Бачеха. Рассказы
Шрифт:
Успел даже смыть сахар в раковину – замел все следы. А то тётка потом нашла бы, было бы неловко. Когда Люда вернулась, я с невинным видом смотрел в окно.
– Всё купила? Будет торт?
– Да-да. Всё. Апельсинов тебе ещё купила.
– Ура! Спасибо!
Тётка испекла чудный торт, который я действительно очень любил. Высушила мою куртку над газом. Пока она сохла, пили чай с тортом, и совесть меня не мучила. Ни грамма ни мучила – это ведь был мой отец. Разве я не имел права знать его адрес?
Письма на добытый сложным стратегическим путём адрес уходили, и ответа на них не
Прошло два года, и однажды классная в школе сказала, что желающие съездить на каникулы в Москву могут сдать деньги. И я увидел в этом шанс. Даже некий знак. Была одна беда… мать денег не дала бы ни за что. Правда, я всё равно сунулся, дурак. И слушал потом её бубнёж неделю. Ладно, подумал я, план Б.
Тётка не была в восторге от моей просьбы.
– А заранее что, нельзя сказать было? Я потратилась тут на свои дела. Как я тебе из оборота деньги выну?
– Людочка, ну когда я ещё Москву увижу! – взмолился я.
– Ты, часом, не собираешься искать отца? – прищурилась тётка.
– Ты чего? В многомиллионном городе? Да никогда! Я же не идиот.
– Ладно. Найду я тебе деньги. Съезди, посмотри столицу. А то хочешь, до лета погоди? Возьму тебя с собой на затарку.
Я представил сомнительное удовольствие: таскаться с тёткой по рынкам Москвы, и вежливо отказался.
День X настал. Одиннадцать подростков и одна учительница всю ночь ехали в поезде и утром вышли в Москве. Екатерина Ивановна говорила нам что-то, собрав вокруг себя. Я слышал отдельные слова: «Экскурсия», «Галерея», «Гостиница», «Свободное время». Эти слова выпрыгивали из гула, стоящего у меня в голове. Я так разволновался, что не видел и не слышал ничего вокруг. У меня была цель: поехать по адресу, который я давно знал наизусть, и найти отца.
– Тоха, ты чего завис? Пошли! – дернула меня за рукав одноклассница Ленка.
– А? – включился я. – Да-да, идём, конечно.
Екатерина, промотав нас по музеям и паркам и накормив в какой-то столовой, отпустила всех гулять.
– Только разбейтесь минимум по парам. – строго сказала она.
– Екатерина Ивановна, одиннадцать на два не делится. – заумничал Сашка Письменных.
– Значит, ты в тройке пойдёшь. Поскачешь.
Все заржали, как кони.
– Давай, с собой его возьмём. – пихнул я локтем Ленку.
Так моя совесть будет чиста. Я брошу одноклассницу не одну, а с Сашкой. Сначала я думал, сказать им, что пойду к отцу, потом решил, что просто смоюсь, как Миронов в «Бриллиантовой руке». Потом всё же не стал портить ребятам прогулку по Москве – вместо того, чтобы отдыхать, им придётся искать меня. И я сказал, что мне нужно по делам, но не сказал, куда.
– Ты только приди вовремя к гостинице. Чтобы нам не влетело. – попросила Лена.
Я покивал и браво направился к метро. Зря я так был в себе уверен. С огромным трудом мне удалось выспросить, до какой станции метро мне нужно ехать, чтобы попасть по адресу.
– Мальчик, купи карту! – посоветовала мне седьмая по счёту женщина. – В Москве три тысячи улиц. Только разве что повезёт, спросишь у кого-то, кто знает.
Мне повезло. Спустя часы блужданий и расспросов, я доехал до станции Речной вокзал и выйдя на поверхность, обнаружил, что уже темно. Достал из кармана свой телефон, и увидел, что батарейка разрядилась. Сотовый мне подарила тётка. Тогда они были совсем простыми и большими. В чужом городе, без связи и почти без денег. Не зная местности. Было разумнее сейчас же спуститься обратно в метро, и поехать в гостиницу. Но я, как осёл, попёрся искать дом, где предположительно жил отец. Туда надо было ехать автобусом, но я сэкономил, и пошёл пешком. Шёл, спрашивал у встречных людей, правильно ли я иду, и продолжал свой путь. И пришёл. От бургеров в животе давно не осталось и следа. Я устал, боялся Екатерины Ивановны, представлял, что устроит мне мать – она и так-то не хотела, чтобы я ехал. Но желание видеть отца, которого я не видел несколько лет, перевешивало всё.
– Привет. – выпалил я ему, едва открылась дверь.
Я был готов испытать облегчение: дошёл! Нашёл! Но Костя – а как я его теперь могу ещё называть – даже не пустил меня на порог. Он вышел в подъезд и, испуганно озираясь, закрыл дверь в квартиру.
– Ты как меня нашёл? Людка, что ли, адрес дала?
У меня даже в носу защипало от такого тёплого приёма.
– Сынок, ты пойми, я сейчас не могу тут с тобой. У меня там… короче, вот-вот жена придёт. Давай завтра в городе встретимся? Ты тут где? С кем?
Слова пытались вытолкнуть ком из горла, но он не выталкивался. Я с трудом выдавил:
– Я без денег. Мне бы хоть телефон зарядить – классуха там, наверное, всех на уши поставила.
Он нырнул в квартиру, не забыв закрыть дверь, и высунулся с деньгами. Ком смятых купюр – не знаю, сколько там было. Отец сунул мне в руки этот ком, и даже подтолкнул немного. Сквозь неплотно прикрытую дверь из квартиры до меня долетел детский голосок. Там играл ребёнок.
– Тоха, где тебя найти завтра?
– Да иди ты… – ответил я, и ушёл.
Ревность и обида гнали меня куда-то, куда глаза глядят. К груди я прижимал скомканные деньги. Проходя через какой-то двор, я услышал грубый окрик – он-то и вырвал меня из состояния туманной досады.
– Эй, щегол! Закурить не будет?
Я вынырнул из своих переживаний и сразу оценил обстановку: в тёмном дворе один с толпой гопников, и с деньгами в руках. Мозги для оценки ситуации были, а вот сил у меня никогда особо не было – неспортивный мальчик.
– Я не курю.
Они подошли ближе.
– Можете забрать деньги. Только полтинник на проезд оставьте. – как можно твёрже сказал я.
– Можем. – согласился тот, что окликнул. – Показывай, что ещё есть?
И поскольку я был против, чтобы они забирали телефон, меня начали бить. Били сильно, чётко, слаженно. Последнее, что помню из того вечера: я лежу на земле, пытаясь прикрыть голову, чей-то ботинок мелькает перед глазами, и я проваливаюсь во мрак.
Когда очнулся, то почувствовал тяжесть. Меня что, прикопали где-то? Я вспомнил, что били. Убили? Или не добили, и просто завалили чем-то? Но почему только ноги? И почему мне не больно, а уютно и тепло? Тяжесть вдруг переместилась и чихнула. Я заорал, но крика не вышло – только сипение.