Бабушка на сносях
Шрифт:
Лет семь назад Люба поселилась на Майорке, на одном из островов Балеарского архипелага, в Испании. Приезжает два-три раза в год, но никогда — зимой. Она натерпелась холодов на всю оставшуюся жизнь. Антон к ней периодически, но не часто летает.
Не знаю, что произошло между ними. В своей семье не разобраться, что уж других судить. Они не разводились, не ссорились, они по-прежнему муж и жена.
— Но почему? — пытала я Любу. — Как можешь ты допустить, что Антон приходит вечерами в пустую квартиру? Как можешь ты без него
— Оно рассосалось, — ответила Люба.
— Что «оно»? Любовь? Муж, дети?
— Все! Был тугой комок, стала тонкая пленка.
Такая тонкая, что и дыр не заметно. Да ты не переживай, у нас все отлично. Вот в Англию полечу.
Барон охоту на лис завел. Костюмов специальных из сукна нашили, красное с белым и при котелке.
Буду за лисами на лошади скакать.
Старшая дочь Хмельновых Алиса вышла замуж за обнищавшего английского барона. На папины деньги баронесса отремонтировала родовой замок.
Теперь там какая-то помесь музея и отеля. Егорка Хмельнов ушел в бизнес. Что-то с помощью папы отпочковал от российской промышленности и качает нашу нефть в Англию.
Наверное, Алиса и Егорка, которые для меня почти такие же родные, как Лешка, никогда не вернутся на Родину. Мне от этого плохо. Мне кажется, будто их обокрали, хотя они разбогатели.
— Почему Лешка не ездит к моим? — спрашивает Люба.
— Он ездил.., он весь в науке, ты же знаешь.
Лешка один раз наведал в туманном Альбионе друзей детства. Его приняли по первому классу.
Вернулся, сказал: «Мне это неинтересно!» — и прекратил общение. Первый перестал отвечать на электронные письма, даже на дни рождения забывает без моего напоминания Алиске и Егорке позвонить. Они ему неинтересны. Точка. Кол на голове теши!
— Я никому не нужна, — Люба усмехалась, плакала без слез, — ни Антону, ни детям.
— Ты максималистка! Тебе подавай быть нужной на сто процентов, а восемьдесят, сорок или тридцать тебя не устраивают! Дети выросли, у них своя жизнь, они не болеют и плевали на наш жизненный опыт.
— Муж тоже вырос?
— А ты хочешь, чтобы он, как в двадцать лет, табуреткой с ушами торчал у памятника Тимирязеву?
— Кирка! У нас все нормально. На других посмотреть, так они только зубами в глотку друг другу не вонзаются. Вот и ты с Сергеем.., не смогла…
Но когда вакуум в двадцати или в шестидесяти процентах, надо его каким-то дерьмом заполнять?
Вот я собой и заполнила.
— Ты себя называешь дерьмом?
— Не придирайся к словам. Лучше приезжай ко мне на Майорку! Все поймешь!
Но прежде, чем нанести визит, я регулярно общалась с Любой по телефону. Там у них целая колония отселенных жен новых русских образовалась.
— Что вы делаете? — кипятилась я. — Прозябаете? Я читала в газете: тупеют, жиреют и спят со своими шоферами.
— Про банкиршу Райку,
— Меня не интересует Райка! Меня волнуешь ты! Чем у тебя день заполнен?
— Во-первых, дом и участок. Во-вторых, я стала писать.
— Кому?
— Писать — это рисовать, деревня! Беру уроки акварели. Еще хочу вокалом заняться, диск свой иметь.
Как я поняла, маленькое сообщество российских женщин бесилось с жиру. То они повально увлекались живописью, то музыкой, то делали пластические операции. Люба приехала в Москву из Швейцарии, где ей утянули лицо и впрыснули какой-то распирающий состав в губы. Я без дрожи не могла смотреть на ее губы — африканские лепешки.
— Через месяц, — хлопала Люба телячьими губами, — спустятся, в норму придут. — Сама же подходила к зеркалу и ругалась:
— Половые губы на харю натянула, дурында! Может, их розовым перламутром закрасить?
— Теть Люба! — веселился Лешка. — Только зеленым! Вы ж у нас хиппи, цылодобово!
Я все откладывала поездку к Любе. Не получалось денег скопить. Пока у нее не лопнуло терпение — прислала мне два авиабилета, туда и обратно с двухнедельным интервалом.
Майорка — это сказка! Я вспоминаю о ней с содроганием. Я там, как выражается мой сын, чуть адидасы не отбросила.
Рай невозможно описать, потому что слова черно-белые, не имеют красок и запаха. Единственное, в чем я разочаровалась, когда мы ехали из аэропорта Пальма-де-Майорка, столицы острова, так это в авторах Библии, которые нам рай в другой жизни придумали. Халтурщики! Просто описали эту средиземноморскую благодать! Буйство зелени, цветов разноцветье, яркая лазурь моря и воздух как вермут! Газообразный вермут! Его можно резать на куски и продавать в полиэтиленовых пакетах.
К поездке я подготовилась. Все, что можно было прочитать о Майорке, прочитала.
— Мы находимся в столице? — Я листала блокнот. — Куда мы уезжаем? Я хочу посмотреть здесь дворец Альмудайна, где жили короли-мавры, а впоследствии — короли католические. На Майорке, — читала я, — оставили следы многие народы античности: финикияне, византийцы, арабы. Интерес также представляют Кафедральный собор, здание Консуладо-дель-Мар, монастырь Святого Франциска…
— Сеньора знает Майорку, — уважительно отозвался таксист.
Он говорил по-испански, Люба мне перевела.
— Сеньора — академике русо, — записала меня подружка в русские академики и забрала у меня блокнот. — Все увидишь! И пещеры со сталактитами, и готические храмы, и потрясающие пляжи с белым песком и сосновыми рощами, и аквапарки, и дельфинарий, и черта лысого. Но сначала — домой! А в Пальму еще приедем специально, у меня программа для тебя по часам расписана.
Программе не суждено было осуществиться.
По дороге в городишко, где обосновались русские дамы полусвета. Люба показывала достопримечательности: