Багровая земля (сборник)
Шрифт:
Саидакбар, то есть Азиз, удивленно поднял брови.
– Ничего-ничего, пусть поерзает. Удочку я забрасывал через его заместителя Канд-агу, а этот парень сам мечтает стать главарем. Он типичный экстремист, за ним – люди без роду и племени, руки у них по локоть в крови, терять им нечего. Представляешь, как пошатнется авторитет Канд-аги, когда выяснится, что он контактирует с хадовцами?!
И тут я брякнул:
– А нельзя Шемаля пригласить к Ашрафу и поговорить втроем?
Идрис даже побледнел:
– Да ты что?! Ашраф – таджик, а Шемаль – пуштун. Они же перестреляют друг друга! Никогда, запомни, никогда пуштун не сядет за один стол с таджиком или хазарейцем. А если, разговаривая с Ашрафом, ты ляпнешь, что был у Шемаля, жить тебе ровно две секунды: именно столько, сколько нужно, чтобы передернуть
Теперь уже побледнел я.
– Я же говорил, – поднялся Азиз, – нельзя его посылать в банду. Он не готов.
– А мы на что?! Ничего, дадим толкового переводчика, предупредим, чтобы глупые вопросы не переводил, и все обойдется. Но ты прав: к этим встречам надо готовиться. Давайте-ка еще раз все вместе просмотрим захваченные у душманов документы.
Об этом я не мог и мечтать!
– Вот удостоверение Исламского общества Афганистана и значок с надписью «Аллах Акбар». Документ ценный, – размышлял Идрис, – можно вписать любую фамилию, приклеить фотографию – и прямиком в банду, сойдешь за своего. Когда были помоложе, мы с Азизом не раз пользовались такими пропусками.
– Дай-ка, посмотрю, – протянул руку заметно погрустневший Азиз.
– А вот фотографии Гульбеддина, Раббани, Гиляни и муллы Халеса [6] – это главари различных партий и наши злейшие враги. Правда, друг к другу они относятся тоже с откровенной антипатией.
6
Хекматияр Гульбеддин (род. в 1947 г.) – афганский полевой командир, премьер-министр Афганистана (в 1993–1994 гг. и 1996 г.), лидер Исламской партии Афганистана. Мухаммед Раббани (1955–2001) – мулла, один из основателей движения Талибан. Юнус Халес (1919–2006) – мулла, один из командующих силами афганских моджахедов во время советского вторжения в Афганистан.
– Что так?
– Грызутся из-за денег. Долларовая река из-за океана в Афганистане превращается в мелкие ручейки, но если их умело направлять, те потекут в нужный карман. Тот же Гульбеддин бежал из Афганистана без гроша в кармане, а теперь у него нефтеперерабатывающие заводы в Кувейте, сеть магазинов в Пешаваре, солидные вклады в западноевропейских банках. У Раббани или Гиляни заводов нет, зато есть острое желание их заиметь. А мулла Халес недавно в Бонне, рассказав о «победах» своих сторонников, призвал оказывать финансовую помощь не всему антиправительственному движению, а только ему, Халесу. В общем, за границей действует около семидесяти контрреволюционных обществ, партий и организаций, и все они норовят со стола своих благодетелей урвать кусок пожирнее.
– Но ведь перед ними нужно отчитываться, рапортовать о победоносных сражениях, приводить впечатляющие цифры о пленных и убитых, – заметил я.
– Вот-вот! Мы как-то не поленились и суммировали цифры: оказалось, что одна половина жителей Афганистана давным-давно в плену, а другая – в могилах. Иногда эти лжецы подписывают совместные заявления, призывы и приказы, побуждая главарей банд объединяться. Как правило, из этого ничего не получается. Частенько – не без нашей помощи. Так, Азиз?
– Так-так, – кивнул тот.
– Ты что, устал? – заметив, что друг не своей тарелке, спросил Идрис. – Иди домой и как следует выспись.
– Нет, я не устал. Я сына вспомнил… Ты же знаешь, когда-то я был неплохим анестезиологом. В партию вступил еще при шахе, не один год работал в подполье, а при Амине [7] попал в тюрьму. Из-за такой же вот бумажки, только с портретом Мао [8] . Откуда она взялась в моем столе, гадаю до сих пор. Когда за мной пришли, я собирался в аптеку – сильно простудился сынишка. Что с нами делали аминовцы, страшно вспомнить! Через полгода меня вышвырнули за ворота тюрьмы: подохнет, мол, и так. Но я выжил. Выжил! – грохнул он кулаком по столу. – А сына схоронили. Без меня. И тогда я поклялся…
7
Хафизулла Амин (1929–1979) – афганский государственный, политический и партийный деятель, член Политбюро ЦК НДПА, министр иностранных дел (1978–1979), министр обороны, премьер-министр, генеральный секретарь ЦК НДПА и председатель Революционного совета Афганистана (1979).
8
Мао Цзэдун (1893–1976) – китайский государственный и политический деятель XX века, главный теоретик маоизма.
Рашид встал и молча обнял Саидакбара. Тот уронил голову ему на плечо… Завтра этим людям идти в логово врага, завтра им могут выпустить кишки, отрезать голову, посадить на кол, но сегодня у Рашида есть Саидакбар, а у Саидакбара – Рашид. Это очень важно – иметь друга, вместе с которым можно не только жить, но и умереть.
Потом Рашида куда-то вызвали, и Саидакбар рассказал, как они подружились.
– Мы знакомы еще с университетских времен, вместе участвовали в студенческом движении. В восьмидесятом сложилась очень тяжелая обстановка в провинции Лагман. Партия сказала, что туда должны поехать молодые, сильные, умеющие стрелять. Мы стрелять не умели, но поехали – думали, научимся на месте. Нас было шестьдесят человек, казалось, большая сила, но местные власти распределили отряд по шести постам. Я оказался в десятке, которой командовал Рашид… Пост находился на окраине кишлака, прикрывал дорогу в ущелье, по которому пролегал путь за кордон.
Душманам это ущелье требовалось позарез, но ключ от него держали мы. И подкупить нашу группу пытались, и перевербовать, и выжечь, и перестрелять – ничего не получалось!
Взволнованный воспоминаниями, Саидакбар вскочил, одним глотком опрокинул в себя стакан минералки, пошагал по кабинету и, немного успокоившись, продолжил:
– Однажды погиб наш товарищ. Кладбище – рядом, и мы решили похоронить его по-людски. Но душманы устроили засаду. Огонь открыли в тот самый момент, когда мы опускали труп в могилу. Пришлось залечь рядом с убитым и отстреливаться. А душманы выпустят несколько очередей – и ждут, что мы будем делать дальше. Путь отхода свободен, но уйти, не выполнив священного долга, мы не могли. Тогда поднялся отец этого парня. Он взял сына на руки и шагнул к могиле. Эти сволочи подождали, когда отец подойдет к самому ее краю, и ударили ему в спину…
Больше Саидакбар говорить не мог. Пытался, но не мог: спазм перехватил горло. Он снова глотнул минералки и продолжил каким-то сиплым голосом:
– Отец упал в могилу, не выпуская сына, – выдавил Саидакбар. – Так их и закопали…
А на следующий день мы сделали вылазку и вырезали всех, кто находился в засаде. Придумал эту операцию Рашид. Накануне мы убили душмана, у которого обнаружили пачку удостоверений Исламского общества Афганистана [9] и полный карман значков, предназначенных для членов этой партии. Рашид предложил нацепить эти значки, запастись удостоверениями и явиться со стороны ущелья – как будто мы пришли из-за кордона. Фотографий на удостоверениях не было, вид у нас затрапезный, глаза злые, вооружены чем попало – словом, нас приняли как дорогих гостей: дескать, какое-никакое, а пополнение. Вечером мы предложили организовать новую засаду. Душманы согласились. Порешили мы их тихо, ножами.
9
«Исламское общество Афганистана» – ИОА, «Хезб-е Джамиат-е Ислами» – одна из наиболее крупных и влиятельных партий в Республике Афганистан с 1960 по 2000-е годы. С новым названием – «Исламское общество Афганистана», партия ИОА начала политическую деятельность с 1973 года.
– А потом чуть было не порешили нас, – продолжил незаметно вернувшийся Рашид. – Когда душманы из другой, более крупной банды, окружили пост, а нас осталось двое и в пистолетах по одному патрону, я понял, что это конец. Сдаваться нельзя – смерть будет мучительной, поэтому мы решили застрелиться. А чтобы не надругались над трупами, я предложил спуститься в старый вонючий арык. Саидакбар согласился. Мы уже были по пояс в воде, когда наверху появились душманы. Я инстинктивно нырнул.
– А я юркнул за корягу, – добавил Саидакбар.