Бабы строем не воюют
Шрифт:
– Тоже мне, вояки! С бабами справиться не можете!
Аринка только тут заметила, что девицы, несмотря на ее распоряжение, подошли поближе и с любопытством осматривали побоище, а некоторые подталкивали друг друга локтями и посмеивались; наверняка над опростоволосившейся в очередной раз Млавой. Но стоящие наособицу, чуть в стороне от остальных Анна-младшая, Мария и Прасковья явно не разделяли настроения своих подружек. И глядели не на Млаву, а на растрепанных и помятых мальчишек, так бесславно проигрывавших сражение до Веркиного вмешательства.
– Куда вам воевать… Защитнички!
– Что, не угодили? – Прокоп
Анька без вскрика со всего маху шлепнулась на задницу, ну совсем как Млава только что, и ошалело захлопала глазами: воин рассчитал удар точно, оглушил, но не сильно – только так, как и хотел.
«Господи! Ее-то за что?! Где его носило, когда Антонина тут всех чуть не поубивала? А теперь на девчонке срывается?!»
Аринка дернулась к ним, но ее опередила Машка. Сжав кулаки, она подскочила к наставнику, загораживая от него сестру:
– За что?!
– И тебе непонятно? – Прокоп уперся своим железным крюком Машке в грудь. – Вы что ж, хотели, чтобы они баб по-настоящему били, как мужей? А?
Машка молча отшатнулась от Прокопа, но тот и не думал оставлять ее в покое:
– Отвечать наставнику! – Окрик был таким, что все девки дружно попятились, даже сидящая на земле Анька заскребла пятками, пытаясь отъехать назад. – Что, языки проглотили? Или впрямь хотите, чтобы они, – ветеран качнул головой в сторону Антонины, – тут с разбитыми мордами да поломанными костями валялись? А?
– Так у нее и так вся харя… – донесся со стены голос кого-то из артельщиков.
Прокоп вскинул голову на столпившихся плотников, но обратился вовсе не к ним:
– Дежурный урядник!
– Здесь, господин наставник!
– Пошлешь на кухню, чтобы передали: сегодня и еще два дня плотникам ничего, кроме репы и воды, не давать! Больно резвыми стали, видать, на стройке не утруждаются.
Со стены донесся недовольный ропот, сквозь который прорезался голос Сучка:
– Такое только боярыня может приказать, а не…
– Молчать! – взревел Прокоп. – Прочь отсюда, не то велю тупыми болтами стрелять!
Артель в полном составе исчезла с глаз, будто и не было.
– Да-а, красота! – наставник обвел глазами «поле боя».
А поглядеть там было на что: Тонька, с окровавленной физиономией, оглушенная и слегка придушенная, наконец утихла и осела, как квашня, совершенно придавив своими телесами оказавшуюся под ней Верку. Та, правда, не сдавалась и трепыхалась изо всех сил. И хотя голос Говорухи звучал сейчас приглушенно, не все слова можно было расслышать, но лаялась жена Макара с не меньшим, чем обычно, запалом и в выражениях не стеснялась.
– Еж… твою мать!!! Окорока нажрала… лахудра брюхатая… дерьма подвода… бугай тебя огуляй… Да подвиньте вы эту колоду на сносях… сама ща рожу!!!
Разломанные перила моста перекосились, по всему мосту перед входом в крепость валялись рассыпанные жерди из порушенной поленницы; несколько мальчишек помогали свалившемуся в воду товарищу выбраться на скользкий берег. Перевернутая вверх колесами телега виднелась из воды, а Тонькина лошадь все еще всхрапывала в руках своих спасителей. Драгоценная корзина, перевернутая и раскуроченная в пылу сражения, печально валялась в сторонке в окружении своего аппетитного содержимого, ныне безвозвратно погибшего, бесславно затоптанного и не поддающегося опознанию.
Арина растерянно стояла посреди всего этого погрома, не замечая, что так и продолжает держать несчастную Млаву за намотанную на руку косу. От нового возгласа Прокопа обе дружно вздрогнули, тем более что выкрикнул наставник вовсе неожиданное:
– Дежурный десяток! Хвалю за службу!
Все-таки разница между первой и второй полусотнями была очень заметна: недавно появившиеся в крепости отроки из лесных селищ еще не успели как следует обтесаться и не сообразили ответить привычным для старожилов: «Рады стараться, господин наставник!» А увечный воин, не обращая внимания на их нарушение, продолжил:
– Да, хвалю! – Прокоп обернулся к Аньке. – Защитнички, говоришь? Правильно, защитники! Мы их не с бабами воевать готовим, а с такими же воями. С бабой же только другая баба справляться должна. А вы хоть пальцем пошевелили? Вас тут десяток стоит – только рты раззявили! [8] Одна Юлька вмешалась – пигалица против эдакой…
– Во, верно говоришь, Прокопушка! – подала голос Верка, поднимаясь наконец на ноги. – Не воинское это дело, с бабами воевать. Они ее, дуру, пожалели – любой муж на Тонькином месте и костей бы не собрал. Да и меня не особо задели… приласкали, считай. Подумаешь, пара синяков выскочит.
8
С самого начала девиц было больше десяти, а «девичьим десятком» их назвали по аналогии с десятком отроческим, или, если угодно, в противовес ему.
– А вы, вертихвостки пришлые, вот о чем подумайте, – неожиданно осклабившись, наставник обратился к девичьей стайке, окидывая ее откровенно-оценивающим взглядом, да так, что девки съежились и передернулись. – Если отроков натаскивать с бабами воевать, так на ком им учиться? А ну кто хочет, выходи! Прямо щас и начнем!
Девчонки неуверенно захихикали, на всякий случай сбиваясь еще теснее, а Прокоп упер левую руку в бок, а правой – с крюком – ткнул в их сторону.
– Вас же учат себя защищать! Почему ни одна про это не вспомнила? Куда вся ваша наука уходит? Вы что же, думаете, вас предупредят, дескать, защищайтесь? Не дождетесь – тати из-за угла нападают. Вот я велю отрокам вас за разные места неожиданно хватать: проверим, как вы к нападению готовы. А после этого и посмотрим, кто над кем громче посмеется. Парни-то вас похватать не откажутся, только рады будут…
Над Млавой смеетесь, дурищи? Да вы все ей в подметки не годитесь! Именно так – и нечего мне тут кривиться! – Он погрозил крюком дернувшейся было Проське. – Кто из вас может вот так, безоглядно, на десятерых оружных кинуться? Ну? То-то! Вы, балаболки пришлые, главного не поняли: Ратное не зря воинским поселением величают, у нас не только все мужи – воины, но и бабы за себя постоять могут. И девки тоже! – Прокоп кивнул в сторону Млавы. – Вот такие, как она, несколько поколений подряд выходили в поле с оружием, каждый миг из кустов стрелу ждали – и растили ратников. Вы тут носы задираете, в новых нарядах по воскресеньям красуетесь… Да наши ратнинские девки вас сметут и не заметят!