Bad angel. Сборник рассказов
Шрифт:
– Итак, дорогие гости, – заговорила встретившая их женщина, – я смотрительница экспозиции. Сегодня я расскажу вам историю постройки этого чудесного дома. Верить или не верит в это – ваше право. Присаживайтесь, мои дорогие. Сегодня вы гости усадьбы.
Посетители застенчиво расселись на старинных креслах. Саша с Алиной сели рядом на диване и приготовились слушать. В большое французское окно, выходящее в парк, светила луна и отражалась в овальном зеркале. Алине вдруг почудилось, что где-то внутри зазеркалья мелькнула тень, но она посмеялась над этими страхами.
Смотрительница начала свой рассказ.
Терентий Вениаминович Грушевский давно мечтал построить особняк. Земля под усадьбу была куплена еще несколько лет назад. Но Терентий Вениаминович не мог найти подрядчика. Начинал он поиски весной, когда все бригады были уже при деле. Однако в морозном январе 1848 года он решил действовать наверняка. За месяц до этого он списался с артелью рабочих откуда-то с юга России и теперь ждал со дня на день весточки. Мастера должны были приехать для заключения договора.
Аккурат в канун Нового года пришло письмо с назначением встречи. Терентий Вениаминович запряг лошадку и выехал с утреца в соседний городок. Ехать следовало двадцать пять верст по лесистой местности. Встреча была назначена в рюмочной на окраине городка.
Терентий и трех верст не отъехал от дома, как сгустились снежные тучи над головой, поднялся ветер и началась метель. Он был не из тех людей, кто поворачивает оглобли, поэтому продолжил путь, плохо видя дорогу, но внутренне уповая на Бога и лошадку.
Лошадь фыркала и тащить бричку не хотела. Места Терентий Вениаминович не узнавал. Так бы он и блуждал по лесу, как вдруг понял, что рядом проходит русло реки Тухлянки. А Тухлянка впадает… Стало быть, если ехать по застывшему руслу, с пути уже не сбиться. Так он и сделал.
Прошло больше часа, а признаков города все еще не было. Очень хотелось пить. Терентий глазами поискал прорубь, должно же где-то рыбу ловить местным мужикам. Наконец, он увидел припорошенные отверстия во льду.
Остановив сани и достав ковш, который всегда возил с собой, Терентий пошел к проруби. Но прорубь покрылась льдом. Пришлось взять топор и прорубать отверстие во льду заново. Как только образовалась пробоина, Терентий опустил ковш в воду, но тут же отпрянул. На него смотрели мутные глаза и свиное рыло. Перекрестившись и кинув ковш в снег от страха, Терентий запрыгнул в сани и погнал лошадку дальше, туда, где, по его мнению, мог находиться город.
– Что ж это делается? – рассуждал он вслух. – Так ведь и сгинуть недолго. Свиное рыло в реке, вот правду говорят, в святки вся нечисть из преисподней лезет. А я дорогу, видно, попутал. Города не видать. Если засну в снегах, эту ночь мне не пережить. Вот как морозец схватывает. А утром снега столько наметет, что и тело только по весне найдут. Хотел для семьи гнездо родовое обустроить. Чтобы дочь, а потом внуки-правнуки жили и радовались, а не тут-то было. Какому Богу молиться, чтобы вызволил?
Начало вечереть. Метель не утихала, и какова же была радость Терентия Вениаминовича, когда он заметил тусклый желтый свет подслеповатых крохотных окошек. Сердце радостно екнуло: «Господи, благодарю тебя. Вот рюмочная-то. Доехал с Божией помощью».
Накрыв лошадку попоной и наполнив торбу овсом: «Поешь, родимая!» – Терентий открыл дверь рюмочной. Почти все столики были заняты.
Людишки собрались здесь, конечно, мерзкие. Взять хоть бы двух отвратительных горбатых крючконосых старух-уборщиц, которые поставив рядом с собой большие метлы, похихикивали, разговаривая противными голосами. За другим столиком сидели, похоже, дети, только лица у них были очень старые, и бородавки на них имелись. Свесив крохотные ножки с лавки, они быстро расправлялись с мясом, отщипывая куски короткими лоснящимися от жира пальцами. Кости кидали огромному черному псу, который, ощетинившись, проглатывал их налету. С белых клыков его оскаленной морды текла слюна. «Бешеный», – со страхом подумал Терентий Вениаминович. Выбрав столик подальше от собаки, он сел и подозвал бледную худую девушку-разносчицу, ее синее лицо не выражало никаких эмоций. Девушка вернулась с графинчиком анисовки, и Терентий Вениаминович, опрокинув первую рюмку, почувствовал тепло, которое волной разлилось по телу.
Одна мысль досадливо блуждала в голове: где же подрядчики? Неужели он проделал такой путь впустую?
Выпив еще пару рюмок и почувствовав, что на сердце полегчало, он продолжил оглядывать посетителей.
Напротив сидели трое. Косматые, с почти черной кожей, сухие и жилистые.
«Южане, – подумал Терентий, – на заработки приехали. Такие сделают работу быстро и возьмут недорого. Подойду потолкую, за спрос не бьют в нос».
– Приветствую, вижу, что издалека к нам.
Мужички закивали головами.
Терентий Вениаминович ободрено присел за столик без приглашения.
– Как там у вас, жарко, наверное?
Один из троицы ответил за всех:
– Так вестимо, пекло! Сами от жары устали.
– Ну, тогда вам, значит, здесь хорошо. У нас работа аки отдых будет.
«Сговорюсь за дешево», – утвердился в мыслях Терентий Вениаминович.
– Так вы сюда, значит, по работе. А с людьми договор заключаете бумажный или на словах? – про себя же подумал, что письменный договор надежнее.
Тот из собеседников, который был покрупнее да понечесаннее, заинтересовался разговором:
– Так все от клиента зависит. С кем на словах, а с кем на бумаге, да и кровью подпись скрепляем.
Терентий поежился. Что за обычаи такие у этих южан. Кровью бумагу марать!
– Нет, мне вот обычной бумаги было бы достаточно. Я ж к вам со всей душой.
Троица приветливо закивала головами. Терентий Вениаминович продолжал:
– А людей-то много у вас под началом?
– Очень. Девать уже некуда, и все прибывают и прибывают.
Терентий радовался еще больше. Если такая безработица, значит будут за копейки работать.
– А инструменты есть? Без инструментов неудобно.
Мужики согласно закивали:
– В этом недостатка нет. Инструмент всегда под рукой.
Терентий Вениаминович понял, что эту бригаду надо заполучить во что бы то ни стало. Махнув бледной девушке, он заказал еще водки.
Мужики одобрительно загалдели. Когда графин был допит и все пришли еще в более доброе расположение духа, Терентий обратился к бледной девице: