Багдадский вор

Белянин Андрей Олегович

Наш герой пришёл в себя, потягиваясь на теплой, нагретой солнцем площадке среди оранжерей… эмирского гарема! Как только до него дошло, куда он опять влип, Лёва-джан молитвенно опустился на колени, проникновенно обращаясь к небесам:

– О, Аллах, всемилостивейший и всемогущий! Ничего не скажу, удружил… Это ж такой подарок! Просто слов нет… но ты знал, ты зна-а-л! Большое тебе мусульманское сенкью! Не буду задерживать, ещё раз спасибо, я пошёл…

Глава 74

Стеной тот город окружен,

И в нём имеют общих жен.

Почти В. Хлебников. Почти «Хаджи-Тархан».

Вечера на Востоке короткие, муэдзины объявляют вечернюю молитву до заката солнца. В идеале таких молитв

должно быть пять, но… Какой же бай позволит своим работникам «отдыхать» трижды в день, тратя драгоценное время на общение с Аллахом? Ни торговля, ни пахота, ни военная служба таких перерывов тоже не подразумевали, поэтому багдадцы ограничивались утренней и вечерней молитвами. Кто мог себе позволить пять – хвала Аллаху, а кто нет… В конце концов, важно не количество молитв, а их искренность! Голый Оболенский благодарил Всевышнего совершенно искренне, так что у него даже слезы на глазах выступили от религиозного экстаза. Не подумайте, что в свой прошлый визит в это благословенное место Лев стыдливо прикрывал глазки. Ничего подобного! Кроме рыжекудрой Ириды он присмотрел ещё не менее двенадцати роскошных тёлочек и был полон решимости разгуляться от души. То гостеприимное окошечко, в которое его «пригласили» в предыдущий раз, он нашёл довольно быстро и, свесившись с крыши, деликатно постучал в узорчатую раму. Удивлённая красотка, выглянувшая в окно, едва не взвизгнула от восторга, только подняв глаза. Лев сыто облизнулся и, целомудренно прикрываясь ладошкой, на одной руке попробовал соскользнуть вниз. Сверзился бы сразу… Увы, порок восторжествовал, любителя гаремов подхватили и утроенными усилиями втянули внутрь. Здесь наше повествование обрывается аж на целых три дня. Ибо о трёх днях, проведённых в эмирском гареме, мой друг не мог сообщить ничего вразумительного. Он только закатывал глаза, тихо вздыхал, и на лицо его набегала такая романтическая дымка, словно его только вчера выкинули из рая. Причём за неуспеваемость… Там было больше пятидесяти женщин, даже если выбирать через одну, то всё равно – как успеешь?! Теперь-то уж он точно знал, какие бывают гурии и на что они способны… Эмир в эти дни гарем не посещал, был занят на пирах, устраиваемых в честь избавления города от Багдадского вора. Евнухов девицы обводили вокруг пальца просто играючи. К особо верным и любящим жёнам Оболенский не совался, вполне довольствуясь молоденькими и особенно обделенными вниманием девчонками от восемнадцати до двадцати пяти. В общем и целом ему было так хорошо, что он даже ни разу не вспомнил о своих друзьях… А проблемы рухнули романтично, как снег на голову. Как-то утром Лев сибаритствовал, наслаждаясь тайским массажем и танцем живота, когда одна из прелестниц вбежала в комнату с воплем ужаса:

– О аллах, защити нас, сюда идёт эмир!

– Я занят… – отмахнулся Оболенский, ещё не до конца осознав размеры катастрофы, но девушки соображали быстрее…

– Сюда?!

– Сюда, сюда! Прямо сюда, в гарем!

– О глупая… В гарем – это одно, а прямо сюда – совсем другое, – успокоили паникёршу подруги. – Что угодно нашему сиятельному мужу?

– Говорят, он удивлён тем, что уже три дня мы ничего не просим, не докучаем капризами и не стремимся даже выйти погулять по саду. Наш господин в хорошем расположении духа и хочет уделить внимание всем.

– Это правильно. – Встав, Лев подошёл к окну, аккуратно выглянув наружу. – Вау! Да он сюда со всей стражей припёрся… Держу пари, рыбки мои, нас кто-то круто заложил!

– Это не я!

– И не я!

– Я тоже никому ничего не говорила! Все и так знают… – Повисшее молчание было тяжёлым, как чугун. Никто не понял, кто именно ляпнул последнюю фразу, но всем стало ясно, что визит эмира не случаен и ничего хорошего их не ждёт.

– Э-э… пожалуй, загостился я тут у вас, – поразмыслив, решил Оболенский. – Пора Ходжу навестить, Ахмеда проведать, к Джамиле в гости заглянуть…

– К какой такой Джамиле?! – мгновенно вскинулись девицы.

– Без комментариев! – цыкнул Лев. – Уважайте шариатское право мужчины на личную жизнь. Кого же я ещё позабыл? А, мой Рабинович! Мой верный ослик, чудо моё с раскидистыми ушами! Как же я по тебе соскучился…

В дверь без стука влетели ещё две красотки:

– Лёва-джан, беги! Наш муж и господин в гареме!

– Уже улетучиваюсь… но вот только куда?

– Ах, куда захочешь… главное, ненадолго!

Действительно, из здания особо не выскочишь, в коридоре увидят, на крыше заметят, иных вариантов практически нет. На этот раз

Оболенский опередил девушек в плане принятия единственно верного решения:

– Женское платье пятидесятого размера, две подушки под грудь, косметику, духи и вуаль поплотнее – живо!

– Так ты остаёшься, о наше неутомимое счастье?! – восторженно взвизгнули девушки. Багдадский вор царственно кивнул:

– Только мне надо передать срочную записку на волю. Кто сумеет «перебросить» через забор?

– У Зухры и Фланмы есть знакомые стражники, они отнесут.

Записка Льва на куске белого шёлка сурьмой была предельно короткой: «Я – в гареме». Больше он не уместил – выводить пальцем арабскую вязь вообще чертовски трудно. Девочка с письмом умчалась прочь, при удачном исходе операции клочок ткани непременно должен был попасть в руки башмачника, а уж Ахмед поймёт от кого и найдёт способ предупредить Насреддина. Если, конечно, он уже вернулся от аль-Дюбины. А домулло, соответственно, из одной зависти не даст другу бесследно сгинуть в сладком плену эмирского гарема…

Сам Селим ибн Гарун аль-Рашид в это время со всей свитой, при полном параде, торжественно отпирал двери «женского общежития». На самом-то деле он действительно шёл с праздничным настроением и карманами, набитыми подарками. Эмиру не доложили, что в последние три дня со второго этажа здания стражники постоянно слышат подозрительный шум, более всего напоминающий крики страсти и стоны удовлетворённых женщин. Будучи людьми опытными, евнухи принимали эти доклады, но к правителю не обращались, понимая, что в отсутствие законного мужа у женщин могут быть «свои секреты». Однако последовавшие за этим жалобы от старших жён на «чужеродный запах мужского тела» и, главное, весомое улучшение аппетита молоденьких наложниц, уносящих еду целыми подносами, возбудили в хранителях гарема логичное недоумение. Посовещавшись, они толпой направились к правителю Багдада, деликатно поведав ему о необходимости навещать своих благоверных хотя бы иногда, ибо если «боевой конь долго томится без дела, то падает на колени»… Эмир опомнился, принял целебный отвар из секретного набора алтайских трав и выразил желание провести ночь вне мужской части дворца. О том, чтобы с ним отправились верные нукеры, благоразумные евнухи позаботились заранее. Они же и утвердили план встречи высокого гостя…

– О благочестивые дочери мусульман, радуйтесь – ваш муж стоит у входа! Надевайте лучшие одежды, доставайте дорогие украшения, берите индийские благовония, ибо сегодняшней ночью эмир может войти к каждой! Встречайте своего мужа и господина, согласно заповедям Аллаха, с кротостью и благоговением, с любовью и лаской, с уважением и почтением!

Не прошло и десяти минут, как дисциплинированные мусульманские женщины уже стояли в ряд соответственно возрасту и ранжиру. Сначала старшие жёны, потом любимые, затем фаворитки, наложницы, танцовщицы, певицы и просто «девушки приятные повсюду»… Вот где-то среди них и затесалась совершенно новая «жена» почти двухметрового роста, с богатырским разворотом плеч и сорок третьим размером туфелек. Она единственная не склонила головы при виде вошедшего в гарем эмира, а лишь вскинула массивный подбородок, демонстративно скрестив руки на арбузной груди. Оболенский был не очень хороший актёр, хотя… эмир тоже оказался не лучшим театральным критиком. В любом случае его взгляд зажёгся не подозрением, а любопытством…

Глава 75

Законопослушная девушка всегда рада помочь главе государства.

Моника Левински.

Одним движением бровей Селим ибн Гарун аль-Рашид дал понять, что все остальные свободны. Внимательные евнухи быстро разогнали недовольно попискивающих женщин по их комнатам. Лев остался один посреди чистого зала, как дуб в грозу. По знаку эмира двое евнухов склонились перед правителем в подобострастных поклонах.

– Кто эта гордая чинара?

– А… о… уй, наш благородный господин, видимо, совсем забыл эту красавицу… – кое-как промямлил главный «завгар» (домашнее сокращение от «заведующий гаремом»). – Её прислал халиф самаркандский как знак дружбы и военного союза против неверных. Давно, ещё до Ночи Бесстыжих Шайтанов…

– Вай мэ, действительно забыл… – виновато улыбнулся эмир. – А что она умеет?

– О, всё на свете! – Евнухам было некуда отступать. Признайся они, что впервые видят эту кряжистую дылду, – им бы просто отрубили головы за халатность. – Она танцует, поёт, играет на свирели и знает все тайны возлежания по-самаркандски!