Багровая земля (сборник)

Сопельняк Борис Николаевич

Но как встретиться с душманами, да так, чтобы говорили не их автоматы, а они сами?

После посещения госпиталя я думал, что теперь меня ничто не проймет, что отныне буду ходить со спекшимся сердцем, и от потрясений застрахован. Но ближе к закату я увидел такое… Нет, об этом позже. Сейчас – не могу.

А пока о другом, о том, как закончился этот врезавшийся в память день. Я разыскал товарищей, которые свели меня с сотрудниками пятого управления МГБ [4] . Именно эти люди ведут работу в бандах, именно они, ежеминутно рискуя жизнью, добывают сведения о путях следования караванов с оружием, месте и времени нападения на посты, кишлаки и автомобильные колонны. Проводят эти люди и более

глубокую, тонкую работу. Как раз одну из таких операций готовили Рашид и Саидакбар, когда меня ввели в их кабинет.

4

МГБ – министерство государственной безопасности.

Глава вторая

Пока мы ждали, когда у Рашида отрастет борода, Саидакбар решил сводить меня в местный музей.

– Заодно узнаешь, почему никто из пришлых завоевателей так и не смог покорить Афганистан, – таинственно намекнул он. – Кто только ни пытался овладеть, как тогда говорили, «ключом от Индии» – и древние греки, и персы, и англичане, и всех мы либо выгоняли, либо оставляли в нашей земле.

Музей, что и говорить, оказался великолепен. Какие тут хранились ковры, кинжалы, сабли, вазы, серьги, браслеты и многое, многое другое! Но Саидакбар и вынырнувший откуда-то хранитель по имени Гафур, не давая задержаться у витрин, тянули меня куда-то дальше.

– Ну, что вы, в самом деле, – отбивался я, – дайте хоть саблями полюбоваться!

– Потом, – стуча протезом, настойчиво предлагал мне идти дальше Гафур. – Уважаемого шурави [5] ждет наш главный экспонат.

То, что я увидел в соседнем зале, действительно можно было назвать главным экспонатом. Как известно, в исламе запрещено изображение человеческого лица, поэтому ни в одной мечети, ни в одном музее вы не увидите чьих-либо портретов, а тут – огромное полотно, на котором изображен какой-то рыжий дядька, с пышными бакенбардами и развевающимися усами. Он сидел на коне, причем смотрел не вперед, а куда-то вбок, лицо откровенно страдальческое.

5

Шурави – так в Афганистане называют русских.

– Кто это? – недоуменно спросил я.

– О-о, это известный человек, – назидательно поднял палец Гафур. – Его хорошо знают. Особенно в Англии, – с нажимом добавил Гафур. – Я позволю себе напомнить, что инглизи, как называют у нас англичан, три раза пытались поставить нас на колени. Первая война была в 1838–1842 годах, вторая в 1878–1880 и третья в 1919-м.

Все три раза инглизи были вынуждены убираться восвояси. А вот этот, – ткнул он пальцем в картину, – уцелел. Его зовут Смит, капитан Смит. Наши деды посадили его на коня, сказали, чтобы тот скакал без передышки и передал своим начальникам то, что произносит каждый афганец вместе с молитвой: «Мы сотрем вас с лица земли, как корова слизывает траву, вы нас никогда не победите. А если придете снова, то знайте, что земли для английских могил у нас хватит».

– Минутку, – остановил я его, – а что на этом стенде за тетрадь? Можно полистать?.. Да она на английском языке, а в ней стихи! – изумился я.

– Это трофей, – не без гордости заметил Гафур. – Тетрадь принадлежала капитану Сомерсетского полка легкой пехоты Томасу Блэйку. Отступая, капитан забыл о ней, и тетрадь оказалась у нас. 18 января 1919 года он признался: «Надо же быть таким идиотом! Давно следовало плюнуть на затасканную Европу. Вот где разгуляешься – в колониях! Для всех этих оборванцев я – сахиб, господин, божество».

А вот в чем он был уверен 7 мая: «Война кончится быстро, ведь у нас семикратное превосходство. Теперь мы полностью покончим с Афганским государством. Вперед, на Кабул!».

Но на пути к городу Кабулу была река Кабул. И надо же такому случиться, что именно в это время в этом

месте оказался известнейший поэт Редьярд Киплинг.

Свидетель форсирования реки, тот написал об этом стихи. Капитан Блэйк приводит их в своем дневнике:

Стал Кабул у вод Кабула, Саблю вон, труби поход! Здесь полвзвода утонуло, Другу жизни стоил брод. Нам занять Кабул велели, Саблю вон, труби поход! Но скажите: неужели Друга мне заменит брод? Нас уводят из Кабула, Саблю вон, труби поход! Сколько наших утонуло? Скольких жизней стоил брод? Обмелеют летом реки, Но не всплыть друзьям вовеки!

Во время боев у брода капитан Блэйк уцелел, но в середине июня он все же оказался на военном кладбище Пешавара.

– Печальная история, – вздохнул я.

– Печальная, – согласился Гафур. – Однако приди сюда Блэйк не с оружием, а, скажем, с геологическим молотком или фонендоскопом, все было бы иначе. В те годы в Афганистане работало немало немцев, англичан, итальянцев и, конечно же, русских. Вот стенд с уникальными документами, рассказывающими о русско-афганской дружбе: что бы там ни говорили злопыхатели, а независимость Афганистана первой признала Советская Россия, – приложив руку к сердцу, закончил он.

Чтобы рассказать об этой и многих других страницах нашей, порой непростой, дружбы, мне придется время от времени прерывать плавный ход повествования и делать своеобразные вставки, которые я назову «Эпизодами». Речь в них пойдет о людях и об уникальных документах, которые мне удалось раздобыть за стальными дверями секретных архивов.

Эпизод № 1

Справедливости ради надо заметить, что Афганистаном интересовалась не только Англия. Были в этом «подбрюшье Индии», свои интересы и у России. Именно поэтому российский самодержец Павел I с восторгом поддержал задумку Наполеона о нападении на Индию через Афганистан. Он даже двинул сюда казачьи корпуса, но Павла I вскоре убили, и казаков с полдороги вернули домой.

Как это ни странно, но в Кабуле помнят не русского императора, а никому неведомого поручика Виткевича. В борьбе с англичанами в 1837 году он проявил такую бешеную активность и добился таких впечатляющих результатов, что правительство Великобритании потребовало его отзыва, а эмиру Афганистана предъявило ультиматум о высылке Виткевича. Эмир ультиматум не принял, и вскоре разразилась первая англо-афганская война.

Сорок лет спустя ситуация повторилась. Но к этому времени был завоеван Туркестан и русские войска придвинулись вплотную к Афганистану. Англичане этим страшно встревожились и потребовали отвода русских полков, вместо чего Россия двинула войска к границе, а в Кабул была послана специальная миссия во главе с генералом Столетовым. Новый эмир принял Столетова с величайшим почетом и отдал «ключ от ворот Индии» в руки России. Англичане объявили Афганистану так называемую вторую войну. Победы они не одержали, но самого главного добились: в обмен на лондонские субсидии эмир отказался от права внешних сношений с другими государствами и, прежде всего, с Россией.

Так Афганистан стал запретной зоной для иностранцев. Но вскоре случилось несчастье: в результате тайного заговора на царской охоте был убит правитель Афганистана Хабибулла-хан, и к власти пришел его сын Аманулла-хан. Это случилось в 1919 году, когда России, казалось бы, стало не до Афганистана. Но так как Аманулла-хан победил ненавистных инглизи в третьей англо-афганской войне и объявил о независимости своей страны, в Москве решили, что самое время признать Афганистан и направить в Кабул дипломатическую миссию.