Бабкино наследство
Шрифт:
– Вован, Димон, где ваш патриотизм? Вы же русские! Вы должны быть богатырями! Вы Алеша Попович и Добрыня Никитич! – сказал я.
– Точно! А интересно, кто-нибудь когда-нибудь выяснял, кто из нас… из них… в смысле богатырей, сильнее? – спросил Димон. (Почему он всегда задает такие дурацкие вопросы?)
– Так давай прямо сейчас и выясним! – Вован встал в боксерскую позу. (Господи, и этот туда же.)
– Брейк! Пусть это будет Илья Муромец! – отрезал я, а в голову полезли глупые мысли (видимо, это заразно!). Кто сильнее? Железный человек или Росомаха? Роберт Дауни или Хью Джекман?
Мои размышления прервал Хортус. Покосившись на братков, он сообщил, что отбывает по
А дурацкие мысли опять полезли в голову. Есть же еще Супермен! Его нельзя списывать со счетов, тем более что сине-красный костюмчик все еще лежит на полочке в моем шкафу. А в хорошей пьесе ружье, висящее на стене, просто обязано выстрелить, пусть даже и в конце действия.
Образ героя в кинематографе, литературе и фольклоре неоднозначен. Глядя на конкретные примеры западного и отечественного героя, можно вывести некоторые закономерности. Зорро, Капитан Америка, человек-паук, Супермен, женщина-кошка и прочие яркие представители западной культуры обычно самостоятельно, в одиночку спасают мир, а этот самый мир тихо в сторонке наблюдает за мучениями супергероя и смиренно ждет развязки. А посмотрите на отечественного супергероя. Сплошной коллективизм. Ну, посудите сами: богатыри в разном качестве и количестве, от трех до тридцати трех персон, гардемарины, Тимур и его команда, Неуловимые мстители, Чапай, Анка да Петька; Трус, Балбес и Бывалый… Хотя что это я? Эти уже немного не оттуда. Даже Иван-царевич был не один, а с серым волком. Так что Вован с Димоном просто обязаны продолжить старую русскую традицию бить врагам морду коллективно. А если они не справятся – на помощь придут мужики, бабы, старики да дети малые с рогатинами, вилами да граблями. Вы народ наш со счетов не списывайте. Народ плюс кое-какое обмундирование – о-го-го, какая сила получится. Какое обмундирование? Шапки-невидимки, например. Сколько их у нас имеется? Как одна? Давно инвентаризацию делали? Ну хорошо! А что там еще есть? Сапоги-скороходы? Гусли-самогуды? Тоже подойдут, если голову включить. Скатерть-самобранка, наконец. Хотя нет! Это не совсем то. Пожалуй, она понадобится только в финале.
То, что напереводил профессор, не укладывалось в голове Его Солнцеподобия. Манускрипт писал человек, владеющий странными знаниями. Он называл себя словом, значения которого не понимали ни профессор, ни Его Солнцеподобие. Этот человек по имени Биформис утверждал, что в родном мире диктатора есть какие-то спрятанные ворота в мир, где есть источник с водой, дарующей вечную жизнь. Живой водой. Он пошутил? Может быть, конечно, но зачем? Он же никогда не смог бы увидеть их вытянувшиеся лица. Сам-то он, похоже, не был бессмертным, хоть и жил долго. Этот Биформис так сокрушался, что был изгнан из своего мира и заперт здесь. Он жил местью и потратил свою жизнь на то, чтобы открыть ворота, что ему не удалось.
«Бессмертие! Даже представить страшно. Бессмертие – это сколько? Триста? Пятьсот? Тысячу лет? А после тысячи что? Еще тысяча? А конец будет? И что, все время один? Скучно! – Его Солнцеподобие забегал по кабинету. – Может, жену тоже напоить живой водичкой? – Его Солнцеподобие был уверен, что поиск ворот и воды просто вопрос времени. – Так она мне за пару тысяч лет осточертеет. Гарем? Нет! Это тоже не выход! Может, дети могли бы скрасить мое одиночество в бесконечности? Но какой принц не мечтает стать королем? А бессмертные сыновья, наверное, никогда не смогут унаследовать титул бессмертного отца. А если им надоест ждать? Хорошо если к этому времени я сам уже
В ногу ткнулся холодный нос Жардена. Пес завилял хвостом, преданно глядя в глаза Его Солнцеподобия.
– Может, тебя взять с собой в вечность, Жарден? – Диктатор потрепал пса по голове. – Так тебе же тоже подружка потребуется!
«Стоп! А как же мой быт? – опять задумался Его Солнцеподобие, подходя к висящему на стене зеркалу. – Постоянно меняющийся штат прислуги и кабинет министров?» – диктатор провел рукой по старинной золотой раме и сказал вслух:
– Умели же делать старики всякие бесполезные красивые штуки, а? Как ты считаешь, Жарден? – Пес в ответ еще активнее завилял хвостом.
«Может, стоит создать класс избранных? – продолжал размышлять диктатор, разглядывая свое отражение в зеркале. – Что это? Прыщик? Нет, показалось. А остальные? Не будет ли волнений и бунтов? Кто не захочет жить вечно, ну, или хотя бы долго? Нам будет грозить перенаселение. Уже сейчас нам приходится захватывать все новые и новые территории для того, чтобы прокормить быстро растущее население. И куда они так плодятся? – Его Солнцеподобие, глядя в зеркало, выпрямил спину, завел левую руку за спину, а правую сложил на груди, засунув большой палец под край борта мундира. Похоже, это любимая поза диктаторов всех времен и народов. – Нам поможет режим повышенной секретности! Глядишь, пару поколений протянем. Еще пару поколений можно протянуть на патриотизме и воинском духе. Население будет «занято» на полях сражений где-нибудь на окраине галактики. А лет через триста что-нибудь придумаем».
Осталось дело за малым. Найти эти ворота.
Ворота, конечно, нашлись. Под страхом смерти профессорские мозги почему-то работают быстрее. Только от этого проще не стало. Ворота никуда не вели. Это была просто гладкая металлическая дуга, сквозь которую Его Солнцеподобие безрезультатно бегал туда и обратно. Даже он понимал, что открыть их не помогут угрозы пыток, страшных мук и смерти. Поэтому, установив пост у таинственных врат, диктатор ретировался. Пока однажды у рядового Феллопейна не разболелся живот, а принцесса Виктория с компанией не отправилась без ведома взрослых, как мы знаем, на прогулку в заброшенный замок.
Филимон первым отправился знакомиться с нашими гостями. У нас все еще была надежда, что они не такие, какими кажутся. Вдруг они прибыли к нам как миссионеры? А что? Почему бы и нет? А мы, как радушные хозяева, должны хотя бы поздороваться! Не сразу же в драку лезть?
– Смотрите! Первое живое существо в этом мире. Интересно, оно разумно? Хотя может ли быть разумным бык? Это ведь бык? – сказал, указывая пальцем на Филимона, старшина Милн.
– Да, яркий представитель отряда парнокопытных, но выглядит он довольно смирно, – ответил биолог группы сержант Колд.
– Он один? А где пастух? И остальное стадо? – стал оглядываться бдительный майор.
– Средне прожаренный ростбиф с кровью. М-м-м… – зажмурившись, произнес ефрейтор Найт.
– Это вы меня, что ли, съесть хотите? – услышали они голос. – Я на вашем месте не стал бы этого делать. Я генно-модифицированный. Современная наука пока еще не пришла к окончательному мнению о вреде или полезности генно-модифицированных продуктов. Поэтому более осмотрительно было бы подождать некоторое время до того момента, когда не менее пяти поколений, употребляющих в пищу генно-модифицированную продукцию, докажут нам безвредность оной отсутствием какой бы то ни было мутации в своем потомстве.