Багровый берег
Шрифт:
Стремясь скрыться от преследователя, он спрыгнул с тропы, поднялся по насыпи над первым причалом, перепрыгнул через каменный фундамент и прорвался сквозь заросли кустов малины. Он слышал, как его преследователь крушит все, следуя за ним.
— Чего ты хочешь? — прокричал МакКул, но не получил ответа.
Чертополохи рвали его брюки и рубашку, царапая лицо и руки. Он выскочил с другой стороны зарослей и направился вдоль очертаний набережной, споткнувшись о фундамент прогнившей, обвалившейся рыбной лавки и клубок проржавевших кабелей и цепей.
Это было безумие. Его преследует сумасшедший.
Он
— Помогите! — закричал МакКул. — Кто-нибудь помогите мне!
Стая черных дроздов вырвалась из полосы камышей спутанной массой бьющихся крыльев. Не было никакого шанса обогнать этого упорного преследователя. МакКула просто загоняли все глубже и дальше в болото.
Вода. Если бы он только смог добраться до воды. Он был уверенным пловцом. Сумасшедший едва ли мог так хорошо плавать.
МакКул повернул налево, направляясь к сердцу болота. Теперь трава стала такой высокой, что он не мог рассмотреть, что ждет его впереди, затем он споткнулся, схватился за острую траву руками, едва ощутив порезы и ссадины, которые она ему нанесла. Снова и снова он падал, слыша треск веток позади себя и шуршание одежд своего преследователя — эти звуки раздавались теперь всего в каких-то десяти футах от него. Бухта или болотный канал должны быть где-то впереди. Что угодно, ради Бога, что угодно...
И вдруг трава кончилась, и он вырвался на илистую пойму, раскинувшуюся на пятьдесят футов до стремительного проточного канала.
Здесь не было спасения; он погрузился в грязь, увязнув до самых колен. С криком страха он боролся, шлепал, бился и метался в грязи. Он обернулся и увидел рыжеволосого урода, стоящего на краю травы со штыком в руке, его и без того уродливое лицо искажала гротескная ухмылка.
— Кто ты?! — закричал МакКул.
Мужчина вернулся в заросли травы и скрылся.
Мгновение МакКул стоял в грязи, задыхаясь и кашляя, положив руки на колени, и чувствуя, что его легкие могут вот-вот взорваться. Что же делать дальше? Он огляделся. Канал пролегал на расстоянии пятидесяти футов от него: мутный поток, направляющийся к убывающему приливу. На противоположной стороне раскинулось бесконечное болото.
Никогда он не вернется в эту кошмарную траву: только не к тому маньяку, который там прячется. Никогда. И все же первым возможным вариантом выхода из этого ада было вернуться обратно, пробравшись через заросли травы. Альтернатива состояла в том, чтобы добраться до воды и выплыть, отдавшись течению.
МакКул продолжал стоять на месте с колотящимся сердцем. Свет дня угасал; вода продолжала свой бег, а дрозды, крича, возвращались.
В конце концов, он направился к водному каналу. Когда МакКул приблизился к берегу, слой грязи стал еще толще, и он остановился. Грязь была холодной, а вода, как он догадывался, будет еще холоднее. Но у него не было выбора.
Он погрузился в поток. Было очень холодно. Он оттолкнулся от берега, позволив воде подхватить его, и поплыл вниз по течению, обремененный твидовым пиджаком, брюками, пропитанными грязью, и тяжелыми кожаными ботинками. Но он был опытным пловцом и удерживал себя над уровнем воды, совершая длинные взмахи руками, увеличивая скорость и оставляя позади болотную траву. Канал сузился, скорость течения стремительно возросла, трава подступала с обеих сторон. Он направлялся к морю. Это все, на чем он был сосредоточен. Слава богу, скоро покажется пляж, на который он сможет выбраться и вернуться в свой безопасный номер в гостинице.
Когда он обогнул следующий изгиб канала, пытаясь лихорадочно плыть, то увидел стену травы, из-за которой показалась фигура: рыжие волосы, изуродованное ухмыляющееся лицо, сверкающие желтые глаза, мерцающий штык.
— Господи, нет. Нет! — закричал он, пытаясь отчаянно добраться до противоположного берега канала, даже когда поток лишь ближе подтолкнул его к набережной, где стояла эта фигура… даже когда фигура спрыгнула в воду подобно хищнику, обрушившись на него… даже когда почувствовал, как толчок холодной стали, подобно острой сосульке, пронзил его нутро.
8
Индира Ганеш получила небольшую кость накануне поздно вечером и занималась ею всю ночь и весь день. Сейчас было уже десять вечера, и она проработала почти тридцать часов подряд, но едва ли чувствовала усталость. Ей нравилось работать по ночам, когда в ее лаборатории в музее Пибоди на Дивинити-авеню в Кембридже, штат Массачусетс становилась тихо, как в храме. В этой атмосфере работа была подобна медитации или даже молитве — когда вокруг находились люди, она никогда не была столь продуктивной.
А эта маленькая косточка оказалась именно той головоломкой, которые ей так нравилось разгадывать. С нею не поступило абсолютно никакой информации — даже не было указано, что она принадлежала человеку. Ганеш понятия не имела, кто нуждается в этом анализе, или с какой целью. Именно в таком виде Говард Кресс, председатель Гарвардского отдела эволюционной биологии человека и ее босс, лично принес ей эту кость и с загадочным выражением сказал, что если он получит ее полный и точный анализ к утру следующего дня, то будет считать это величайшей личной услугой.
У нее было все необходимое оборудование, и она незамедлительно приступила к работе. Идентифицировать кость, как дистальную фалангу указательного пальца левой руки человека, оказалось легко. С этого момента стало труднее и сложнее отвечать на вопросы. Ей всегда казалось, что кости, которые она изучала, нашептывали ей, жаждая рассказать свои истории. Теперь она слушала историю этой маленькой косточки — или, по крайней мере, все то, что она смогла вытащить из нее за тридцать часов.
Когда Ганеш склонилась над своим компьютером, готовясь приступить к составлению предварительного отчета, у нее появилось странное чувство чьего-то присутствия позади себя, почти психическое давление взгляда человека на ее спину. Она обернулась и вскрикнула: в дверном проеме стоял высокий бледный мужчина с поразительным лицом.