Бабочка с золотыми крыльями
Шрифт:
Когда-то Асина бабушка работала актрисой. Было это очень давно, в начале пятидесятых. Клара Волкова, тогда еще молоденькая девушка, играла в одном из провинциальных театров маленькие скромные роли. Там хорошенькую инженю и заприметил Асин дедушка, приехавший в провинцию в командировку. В то время дед был еще не дедом, а бездетным вдовцом среднего возраста, партийным работником с приличным окладом, всеми соответствующими статусу льготами и трехкомнатной квартирой почти в центре Москвы. Лучшей партии расчетливая Клара и представить себе не могла. Она с радостью ушла из театра и переехала в Москву. Вскоре родился Асин папа, и молодая жена посвятила себя его воспитанию. Дедушки Ася не помнила, он умер через полтора года после ее рождения. Однако она знала, что дед боготворил жену
Слушая истории из Клариной биографии, девочка удивлялась: вот она бы ни за что не рассталась с актерским ремеслом ради того, чтобы стать женой немолодого и некрасивого (судя по фотографиям) мужчины. В Асином представлении артисты были чем-то вроде небожителей, населявших греческий Олимп. Как можно отказаться от такого счастья? И если Клара это сделала, думала Ася, значит, она была бездарной актрисой. Или не любила своей профессии. Впрочем, бездарностью она скорее всего не была, артистические способности имелись, полученные в театре навыки не пропали втуне, но пригодились для спектаклей, разыгрываемых перед домашними. Самым частым представлением было такое: мамочка, страдающая, обиженная жестокой родней, взывает о смерти. Иногда (для разнообразия) она падала в обморок или, хватаясь за сердце, опускалась в кресло с тихим стоном: «Врача, вызовите кто-нибудь врача!» Приезжала «Скорая», врач измерял Кларе давление, делал укол и, посоветовав принимать бром и валерьянку, удалялся.
Через шесть лет после кончины мужа Клара снова вышла замуж. Несмотря на свои пятьдесят с хвостом, она все еще была красива. Надо отдать ей должное – в отличие от большинства своих сверстниц и даже женщин более молодых, она никогда не расхаживала по дому неприбранная, в старом, застиранном халате. Она вообще не признавала халатов. Утром Клара набрасывала на плечи голубой пеньюар и отправлялась в ванную наводить красоту. За завтраком, который готовила и подавала Асина мама, она уже сидела в красивом платье, при макияже и прическе, благоухающая французскими духами. Два раза в месяц Клара наведывалась к парикмахеру и косметологу и выходила от них обновленная и счастливая. Ни одного седого волоса Ася ни разу не заметила в ее густых каштановых волосах. А как же иначе, при молодом-то муже!
И все же, как ни старайся, скрыть количество прожитых лет невозможно. Даже теперь, при всех успехах пластической хирургии. А уж тогда, в восьмидесятые, это и вовсе было нереальным. Морщинки, темные круги под глазами, оплывший овал лица, талия, потерявшая стройность… Характер с возрастом тоже не улучшается. Будучи подростком, Ася все пыталась понять, почему молодой интересный мужчина женился на ее немолодой бабушке, пусть красивой и ухоженной, но капризной, требовательной, не мыслящей своей жизни без постоянной заботы о себе со стороны окружающих и, самое главное, не способной никому дарить ласку и тепло. Мог бы, наверное, Роман найти кого-нибудь моложе и добрее. Только став взрослой, Ася догадалась: парню срочно понадобилась московская прописка, а тут как раз Клара подвернулась. Характер у Ромы оказался спокойный, уживчивый, вот он и ладил с Асиной бабушкой столько лет, терпел ее капризы.
Тот теплый июньский вечер навсегда запечатлелся в Асиной памяти. Сначала в прихожей зазвонил телефонный звонок. Позвонил и быстро смолк – это Клара взяла трубку параллельного аппарата в своей спальне. Ася снова склонилась над учебником и вдруг услышала короткий жалобный вскрик, а затем грохот. Девочка бросилась на звуки и в дверях бабушкиной комнаты столкнулась с Романом. Его лицо казалось испуганным, руки дрожали. Выражение тревоги было неподдельным, и Ася тоже испугалась. Спросила тихо:
– Что случилось? Опять что-то с сердцем?
Роман как-то странно, немого жалостливо на нее посмотрел, потом выдавил:
– Ты не знаешь, где у нас нашатырь?
Ася бросилась искать склянку с нашатырным спиртом в шкафчике, висевшем на стене в ванной комнате.
На этот раз Клара не играла, она и в самом деле была в обмороке. Наверное, в первый раз по-настоящему. Однако девочку поразило не это, а слова, сказанные Кларой после того, как они с Романом совместными усилиями привели ее в чувство (в ход пошли нашатырь, стакан воды, затем крошечная рюмка с коньяком):
– Говорила же я, что им не надо было лететь туда! Но меня не послушали, и вот…
Она зарыдала и долго не могла успокоиться, и Ася не сразу узнала страшную правду: самолет, на котором ее родители летели в Томск, до места назначения не долетел. Пропал, исчез с радаров. Тот телефонный звонок был от Асиного деда, встречавшего самолет в томском аэропорту.
Несколько дней самолет искали в тайге. Когда нашли, оказалось, что живых нет. Все пассажиры, включая Асиных родителей, погибли. На похороны, проходившие в Томске, ни Клара, ни Ася полететь не смогли: первая, погруженная в горе, почти не вставала с постели, вторая самоотверженно за ней ухаживала. От Ромы не было никакого проку, он взял отпуск на работе, чтобы ухаживать за больной женой, но вместо этого либо бесцельно слонялся по квартире, распространяя вокруг себя спиртной дух, либо надолго исчезал из дома.
Учебники пришлось забросить. О контрольных и грядущих экзаменах Ася просто не думала, не до того было.
Вскоре прилетели бабушка и дедушка из Томска.
За свою недолгую жизнь Ася видела томскую бабушку Зою всего несколько раз. Но и этих коротких встреч оказалось достаточно, чтобы понять: ее родственница – дама серьезная, решительная и не склонная к сантиментам. Ее первый и последний визит в Москву подтвердил это. Горе не сломило бабушку, она осталась такой же, как и прежде: твердой, несгибаемой, деятельной и активной, только лицо, и раньше-то не слишком часто озаряемое улыбкой, стало еще более замкнутым и строгим.
Дед, мужчина щуплый, невысокий и смирный, беспрекословно подчинялся своей крепкой и монументальной на вид супруге, никогда не вступал с ней в дебаты, полагая, что жена – женщина громадного ума и рассудительности, а значит, не способна принять неправильного решения. У этой немного странной на вид пары было двое детей: сын и дочь, Асина мама. Оба пошли в отца не только внешностью, но и характером, мягким, уступчивым. Сын с семьей жил неподалеку от родительского дома и к матери относился с благоговейным трепетом. А вот дочь один-единственный раз не послушалась строгой родительницы, когда встретила будущего Асиного папу и укатила с ним в Москву. Бабушке Зое хотелось, чтобы и дочь тоже была рядышком, у нее под боком, но не вышло. Победить такое чувство, как любовь, ей оказалось не под силу. Наверное, бабушка так до конца и не примирилась с дочерью, не простила ей своеволия. Она писала им очень редко и ни разу не приехала в Москву погостить, даже когда родилась Ася. Дочь тоже навещала родителей не часто, то ли боялась матери, то ли таила обиду. Впрочем, Ася не могла знать наверняка: своими переживаниями мама с ней никогда не делилась, а редкость встреч в семье объяснялась удаленностью Томска и высокой стоимостью авиабилетов.
С первых же секунд своего пребывания в Москве решительная дама взяла быка за рога и развернула бурную деятельность. Она быстро поставила Клару на ноги. Что именно бабушка сказала Кларе, Ася не знала, но уже на следующий день больная встала с постели, накинула неизменный пеньюар и отправилась в ванную наводить красоту. Потом бабушка Зоя вытолкала Романа на работу, после чего отправилась в Асину школу беседовать с директрисой. Директриса отправила ее в РОНО. В результате длительных переговоров Ася получила аттестат с выставленными в нем оценками. Оставшиеся экзамены ей простили, слишком уважительной была причина.