Бабочки в жерновах
Шрифт:
– Смотрите, какие мы смышленые! – издевательски оскалился Берт. – Прям академики! Еще раз узнаю, что кто-то из вас к моему товару свои лапы поганые тянет, пристрелю. Пшли, прыткая моя. Или передумала плыть на Эспит?
– Н-нет, - выдавила барышня.
– Ну, тогда шевели ножками, раз-два, раз-два. Вот так, умничка. Если я из-за тебя на встречу опоздаю, поедешь в трюме вместе с крысами.
Поминутно оглядываясь на поскучневшую троицу несостоявшихся насильников и спотыкаясь через два шага на третий, девушка послушно заковыляла за Балгайром. Только минут через десять он понял, в чем дело. Бедняга то ли каблук сломала, то ли ногу подвернула –
Выбравшись, наконец-то, из лабиринта портовых строений, Берт поставил барышню на ноги и скомандовал:
– Одерни юбку! Чулки подтяни! И волосенки свои подбери под шляпку. Мы же не хотим, чтобы первый же встречный полицейский решил, что у тебя проблемы?
– Угу, - спасенная девица шмыгнула носом и тут же страдальчески его сморщила.
– Хорошо! – одобрительно кивнул он. – Теперь ноги. Что ты ковыляешь, словно беременная лягушка?
– Туфли…
– Хм… Ну, на руках я тебя через весь город не потащу, ты уж извини. Возьмем, значит, извозчика, иначе можно опоздать. Я и так по твоей милости остался без топлива, а если еще и клиент сорвется… Где твои вещи? Надо их забрать, хотя, если хочешь, можем и оставить.
Но тут барышня, видимо, окончательно уверившись в спасении, показала норов.
– С чего это вы решили, будто я с вами куда-то пойду?
– Ты же хотела попасть на Эспит, - напомнил Берт. – Или меня обманули? Ну, так на остров тебя могу отвезти только я, больше никого не найдешь.
И широко улыбнулся, дескать, не сомневайся, малышка, я тут самый незаменимый.
– И чего же мне это будет стоить? – недоверчиво осведомилась девушка, всем видом своим демонстрируя, что подозревает в рыжем контрабандисте как минимум насильника и убийцу, а вполне возможно, и людоеда. После ее портовых приключений, впрочем, неудивительно.
– Тебе, рыбка моя пушистая, это обойдется… м-м… ну, скажем, в десятку, - Балгайр подмигнул, а потом уточнил серьезно: - Десятка-то у тебя есть? А то у меня принцип – бесплатно никого не вожу, даже тех, кому на самом деле очень надо попасть на Эспит. Но могу в долг.
– Вы смеетесь?! И кто вы, в конце концов, такой?
– Очень своевременный вопрос! Позвольте представиться, милая барышня. Берт Балгайр, - он сдернул с головы потрепанную шляпу и изобразил что-то вроде поклона. – Так же известный как Рыжий Берт. Я своего рода… почтальон. Моя специализация – срочная доставка самых разнообразных грузов в труднодоступные места. Весьма, знаете ли, востребованная профессия в наши сложные времена. И, поскольку я независимый перевозчик, то и стоимость услуг исчисляю сам. Вот как сейчас. Всё зависит от того, насколько сильно человеку нужны мои услуги. Поверь мне на слово, малышка, именно тебе на Эспите самое место. Ну что, по рукам?
– Угу, - кивнула барышня, ошеломленная таким напором.
– Ну, вот и славненько. Да, и кстати… Как тебя зовут-то, милая?
Правильно мать говорила: «Дурёха ты, Вер, как есть дура! Пропадешь в первой же подворотне. И молись, чтобы тебя всего лишь ограбили, а то ведь снасильничают и удавят по-тихому». Ибо только самая непроходимая дурында способна попасться на простейшую уловку, на «слаб о».
«А
Теперь-то что махать кулаками, когда драка кончилась? Барышня Раинер бичевала свою доверчивость изо всех сил, но червячок сомнения грыз её изнутри с неослабевающей силой.
Рыжий спаситель её, Берт Балгайр, на рыцаря в сверкающих доспехах походил меньше всего. И на его, чего уж греха таить, очень и очень мужественном лице не были записаны клятвы хранить целомудрие спасенной только что девы. И даже малюсенького обещания не ограбить оную деву и не выбросить за борт на корм рыбам – тоже не сыскать, хоть под лупой рассматривай.
И что делать прикажете? Отказаться плыть с Бертом и продолжать искать другой способ попасть на Эспит? Или согласиться и снова рискнуть?
Верэн украдкой поглядывала на Берта, пытаясь таким сомнительным способом уяснить для себя – злодей он или нет. Что может быть хуже, чем помереть потому, что постеснялась лишний раз вопрос задать? А какой вопрос? «Скажите, дяденька, а вы меня не сначильничаете ненароком и не утопите?» Ничего умнее девушка придумать не могла.
Вот попала, так попала! Проще на горячей сковородке усидеть!
– А далеко до Эспита?
– Это смотря на чем плыть, - уклончиво ответил Берт.
– А мы на чем?
– На моем баркасе, рыбка. У тебя морской болезни нет?
Что такое «морская болезнь», Верэн знала только из книг.
– В поезде меня не укачивает.
– Это хорошо, - улыбнулся мужчина, блеснув ровными белыми зубами. И еще эта пробивающаяся щетина на щеках…
«Дура! Не глазей на него так, словно готова скинуть юбку прямо на улице! Не смей!» - приказала себя Верэн. Но нет-нет, да и косилась в сторону мужчины. Её же только что спасли от кое-чего похуже смерти. Вот он и спас! А мог бы и не спасать, между прочим.
Одним словом, хадрийка изводила себя незаданными вопросами и внезапной симпатией к смазливому Берту. И как все женщины, строила если не планы, то сильно-сильно загадывала на будущее.
«Ему лет тридцать-тридцать пять, - размышляла практичная дщерь полей и садов Хадранса. – Взрослый, опытный, при деле и связях… И красавчик к тому же».
Почему нет? В своих достоинствах Верэн не сомневалась. В Озанне все знали, что у старшей Раинер самая красивая мордашка в округе. И волосы.
А уж если представить, что скажет мать, когда узнает, какого мужика отхватила себе её непутевая Вер…
Размечтавшись, девушка споткнулась, захромала еще сильнее, но неприятность эта, к счастью, изгнала все мечтания прочь. Даже смешно стало.
«Все-таки ты такая глупая дурында, Вер!»
Кому никогда не доводилось одним махом на корню менять свою жизнь, сниматься с насиженного места по первому зову, тому вряд ли будет знакома эта щекотная легкость во всем теле, когда тебя ничего не держит – ни собственность, ни привязанности, ни обязательства. Свобода пьянит крепче вина, и пристрастившийся к этому сладкому зелью потерян для общества навсегда. Привычка – вторая натура, а привычка к перемене мест зачастую становится натурой первой. Не сидится таким «птицам» в самом уютном гнездышке, не копится на банковском счету, не откладывается про запас, а всё, что попадет в руки, тут же уплывет, оставив после себя эйфорию освобождения.