Багровый берег
Шрифт:
Констанс присела и, дыша через рот, внимательно осмотрела пластину. Она была ржавой, но, похоже, не настолько ржавой, насколько должна была быть. Она напоминала вход в основной погреб. Пластина была навесной, петли явно кто-то смазывал, и они казались подозрительно хорошо функционировавшими.
Ее сердце забилось быстрее. Здесь явно что-то было, она была в этом уверена.
Констанс посветила вокруг фонариком, проверила, что ее стилет все еще заправлен в складки платья, а затем тихо и осторожно приподняла железную пластину, которая легко скользнула на петлях, открыв вход не в основной погреб, а в низкий туннель, в который вела каменная лестница. Запах усилился: то была жуткая смесь вони фекалий, мочи и гнилой плоти. Констанс нырнула в отверстие и начала спускаться по лестнице во тьму.
Внизу она остановилась и прислушалась. Шторм здесь звучал значительно глуше, и теперь она явно расслышала где-то впереди слабый, прерывающийся звук: это был детский плач.
45
Гэвин сидел в задней части кабинета полицейского участка, мрачно глядя на шахматную доску. Шеф снова побеждал, и Гэвину невыносимо было проигрывать в шашки человеку, который во всех отношениях уступал ему по интеллекту. Как шефу Мердоку это удавалось? Вероятно, он прочитал книгу и выучил несколько дешевых трюков, как те парни, которые играли десятисекундные разгромные шахматные партии в «Бостон-Коммон».
В конце концов, он сделал свой ход.
— И снова в дамках, — воскликнул шеф, и его пухлые пальцы продвинули фишку на крайнюю черную клетку.
Скрывая раздражение, Гэвин передвинул следующую фишку, хотя знал, что и ее вскоре потеряет.
Хуже всего было то, что шеф — невыносимый даже в лучшие свои времена — совсем раздулся от гордости, как отвратительная жаба, со времени своего триумфа в тот день, когда получил все лавры в деле, в котором основную работу за него проделали Пендергаст и Констанс Грин. Гэвин не мог понять, почему Пендергаст держался в стороне на пресс-конференции, а шеф прибрал к своим рукам все внимание общественности. По крайней мере, подумал Гэвин, это дело закончилось. Он не мог выкорчевать из своей памяти те два трупа, изуродованные Печатями Тибейна, и ему становилось удивительно легко, когда он осознавал, что это братья Данвуди таким образом пытались отвести подозрения от своих преступлений. Все обстояло так, как он и говорил всем с самого начала: эти письмена были всего лишь способом отвлечения внимания. Никаких ведьм или колдовства в этом деле не было замешано — тревога оказалась ложной и смешной.
— Твой ход, — напомнил Мердок, прерывая ход его мыслей.
Начальник перевел свою дамку в опасную позицию, и Гэвин увидел, что вскоре потеряет еще две фишки и проиграет партию. Он ничего не мог с этим поделать, поэтому просто передвинул одну из фишек, после чего начальник сделал ожидаемый ход и «съел» своих несчастных жертв. Гребаный осел.
— Все, я сдаюсь, — немедленно сказал Гэвин.
— Да брось, не бросай все так рано, — протянул шеф. — Ты еще можешь отыграться.
Пока Гэвин качал головой, он услышал внезапный грохот из соседнего помещения — входные двери с шумом распахнулись. Тут же прозвучал сдавленный крик о помощи.
Гэвин и шеф вскочили, доска и фишки полетели на пол. Женщина — Роуз Баффум, которую Гэвин немедленно узнал — стояла в дверном проеме, мокрая до нитки, одежда прилипла к ее грузному телу, а длинные седые волосы свисали с ее головы, и с них лилась дождевая вода. В глазах женщины стоял непередаваемый ужас.
— Боже, помогите мне! — закричала она, задыхаясь. — Помогите!
Она бросилась к Гэвину.
— В чем дело? — Гэвин подхватил ее под одну руку, а шеф — под другую. Женщину била крупная дрожь. — Вы ранены?
— Боже мой, Господи! — стонала она.
Они подвели ее к стулу и усадили. Гэвин бросился за чашкой кофе, чтобы дать ей немного согреться и прийти в себя.
— Позвони 911, вызови скорую, — скомандовал шеф. — Здесь кровь.
Баффум откинулась на стуле и едва не потеряла сознание, глаза ее почти закатились. Гэвин оставил идею с кофе и срочно набрал 911. Между тем шеф вытер лицо Баффум бумажным полотенцем.
— Куда вас ранили? — обеспокоенно спросил он.
— Это не моя кровь! — прохрипела женщина.
— Так… ясно, — кивнул шеф. — Тогда выпейте кофе, согрейтесь и расскажите, что произошло.
Баффум проигнорировала предложение выпить кофе, снова ахнула и отчаянно прокричала:
— Монстр!
— Монстр? — скептически переспросил Мердок.
— Он не прекратит убивать! — а затем ее будто осенила внезапная мысль. — О, милостивый Боже, заприте двери!
— Мы не запираем двери участка, — покачал головой шеф.
— Тогда заприте нас в камере! Оно приближается!
— Кто именно — приближается?
— Это демон из ада, разрывающий людей на части!
Слушая ее, Гэвин вдруг почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Монстр. Нет. Невозможно.
— Разрывающий людей на части и… — на этом моменте женщина захлебнулась, ощутила рвотный позыв и тут же продемонстрировала свой обед всем присутствующим.
Шеф с отвращением отступил.
— Скорая помощь уже едет, Роуз. Только держитесь, — он посмотрел на Гэвина. — И что нам делать?
Гэвин уставился на него. Правдивость женщины не вызывала никаких сомнений. У Роуз Баффум было не более бурное воображение, чем у деревянного забора. Она была не из тех, кому мерещатся разные несуществующие вещи. Шеф знал это не хуже него, поэтому скептицизм быстро исчезал с его лица.
— Мы должны вооружиться и выйти на улицу, — ответил Гэвин.
— Не оставляйте меня! — воскликнула Роуз.
— Выйти? — неуверенно переспросил Мердок. — Оба?
— Мы должны выяснить, что происходит, — пришлось объяснить Гэвину. Но ведь это не могло быть правдой…
— Тогда заприте меня в камере, — взмолилась Роуз, — заприте меня там, прошу!
— Если от этого вы почувствуете себя лучше… — шеф сопроводил ее в ближайшую камеру и запер там Роуз, отдав ей ключи. Затем он повернулся к Гэвину. — Хорошо, давай посмотрим, что там происходит.
Гэвин тронул свой «Глок» в кобуре и проверил крепление.
— Проверь свой фонарик, — посоветовал шеф.
Гэвин проверил большой фонарь, висевший на его ремне. Затем он последовал за шефом в темноту и взглянул вдоль Мейн-Стрит. В тусклом свете окон домов он различил два силуэта, лежавшие на главной улице.
Тела. Итак, это было правдой. Он ощутил приступ тошноты. Вдруг за грохотом бури он услышал слабый крик с середины улицы и увидел внезапную вспышку в окне дома. Занавески занялись пламенем, послышался звук разбитого стекла, усиливающиеся вопли, а затем — громкий рык.