Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Шрифт:
Мультиверсум — конечный, но сотканный из бесконечности — поворачивался, верша свое величественное движение в космосе.
Тем, кто мог наблюдать его извне, располагаясь за его пределами, — Родоначальникам — он представлялся надежной конструкцией, заполненной до предела. А пределы его заключали множество сущностей, множество разумных существ, не сознающих даже, что пребывают в мультиверсуме, поскольку каждый слой-континуум отделяли от других слоев своеобразные прокладки между слоями.
Местами могучая конструкция надламывалась; осколки ее пролетали сквозь измерения, пронизывая множество вселенных, а в месте, откуда вылетел осколок, оставался вакуум. В целом же вселенные не ведали друг о друге, не сознавали, что являются лишь частью фантастически сложной конструкции. Они не сознавали ни своего собственного предназначения, ни предназначения, ради которого и был сотворен мультиверсум.
Осознали лишь избранные — а тех понимали лишь немногие.
Так, спасаясь бегством из своей уже не существующей галактики, человечество начало великий исход в новый пространственно-временной континуум, пробило барьеры измерений и наконец вошло в новую вселенную.
Этим свершением Человек открыл новую эпоху своей истории.
Но Аскийоль Помпейский был уже не просто человеком. Он стал множеством людей и. значит, совершенством. Теперь и быть не могло лучшего командира человеческого флота, лучшего наставника, направляющего человечество. Ибо Аскийоль стал Новым Человеком Взор его проникал во множество измерений, распространялся за непреодолимые для его сотоварищей пределы; он знал, чем может со временем стать человечество, если сделает над собой усилие.
Аскийоль Помпейский — капитан, поставленный самой судьбой, ниспровергатель границ, нашедший покой в отрешенности, — прервал печальные размышления и открыл глаза — осмотреть ведомый им флот.
Он увидел на экране громадный космический караван Там были лайнеры и боевые звездолеты, катера и летающие заводы, корабли всех родов и назначений; они заключали в себе исправно функционировавший аппарат развитого общества. Там были корабли разных конструкций, замысловатых и бесхитростных, но один узел был общим для всех них — устройство интерконтинуального перемещения.
Аскийоль запретил себе размышлять, почему Ринарк решил отстать, остаться в гибнущей вселенной. Но и сейчас — как бы ему хотелось, чтобы этого не произошло! Он лишился уверенности, которую сообщали ему воля, дух, да и само присутствие Ринарка. Теперь же и Ринарк, и его воля остались в прошлом, и Аскийрль был вынужден черпать силу лишь в самом себе — или погибнуть.
А если он погибнет, перестанет быть собой, угроза гибели самого человечества непомерно возрастет Значит, заключил он, его выживание и выживание человечества связаны.
Не прошло и двадцати четырех часов относительного времени после того, как флот покинул родную вселенную, когда Аскийоль решил, что они остановятся в следующей вселенной, какой бы та ни оказалась, и отдал приказ: «В 18.00 деактивировать блоки интерконтинуального перемещения».
Ровно в 18.00 флот прервал падение в бездны измерений и оказался у одного из окраинных рукавов незнакомой галактики, не ведая, с чем там придется столкнуться и какие опасности могут их ожидать.
На борту административных кораблей обрабатывали поступающие данные.
Была составлена карта новой галактики; оказалось, что по строению та совсем незначительно отличается от их собственной Это не удивило Аскийоля: каждый слой мультиверсума лишь ничтожно мало отличался от соседнего.
Космовидцы обследовали ближайшие солнца и планеты; телепаты отыскивали признаки разумной жизни. В случае успеха им надлежало попытаться оценить отношение разумной жизни к беженцам — нарушителям, пересекающим в данный момент рубежи ее галактики. Методика этих исследований была одной из тех, которым научили Аскийоля шаарнцы.
На флангах флота располагались большие космические линкоры Галактической Полиции; теперь, когда флот на фантастической скорости прорывался через россыпи солнц, окаймлявших эту спиральную галактику, на полицию были возложены функции боевого охранения.
Пространство вокруг заливал неясный свет, в нем темными пятнами проплывали бесчисленные корабли флота. Дальше мрак сгущался, там слабо поблескивали звезды. Излучаемый кораблями свет был подобен кружащейся, ускользающей из зрения туманности, безостановочно движущейся к недостижимой цели.
Но Аскийоль видел не только это: он видел мультиверсум.
Да, теперь ему приходилось делать над собой усилие, чтобы сосредоточить внимание на какой-то одной плоскости, сколь бы пространна она ни была. А стоило позволить вниманию рассеяться, и он испытывал ничем не омраченное удовольствие, пребывая одновременно на всех плоскостях и чувствуя в непосредственной близости все находящееся в ныне занимаемой им области мультиверсума.
Он будто существовал там, где сам воздух изукрашен самоцветами и огранен, искрится и оживает мириадами цветов, вспыхивает, мерцает, кружится водоворотом — чем и прекрасен.
Да, мультиверсум во всей своей цельности был куда более захватывающим зрелищем. Здесь Аскийоль мог видеть не только свой флот и удаленные звезды, он видел другое: чем бы ни разделялось пространство, оно заполнено до предела. Мультиверсум плотно набит жизнью и материей: здесь не было и дюйма пустоты. Вакуум ощущался, если воспринимать слои по отдельности; когда же слои воспринимались как одно целое, не оставалось места ни для никчемного вакуума, ни для мрачного небытия. Всё было заодно — все возможности, все воплощения...
Аскийолю пришлось оторваться от своих ощущений, когда над лазерным экраном тревожно завыла сирена.
На экране появилось лицо. Отекшее и обрюзгшее, с тяжелой челюстью полицейского. Лорд Галактики, начальник Департамента полиции.
— Слушаю, Лорд Морден.
— Аскийоль... — даже теперь, когда Аскийоль получил практически неограниченную власть, Морден не мог заставить себя называть Аскийоля «князь», поскольку Галактический Совет не успел вернуть ему лишенный теперь смысла титул. Он вздохнул и встревоженно сообщил: