Бабочка на ее плече
Шрифт:
Несмотря на ранний час, в окно уже вовсю били жизнерадостные и яркие солнечные лучи. Девушка раздраженно задернула плотные шторы, которые не закрыла на ночь, и снова упала на подушку. В комнате воцарился приятный полумрак, и Рада все же решила рискнуть и попробовать снова уснуть. Она надеялась, что сегодня ей больше не будут сниться никакие сны, ни хорошие, ни плохие.
Бер вернулся домой поздно и в дурном настроении. Впрочем, он нередко пребывал в состоянии недовольства окружающей действительностью. Парень оставил мотоцикл на охраняемой парковке в подземном гараже рядом со знакомой красной машинкой, которой тут не должно было быть. Жаль, ее хозяйка не понимает простое
На третий этаж можно было подняться пешком, но Бер решил воспользоваться лифтом и шагнул в просторный чистый холл элитного дома.
Он здесь уже пару лет жил в небольшой, по местным меркам, квартире-студии. Предпочел ее родительскому гнезду – огромным апартаментам, расположенным буквально через дорогу в элитном жилом комплексе «Рубин».
Сегодня дверь в квартиру была не заперта, Бер даже не стал доставать ключ, просто толкнул металлическое полотно и оказался в квадратной прихожей.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовался он и, не разуваясь, прошел внутрь. – Я же сказал – не приезжать…
– Ты знаешь, я прихожу когда хочу и к кому хочу. Твое упрямство и детские обиды смешны… – София сделала шаг из темноты комнаты навстречу замершему у дивана парню.
Она выглядела утонченно и грациозно – кошка, вышедшая на охоту. Длинный темно-синий сарафан был надет на голое тело и обрисовывал его плавные изгибы, скорее подчеркивая, а не скрывая. Тонкий, блестящий материал, обтягивающий чуть выступающие соски, смотрелся даже эротичнее, чем полностью обнаженная грудь. Бер с жадностью ловил каждое движение медленно приближающейся Софии, завороженно смотрел на покачивающиеся бедра, но не делал и шага навстречу. Его напряжение можно было угадать по сжатым в кулаки рукам и плотно сомкнутым, неулыбчивым губам.
– Ты чертовски плохо притворяешься. – София усмехнулась и, подцепив тонкую лямку, скинула ее с плеча, вторая сползла сама, увлекая за собой невесомый сарафан, который упал на пол, превратившись в смятую бесформенную тряпку. София переступила через него, слегка покачнувшись на высоченных каблуках, и шагнула к Беру.
Парень отвернулся и, обогнув гостью, устремился через всю комнату к широкому подоконнику, оставляя на светлом ковре с глубоким ворсом грязные отпечатки ботинок.
– Уходи, – бросил он, уставившись в окно. София медленно последовала за парнем и остановилась у него за спиной. – Мне неинтересны игры, в которые ты играешь…
– С тобой я играю лишь в одну игру, – нежно шепнула она и прижалась к Беру сзади, обхватив его тонкими руками за талию. София нетерпеливо дернула водолазку, вытаскивая ее из-под пояса джинсов, и скользнула прохладными ладонями по рельефу пресса, обвела контур пупка и спустилась ниже к полоске жестких волос. Пальцы уверенно схватились за металлическую пряжку ремня и несильно дернули в стороны, расстегивая.
– Ты стерва, София! – Бер резко развернулся, поймал ее за запястья и отвел от себя руки, но женщину это не остановило. Она низко засмеялась и качнулась вперед, прижимаясь. Пристально посмотрела в прозрачные глаза цвета бутылочного стекла, пытаясь угадать в них желание, и, заметив расширившийся зрачок, с удовольствием шепнула парню на ухо:
– Конечно, я стерва, именно поэтому завожу так сильно. Правда, ведь, Тема… или Бер тебе нравится больше?
Дизайнерские туфли на платформе и огромном остром каблуке прибавляли Софии сантиметров десять роста, и сейчас она была всего на полголовы ниже Бера. Почувствовав, что
– Признайся, тебе ведь нравится быть со мной? – мурлыкнула она и провела языком по его шее сначала мягко, нежно, в последнюю минуту резко прикусив за ухом.
– Тварь, – несильно оттолкнул ее Бер. София засмеялась, предвкушая победу, и замерла в углу рядом с окном, прислонившись обнаженной спиной к стене. Волнистые, лунные волосы рассыпались по плечам. Молочно-белые, перламутровые пряди скользнули по груди, оттеняя кожу, которая в темноте казалась загорелой.
– Иди сюда, – нежно позвала София и протянула руки. – Не капризничай. Парням такое поведение не к лицу. Особенно тебе, ты сильный, и я скучала…
Бер колебался лишь секунду, потом резко шагнул вперед и впился в мягкие податливые губы поцелуем. София со стоном ответила, прикусывая губу и закидывая длинные ноги парню на талию. Он поймал ее под ягодицы, сжав сильнее, чем нужно. С удовольствием услышал сорвавшееся с губ ругательство, впечатал спиной в стену, прижимаясь ближе, целуя увереннее, ощущая, как ее тело становится мягким и податливым, словно пластилин. Парень скользнул губами сначала по пахнущей терпкими духами шее, а потом ниже к груди. Нежно прикусил сосок и тут же обвел языком темно-коричневый ореол.
Бер уже не сопротивлялся, когда умелые руки стащили через голову темно-серую водолазку, обнажая покрытый шрамами мускулистый торс. Софии нравилось его тело и нечеловеческая сила. Она впилась зубами ему в плечо, туда, где уже несколько лет красовался отпечаток клыков не менее опасной, дикой твари. Бер сам вытащил ремень из джинсов, позволяя Софии стащить их ниже. Он ненавидел ее так же сильно, как и хотел. София была опасна, коварна и не понимала слово «нет», а еще с ней Бер мог быть почти самим собой. Мог тихо рычать в шею, сжимать в объятиях, терять голову и не бояться, что партнерша не выдержит напора страсти и сломается или просто испугается его сущности.
Софию сводили с ума его шрамы, она стонала под напором силы и была не менее вынослива, чем он сам. В минуты сводящей с ума страсти, когда горячее влажное тело прижимается сильнее, когда острые ногти впиваются в спину, а в холодных глазах зажигается пламя, казалось, только это и имеет значение. Снежная королева таяла именно в его руках и всегда возвращалась снова к нему – долгое время это заставляло Бера мириться со всем остальным.
Прозрение и сожаление наступали позже, как и неприятный липкий стыд за собственную слабость и животное поведение. С утра Бер осознавал – его снова использовали, и в очередной раз обещал себе, что этого больше не повторится. София не принадлежит ему и не никогда не будет. Она – болезнь, затяжная и трудно излечимая. Но, когда Бер сжимал ее хрупкое тело в объятиях, погружаясь в обжигающую лаву желания, мысли о сожалении разлетались вдребезги разноцветными осколками страсти и наслаждения. Хриплые стоны у уха, влажное тело, изгибающееся от ласк, судорожные порывистые движения и жалящий укус в шею напоследок – как метка «мой». Следы останутся на неделю минимум, а потом она вернется снова и не позволит сдержать данное себе обещание.
А вот он ни разу не оставил на ней ни одного синяка, даже в порыве страсти, не пометил. Наверное, потому что слишком хорошо понимал, кому она принадлежит на самом деле.
Бер стоял и курил в открытое окно. Даже в темноте комнаты, у себя дома он не любил оставаться без одежды, поэтому натянул опостылевшую до тошноты водолазку – так было спокойнее, можно почувствовать себя нормальным. Почти нормальным.
София уже ушла. Она всегда уходила сразу же. Только бросила в спину раздраженное: