Бабочки и порочная ложь
Шрифт:
Беспокойство, которое я почувствовала с тех пор, как вернулась в этот город — этот штат — становится только хуже, чем дольше я провожу в кампусе.
Я никогда не собиралась возвращаться в Вашингтон, но в жизни есть еще одна особенность: она любит разрушать твои самые продуманные планы. Был установленный курс, по которому я твердо шла. Я работала над этим столько, сколько себя помню, и казалось, что все обернется по-моему.
Мое первое событие, изменившее мою жизнь, почти сбило меня с пути, но после некоторой борьбы и тонны терапии я восстановила то, что осталось от моего равновесия. Мне не так повезло, когда жизнь во
События прошлой осени заставили меня полностью пошатнуться, и, сколько я ни старалась, мне не удалось прийти в себя. Мой путь изменился, и мои возможности стали ограниченными, и именно так я в конечном итоге оказалась в том штате, из которого буквально бежала почти шесть лет назад.
Мне просто больше некуда было идти, если я все еще хотела получить степень.
Не получить диплом — это не выход. Никогда не было. Важность высшего образования запечатлелась во мне с тех пор, как я была слишком молодч, чтобы понимать, что такое студент. Я должна быть благодарна за возможность получить степень в этом университете, но, находясь здесь, я чувствую, что постоянно балансирую на грани катастрофы. Это всего лишь вопрос времени, когда мой судный день наступит. Я могу лишь так долго опережать его.
Насмешливый ветер сдувает уголок моего канцелярского учебника, на котором я пишу. Это одна и та же бледно-желтая бумага, на которой я пишу каждый раз. Отправка рукописных писем осталась в прошлом, но мне нравится писать ему письмо каждую неделю. Хотя я никогда не получаю ничего взамен.
Я скучаю по тебе каждый день и хочу быть с тобой.
С любовью, Пози.
Каждую неделю я подписываю одни и те же письма, и каждый раз, когда я пишу эти слова на желтой бумаге, у меня болезненно сжимается грудь и горят глаза. Много раз я отправляла ему письмо черными чернилами, размазанными из моих слез. В глубине души я знаю, что мы поступаем правильно, но мне все равно чертовски больно, и я скучаю по нему больше всего на свете. Еще больнее осознавать, насколько я близка к нему сейчас. И все же нас нужно держать отдельно.
Как я уже сказала, жизнь любит упиваться вашими страданиями.
Аккуратно сложив листок, я кладу его в соответствующий конверт и пишу адрес, который навсегда запомнился мне.
— Пишешь письмо под деревом? У меня такое чувство, будто я вторгаюсь в твой момент принцессы Диснея, — голос раздается позади меня, заставляя меня оторваться от земли и подняться на ноги. Лицо Зейди, похожее на пикси, искажается в замешательстве, а зеленые глаза оглядываются вокруг в поисках опасности. — Какого черта? Ты была нервной всю неделю. Ты уверена, что у тебя все в порядке? Как будто ты прячешься от бугимена или ожидаешь, что он в любой момент появится из-за угла.
— Я не прячусь, — поправляю я. Это правда. Я не прячусь от него, но чертовски уверена, что не собираюсь изо всех сил заявлять о своем присутствии. Хотя я готова поспорить, что он уже знает, что я вернулась. До того, как я уехала из города, он обладал сверхъестественной способностью знать дела каждого. Я уверена, что он только нашел новые и более умные способы получения секретов. — Я же говорила тебе, мне нравится вести себя сдержанно.
Ирония в том, что я перешла от процветания в центре внимания на сцене к своему новому скрытному поведению, не ускользнула от меня.
— Да… я знаю, что ты это сказала, но, честно говоря, я не уверена, что это сработает для меня, — Зейди преувеличивает фальшивую
Когда я получила уведомление о выставлении квартиры в группе Olympic Sound Student в Facebook, я подумала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Зейди отчаянно нуждалась в новой соседке по комнате после того, как ее прежний сосед в последнюю минуту перевелся из университета. Арендная плата, которую она просила, была как раз в пределах того, что я могу себе позволить, работая неполный рабочий день в танцевальной студии, а поскольку у меня нет машины, место было идеальным. Она находится в нескольких минутах ходьбы от всех мест, где мне нужно будет побывать. Я немедленно отреагировала на это и, прежде чем опомнилась, уже подписывала договор аренды.
Возвращение сюда, пожалуй, одно из самых трудных дел, которые мне когда-либо приходилось делать, и все, что связано с этим, было сделано в спешке. Мне невероятно повезло, что многие детали встали на свои места с удивительной легкостью.
За те пять дней, что я прожила с ней, я обнаружила, что Зейди Хилл — воплощение социальной бабочки. Не было ни одного человека, мимо которого мы прошли в кампусе, которого бы она не знала или, по крайней мере, знала через кого-то другого. Она изо всех сил старается назвать мне имена всех и дает мне немного информации о каждом из них. Я стараюсь сохранить информацию как можно лучше, но вся она попадает в одно ухо и вылетает из другого.
Каждый вечер на этой неделе Зейди наряжалась и отправлялась на разные вечеринки. Она возвращается незадолго до восхода солнца и заползает в постель. Не знаю, как ей это удается, но она всегда встаёт раньше десяти утра и выглядит совершенно отдохнувшей. Насколько я знаю, она заключила сделку с дьяволом, чтобы избежать похмелья. Если это так, мне нужно, чтобы она дала мне его контактную информацию, потому что мне нужны его услуги.
— Опять же, я не прячусь, — подчеркиваю я, заправляя учебник и конверт в сумку. — Я только что была занята переездом и началом работы на этой неделе, у меня не было времени встречаться с тобой. К тому же, я больше не большой тусовщик.
Было время, когда я каждые выходные была на вечеринке. Я наслаждалась каждой секундой, впитывая энергию громкой музыки и льющегося алкоголя, но с тех пор многое изменилось.
Зейди мне не верит и тут же раскрывает мой блеф.
— Разве ты не говорила, что у тебя выходной в эту пятницу? — спрашивает она, ведя меня по бетонному переходу к фургону с кофе, у которого мы договорились встретиться перед следующими занятиями. — Сегодня вечером будет вечеринка, и ты пойдешь со мной.
— Что? Нет, абсолютно нет.
Мы стоим в очереди у фургона, и я нервно подпрыгиваю на цыпочках, обыскивая окрестности. Время истекает, и рано или поздно я столкнусь лицом к лицу с одним из них. Или, в худшем случае, и то, и другое одновременно. Часть меня хочет покончить с этим, как сорвать пластырь, но рана, которую прикрывает повязка, не маленькая и не заживает. Это смертельное ножевое ранение, и я почти уверена, что сразу же истеку кровью. И если каким-то чудом я выживу, он найдет другой способ убить меня.
Я сделала все, что могла, чтобы сдержать эти ужасные воспоминания, но я знаю, что в ту секунду, когда я посмотрю в эти голубые глаза, их уже невозможно сдержать. Они разрушат всю работу по ремонту, которую я проделала над собой за последние годы.