробней, - оживился Колька.
– Это что-то новое. У нас вроде как не было о том разговора. Бочки куда говоришь? А...
– Поподробней, это вы с Беллой Юрьевной поговорите, если интересуетесь. Это её идея, развитая Дормидонтом. А вкратце - делаем на шасси трёхтонного студебеккера не бензовоз, а виновоз. Вот от этого и пляшите.
– Ик, - растерянно икнул Васька....
– Смотреть будете?
– А что, есть на что?
– Есть. Две штуки.
– Будем, - Васька решительно мотнул головой.
– Надо разобраться, что вы там задумали с виновозами. Оч-чень интересно.
А потом тебе, Галочка, просили персонально передать,
– А то нам с Колькой надоело уже каждый раз всё на свою голову принимать. Не бойся, Белла Юрьевна не страшная и за болото тебя не прибьёт, хотя, честно скажу, очень хочет. Даже Корней боится теперь в городе показаться. Мы своё уже получили, теперь очередь звиздюлей получить за тобой осталась. Так что, готовь шею и чисть уши. Тебе предстоит узнать много нового и о себе и о своих умственных способностях. Уверяю тебя, лекция будет весьма познавательная.
Северный речной порт.
За последние несколько лет северная часть портового залива города, когда-то по совершенно нелепому случаю отошедшая компании землян, если как-то и изменилась, то внешне это было мало заметно. Если не считать, конечно, того, что на этом, пустынном прежде крае просторной сильно заболоченной прежде речной старицы, стало чуть-чуть посвободней от той массы мусорного топляка, прежде буквально устилавшим всю водную поверхность этой части залива. Теперь большая часть прятавшихся под водой древесных стволов была аккуратными высокими штабелями складирована на берегу, дожидаясь своего часа, когда извлечённая из воды мокрая древесина хорошенько просохнет на солнышке и будет пригодна для дальнейшей утилизации.
Нет, просто так жечь находящуюся буквально под стенами города, оттого и столь ценную, древесину никто не стал бы. Хотя бы потому, что побывав зачастую много лет под водой, горела она неважнецки и потому те, кто имел возможность купить нормальные дрова, предпочитали приобрести пару подвод каменного уголька с озёр или, на худой конец, прикупить с каждым днём дорожавших обычных дровишек, поставлявшихся в город лесорубами. Эта же, ни на что, кроме как на отопление домов не пригодная древесина, давно уже стояла у компании, словно кость в горле, не знавшей, куда бы их утилизировать. И по совсем недавним взаимным договорённостям была обещана Городскому Совету для распределения небогатым жителям этого города для обогрева их домов зимой. В основном тем небогатым жителям городских посадов, кто не мог себе позволить свободно прикупить воз, другой дров на местном рынке возле Дровяных ворот. Цены на дрова, из-за запрета на сплошные рубки в ближайших к городу лесах, стремительно росли день ото дня, а каменный уголёк, которым последнее время всё больше и больше торговала компания землян, заполучившая в тех краях каменноугольные копи, для многих серьёзно кусался. И как компания землян не старалась удешевить добычу и доставку, а близость к границе и постоянные набеги ящеров, сказывались на цене, и довольно серьёзно.
Обычная для любого пограничного города практика поддержки малоимущих. Когда те, кто могут, безвозмездно помогают кому-либо из своих небогатых соседей, в первую очередь кому-то из переселенцев.
Впрочем, переселенцами бедноту называли ещё по старому, давно укоренившемуся обычаю называть так всех тех, у кого не было своего угла в городе, и с нынешними временами не имевшему ничего общего. На сегодняшний день это были в основном те, кто по каким-либо
Впрочем, данный небольшой экскурс в историю Ключёвского Края и взаимоотношениям меж собой разных слоёв местного населения, не относился напрямую к тому предмету, из-за которого баронесса Изабелла де Вехтор, или, для своих, Белла Юрьевна, этим полднем посетила свою пристань. Скорее всего, сей экскурс являлся некоей флуктуацией ума её, вздумавшего что-то пофилософствовать. Наверное, голову напекло жарким августовским солнцем, вот туда и лезла всякая хрень.
Собственно сюда она явилась по совершенно конкретной, довольно неприятной причине, о каковой и собиралась известить местный люд.
Впрочем, палуба самоходной баржи, которую доводили до ума и окончательно отделывали перед отплытием на свадьбу, в этот полуденный час поражала своей безлюдностью. Словно все вымерли.
– Глеб! Глеб!
– Да чё ты каждый раз орёшь-то, Белка, словно тебя режут. Ажно в ушах от твоего голоса звенит. Молока бы тебе, что ли, холодненького выпить? Всё бы не так в ушах звенело.
Из незамеченного Белой палубного люка у неё под ногами, скрытого наваленной на палубу баржи кучей какого-то неустановленного ещё оборудования, медленно до пояса высунулся Глеб Трошин. Подняв щурящиеся после тёмного трюма глаза к зениту, он поморщился, как человек, внезапно попавший на солнце после долго пребывавший в тёмном помещении, и перевёл недовольный взгляд на стоящую над ним, уперев руки в боки Изабеллу.
– Ну чё те опять надо?
– недовольно проворчал он, продолжая щуриться на полуденное солнце.
– Виделись же вчера. Вроде как всё решили. Чего ты опять у нас забыла?
– Ласковый ты какой, - сердито проворчала Белла.
– С тобой как пообщаешься пять минут, так словно ведро лимонов скушаешь, сплошная кислятина. Докладывай! Что это ещё за история с брёвнами?
– Какими брёвнами?
– Не делай непонимающую физиономию, - рассердилась Белла.
– Что здесь делают эти люди?!
– ткнула она куда-то в сторону берега обвиняющим перстом.
– Солнце моё...
– Я не твоё солнце, я Сидора солнце. А ты не подлизывайся. Ответствуй мне. Кто эти люди и чем они тут занимаются?
– Какие люди?
Ничего не понимающий кузнец вылез наконец-то из палубного люка, и, захлопнув крышку за собой, чтоб, не дай Бог, кто-нибудь случайно туда не свалился, подошёл неспешно к высокому фальшборту баржи.
– А-а-а, эти..., - смущённо протянул Глеб, - Ну, так эта, - довольно косноязычно попытался он что-то объяснить.
– Так это ж переселенцы из портовых бараков: Потап Сивый со своими односельчанами.
– Я вижу, что это переселенцы и вижу что это Потап. Я не слышу от тебя ответа. Что они тут делают?
– Ну, так эта. Нам залив от топляка расчищают, - сделал честные, непонимающие глаза Глеб.
– А по моему, они у нас дрова воруют, - обличительно ткнула в нос Глебу своим пальчиком разгневанная Белла.
– Которые, между прочим, мы обещали Совету, чтоб он скис.
– Да нет, Белла. Какое ещё воровство? Прежние товарищи, которым мы обещали эти дрова, ничего не вывозят, всё тянут. Зимы ждут. А мне надоела эта бодяга и замусоренный берег. Вот я и разрешил Потапу со своими почистить немного залив и берег. И нам хорошо, избавимся наконец-то от ни на что не пригодного мусора, и ему неплохо, не надо дрова на зиму покупать.