Багровое Небо (Хранители скрытых путей - 3)
Шрифт:
На дне колодца обнаружился Ивар дель Хивал, высокий толстый мужчина, одетый в оранжевое с черным; его улыбка походила на белый остров в черном море бороды. Он стоял, подняв руки и разведя пальцы, точно так же, как и двое бородатых незнакомцев, которые жались к нему, дрожа в своих тонких серых туниках и легинсах. Было в них нечто странное, больно знакомое... густые бороды и... Дерьмо!
– Да-да-да, - сказал Ивар дель Хивал, - и на ладонях у них растет шерсть, и совсем не потому, что они сами с собой развлекались. Позвольте представить моих друзей Хрольфа и Луфена. Их послали со мной по приказу Отпрыска, чтобы помочь
– Билли...
– Я тут.
– Билли, не поворачиваясь спиной к отверстию в земле, взял с полки в будке новый, с иголочки, сотовый телефон.
– Какой номер?
– Торсенов, чей же еще?
– Может, у тебя есть идея получше...
– Просто нажми на вызов, а потом на цифру "три".
– Готово. А потом на кнопку "продать"?
– Ты хочешь сказать, "передать"? Да.
– У тебя ведь раньше не было сотового телефона?.. О, добрый день, мистер Торсен. Извините за беспокойство, мы тут с Джеффом караулим Скрытый Путь, и если это не доставит вам с Торри больших хлопот, не могли бы вы подъехать? Нет-нет, все просто чудесно - по крайней мере мне так кажется. Просто ваш старый друг - Ивар... как бишь там его?.. Ну не важно, Ивар как бишь его там, да, это он... Только что появился и привел с собой парочку друзей. Я думаю, все нормально, но, видите ли, проблема заключается в том, что это Сыны Фенрира.
Билли мгновение слушал, затем улыбнулся:
– Сеанс связи окончен. Полагаю, это значит, что он скоро здесь появится, как ты думаешь?
L'ENVOY
Норна
[* Посылка (фр.) - так называется заключительная четырехстрочная строфа классической французской баллады, где автор обращается к лицу, которому посвящена данная баллада.]
Весна приближалась, в воздухе уже ощущался ее запах. Почки на деревьях раскрылись за ночь, вскоре, безо всякой, казалось бы, промежуточной стадии, они превратятся в полностью развернувшиеся листья. Дальше к северу весна бы напоминала своей стремительностью взрыв.
Однажды - давным-давно, хотя она и не помнила, когда именно, - Минни слышала, что именно такова весна в Сибири. Если у вас достаточно терпения, вы и в самом деле можете увидеть, как на ветвях раскрываются почки. Здорово было бы на это взглянуть, но она слишком стара, чтобы путешествовать.
Нет, она, конечно, крепкой породы: мать Минни была в девичестве Хансен.
Рак не сгложет ее внутренности, артрит не разрушит ее суставы; не будет никаких прогрессирующих или изматывающих болезней. Просто с каждым днем она будет становиться все слабее и слабее; каждый спуск по лестнице будет пугать ее все сильнее и сильнее; каждая трапеза будет казаться все более безвкусной, пока однажды вечером она не уснет в своей постели - тогда-то все и откажет. Совсем как в "Одноколке" Холмса. [* Холмс, Оливер Венделл (1809-1894) - американский романист, эссеист и поэт.]
Минни покачала головой. Сейчас этот стих уже не проходят в школе: слишком много приходится объяснять. А жаль.
Встал пастор на ноги устало
И что ж глазам его предстало?
Я вам открою без утайки!
Обломки бедной таратайки.
Понятно даже простакам,
Что разом, а не по кускам
Вдруг развалился фаэтон.
Так ткнешь пузырь - и лопнет он.
Хансены - они как эта самая старая одноколка. Бывает и хуже.
Раз пузырь пока не лопнул, она тепло оденется, выберется на холод через черный ход, оставив открытой наружную дверь и не до конца захлопнув внутреннюю, возьмет старое деревянное коромысло и, повесив на него два возмутительно ярких оранжевых пластиковых ведра, спустится по ступенькам и потащит свои старые кости в лес по натоптанной тропинке.
Минни шла с преувеличенной осторожностью, примериваясь к обратной дороге. То и дело попадались островки снега, а под черной грязью земля еще не успела оттаять. Как бы не поскользнуться и не сломать бедро, навернувшись.
Извиваясь, тропинка вела ее через лес к любимой березовой роще. Березки были сеянцами в тот год, когда Минни начала преподавать в школе; теперь они походи на тянущиеся к небу костлявые великанские пальцы.
Целая дюжина пластиковых ведер, ярких, точно цветные карандаши, висела на вогнанных в стволы втулках, ловя медлительные капли.
Минни поставила на землю ведра и положила коромысло. Одно за другим она опустошила пластиковые ведра, переливая водянистый березовый сок в те ведра, что принесла с собой, а затем развесила ведра обратно на втулки. В каждое накапало с кварту сока, не больше. На сегодня хватит одной ходки. А завтра надо будет положить в карман пальто дрель, чтобы пробурить ещё отверстия под втулки.
Слегка согнув спину и колени - так и спина, и колени болят меньше, Минни наклонилась за коромыслом, чтобы положить его на плечо.
– Вам помочь, миссис Хансен?
Минни подняла глаза. Перед нею стоял Йен Сильверстоун - через одну руку перекинут плащ, другой рукой вешает свой рюкзак на сук. Подъемы его ботинок и колени джинсов перемазаны красноватой грязью, совсем не похожей на землю Дакоты, а на правой щеке красная опухшая рана, неаккуратно заштопанная. На поясе меч, и Йен вроде бы не собирается его снимать.
Минни спросила бы, давно ли он дома, но она задавала вопросы, ответы на которые знала и так, только в классе. Или когда это могло принести пользу.
– Конечно, помочь! Или ты думаешь, я ради удовольствия таскаю тяжелые ведра?
– Я так и подумал, - улыбнулся Йен, снимая коромысло с плеча Минни с той досадной легкостью, которую выказывают молодые, совершая какие-либо физические действия.
– Я человек не лесной, - продолжал он, когда они двинулись по тропинке обратно к дому, - но, по-моему, это березы, а не клены.
Минни фыркнула:
– Если кто-то варит кленовый сироп сам, вместо того чтобы задешево покупать его в "Рэйнбоу" в Гранд-Форкс, то сам создает себе лишние проблемы. А вот березовый сироп... понимаешь, если любишь березовый сироп, приходится делать его самому. Либо обходиться без него.
– А женщины семейства Хансенов всегда любили березовый сироп, да?
– Я приготовлю тебе на завтрак гренки по-французски. Судя по твоему виду, еда тебе не повредит.
– Минни бросила на Йена острый взгляд. Кто-нибудь знает, что ты вернулся?
– Осия. Торсены. И все.
Минни подняла бровь:
– Да ну. Неужто ты ухитрился проскользнуть мимо часового у дыры?
Йен слабо улыбнулся:
– У меня свои способы. Не хочу вдаваться в объяснения: я так думаю, что ненадолго вернулся, еще надо утрясти кое-какие дела.