Багровый берег
Шрифт:
— Подумать только целое состояние в виде кучки драгоценных камней лежало прямо тут, под моим носом. Жаль, что мы не нашли его сами.
Он почувствовал, как Кэрол содрогнулась.
— Я рада, что мы не нашли его. Подумай обо всех тех матерях и младенцах, которых безжалостно убили. Ты говоришь о кровавых драгоценных камнях. Проклятие — вот что они несут.
— Ты права.
Неся бутылку осторожно, чтобы не потревожить в ней осадок, он поднял ее вверх по лестнице и отнес в гостиную, поставив с восхитительной осторожностью на стол перед камином. Он удалил свинцовую капсулу и протер горлышко бутылки влажной тряпкой. Пробка выглядела хорошо, никаких признаков утечки или плесени. Затем, снова с осторожностью, он вставил кончик штопора в центр пробки и медленно вкрутил его, приставив край рычага к боковой поверхности бутылки и, затаив дыхание, извлек ее.
Настал момент истины. Он не признался в этом Кэрол, но велики были шансы, что настолько старое вино, могло уже превратиться в уксус, или, по крайней мере, начать отдавать пробкой. Но когда он вдохнул запах, то распознал смесь ароматов, которые не только указывали на то, что вино было прекрасным, но ошеломляло нюансами и сложностью. Он еще раз вдохнул запах, удивляясь его особенностям.
— Ну и ну, — пробормотал он.
— Оно хорошее?
Он кивнул, поднося декантер. Как будто поддерживая ребенка, он бережно декантировал вино, оставив дюйм над поверхностью дна. Затем он налил два бокала. Они оба сделали по хорошему глотку. Дом содрогнулся от ветра, окна задребезжали. Луч маяка снова и снова метался по морю.
Они наслаждались вином в тишине, без обычной болтовни о его вкусе или запахе. Лейку именно это и нравилось. Об употреблении вина всегда шло слишком много лишних разговоров. Сразу вспоминались люди, которые постоянно обсуждают музеи, но, не дай Бог, для разнообразия им пришлось бы просто любоваться экспонатами.
Он с восторгом наблюдал, как Кэрол наслаждается вином. Да, подобное обучение явно будет даваться ей легко. Они будут путешествовать, вкушать и покупать. Это даст им нечто, что свяжет их вместе. Именно в этом, если говорить начистоту, он находил недостаток их отношений — у них не было совместных свершений. Это был бы замечательный опыт... и это помогло бы ему, наконец-то, смириться с кончиной жены. Это действительно могло стать возможностью, в конце концов, залатать ту дыру в его сердце, которую создавало постоянное ощущение потери.
Они продолжали потягивать вино.
— Что это было? — спросила Кэрол.
Он прислушался. Последовал удар. Порывы дождя хлестали по окнам, в то время как они оба насторожились. Затем последовал второй, более громкий удар. Казалось, что он донесся с крыльца.
— Я думаю, это просто ветер перевернул одно из кресел-качалок, — он вернулся к вину. На крыльце прозвучал еще один сокрушительный звук, весьма похожий на удар ногой.
— Это явно была не кресло-качалка, — сказала Кэрол.
— Позволь, я пойду и проверю.
Он встал, взял фонарь со стола и вышел из гостиной в прихожую. Когда он подошел к двери, то услышал, как что-то бьет по ней — грубо и настойчиво. Внезапно Лейк почувствовал беспокойство и подошел к вертикальному ряду боковых фонарей рядом с дверью, решив зажечь свет на крыльце, чтобы посмотреть, был ли там кто-то.
На полу виднелись грязные, нечеткие следы, пересекающие мокрое от дождя крыльцо, но он не мог рассмотреть, кто стоял у двери. «Боже мой», — подумал он, — «кто мог решиться выйти на улицу в такой ураган?» Но кто бы это ни был, он стоял слишком близко к входной двери, чтобы его можно было рассмотреть. У старой двери не было глазка.
— Кто там? — прокричал Лейк сквозь шум бури.
Ответом на его слова стал еще один громкий стук, а затем грохот дверной ручки. Дверь, слава богу, была заперта.
— Послушайте, если у вас проблемы, я вам помогу, но сначала поговорите со мной!
В коридоре появилась Кэрол.
— Что происходит?
— У двери какой-то сумасшедший, — он оглянулся на нее, и снова направил свое внимание на дверь. — Кто там?
Теперь раздался грохот, как будто кто-то ударил по двери всей массой своего тела, в то время как дерево застонало от давления.
— Кто там, черт возьми? — закричал Лейк.
В этот момент кто-то снова врезался в дверь и начал дергать за дверную ручку. Кэрол коротко вскрикнула и отскочила.
— Кэрол, принеси мне бейсбольную биту!
Она исчезла в темноте кухни и через секунду вернулась с березовой битой «Louisville Slugger», которую они хранили в кладовке.
Последовал следующий удар по двери — на этот раз еще сильнее. Древесина треснула вокруг рамы.
— Ты, сукин сын, если ты вломишься сюда, я тебя убью! — прокричал Лейк. Было темно, и он едва мог что-то рассмотреть. — Кэрол, свети фонариком сюда!
Он отступил назад, вскинув биту для удара, пока Кэрол стояла позади него, держа фонарик трясущимися руками. Еще один мощный удар, и еще больше трещин по дереву. Замочный фиксатор с грохотом заходил ходуном.
— Прекрати! — прокричал Лейк. — У меня пистолет! Я застрелю тебя, Бог свидетель, что я так и сделаю!
Он мечтал, чтобы у него действительно оказался пистолет.
Еще удар, и тут дверь распахнулась, усеивая все вокруг деревянными щепками. Ворвался размытый силуэт, и в этот самый момент Лейк со всей силы замахнулся битой, но некто уже перепрыгнул через разбитые обломки двери, двигаясь настолько быстро, что Лейк смог только нанести скользящий удар по его плечу, в то время как нападавший уже пронесся мимо него, внезапно наполнив ноздри непереносимым зловонием. Лейк обернулся и снова занес биту, но тут Кэрол издала леденящий кровь крик, фонарик упал на пол и погрузил комнату в полумрак. В то же время послышался влажный звук, похожий на взрыв водяного баллона.
В тусклом свете Лейк рассмотрел, как темная фигура опустилась на колени и нависла над Кэрол, лежащей на персидском ковре. Он услышал влажные звуки жевания. С ревом он бросился вперед и замахнулся битой по фигуре, но она вскинула вверх две огромные руки и поймала биту. В следующий миг единственное доступное оружие было вырвано из рук Лейка с ужасающей силой. А затем он почувствовал, как сильнейший рывок вспорол его живот, услышал звук влажного и тяжелого удара об пол, прежде чем он сам упал на спину, погружаясь в бездонную яму боли и ужаса.
43
— Я же сказал тебе, что у нас кончились свечи, — проворчал Марк Лилли, открывая и захлопывая ящики один за другим, и его раздраженный голос перекрикивал стук старых болтавшихся на ветру ставней. — Две недели назад, когда последний раз отключали электричество, я говорил тебе, что нам нужны свечи.
— Ты только в своих фантазиях мне это говорил. Лично я ничего подобного не слышала, — ответила Сара. — А как насчет ставней, про которые я тебе говорила еще в прошлом году?