Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Шрифт:
Теперь она знала, что выигрывает, теперь могла убедиться: чужаки отступают, теперь знала: победа в ее руках. И каким бы неистовым и всепоглощающим ни было безумие, как бы ни болели в невыносимой муке ее сознание и тело, присутствие Аскийоля давало ей веру в себя, и она продолжала теснить противника.
И вдруг — обморок, и сразу — голос откуда-то издалека:
— Мери! Мери!
Продолжать было трудно — Аскийоль понимал, что не без его помощи дошла она до такого состояния, — но необходимо. Он положил ладонь на влажные от пота волосы Мери, запрокинул голову, вглядываясь в ничего не выражающие глаза.
— Мери, ты можешь отбросить их. Ты можешь ! — он стал воздействовать на ее сознание, заставляя смотреть на экраны.
Она замолотила кулаками по креслу и вдруг взглянула на Аскийоля, — к его облегчению, разумными глазами.
— Аскийоль, — сказала она, — и как мы жили раньше?
— Мы можем быть одним целым, Мери, прямо сейчас!
Не успел он договорить, как она разразилась воем — нет, хохотом — Аскийоля будто булыжником били по голове. Заслониться бы, сбежать, спастись от того, что сам сотворил, — и все же он опять повернул ее голову к экранам.
Исстрадавшийся Роффрей не сводил с них глаз, но не вмешивался.
Мери стала рычать и царапаться, Аскийолю не удавалось восстановить с ней контакт. Взмахнув рукой, как цепом, она впилась ногтями ему в лицо. Роффрей с некоторым изумлением заметил, что пошла кровь. Он забыл, что во многих отношениях Аскийоль такой же смертный, как и он сам, — во всяком случае, Аскийоль что-то потерял в его глазах.
А тот силился обуздать свою ярость, обратить ее против чужаков, бился над возобновлением контакта с Мери.
Мери беспокойно ворочалась: ее имя обрело самостоятельное существование, замельтешило и унеслось во тьму; и она потянулась за ним.
В остальных секциях зала уже немало Игроков было выбито силой посылаемых чужаками впечатлений. Искаженные чувственные восприятия, которыми их забрасывали, накатывали девятым валом, и даже сильнейшим нелегко было выстоять, уберечь искорку здравомыслия, отплатить чужакам тем же оружием.
Аскийоль попробовал наконец пробиться к сознанию Мери тем способом, который позволял ему устанавливать контакт с чужаками и вести с ними переговоры. Он внедрял в ее сознание впечатления и зрительные образы, заимствованные из собственной памяти. И они представлялись настолько реально, настолько тесно было его сопереживание с этой женщиной, что он почувствовал: собственный разум куда-то ускользает от него. Но он был капитаном команды, он должен был сохранять рассудок — и держался, пока хватало сил; потом распрямился и замер, тяжело дыша.
Те, кто смотрел на него в эти секунды, увидели, как окружающее его свечение беспорядочно замигало и поблекло. Нет, разгорелось опять, стало ярким, как вспышка взрыва...
...И СВЕЧЕНИЕ ЭТО ПОТЯНУЛОСЬ К МЕРИ, КОСНУЛОСЬ ЕЕ. ТАКОЕ ЖЕ СВЕЧЕНИЕ ОБЛЕКЛО ЕЕ ТЕЛО. ВИДИМЫЙ ОБРАЗ МЕРИ РАСЩЕПИЛСЯ, СТАЛ МНОЖЕСТВОМ ОБРАЗОВ.
Аскийоль! АСКИЙОЛЬ! АСКИЙОЛЬ!
Здравствуй, Мери.
Что это?
Возрождение. Теперь ты цельная.
Это конец?
Ни в коем случае!
Где мы, Аскийоль?
На корабле.
Но он...
Другой, я знаю. Смотри!
Она оглядела, фокусируясь на разных плоскостях, своего мужа, девушку, другого мужчину, а те изумленно вглядывались в нее. Все окружавшее их пространство заполнили угловатые, темные образы.
— Адам, — сказала она, — мне так жаль...
— А мне нет, Мери... Так и должно быть. Это удача, поверь мне! — И верно, он улыбался.
В фокусе ее зрения всплыло новое изображение — отчаянно жестикулирующий О’Хара.
— Не знаю, что там с этой женщиной, да мне и дела нет до нее. Все внимание к Игре, иначе мы ее упустим!
Мери включилась в Игру, и сразу же к ней вернулись омерзительные ощущения, но уже как бы пропущенные сквозь фильтр, снимавший их воздействие на сознание.
Понемногу она овладевала ситуацией. Она чувствовала: за ней стоит Аскийоль, ощущала тепло его поддержки. И ринулась в атаку с ничем не сдерживаемой, разнузданной яростью, поражая уязвимые места чужаков, разнося вдребезги сознание противника. Ее направлял Аскийоль, она не могла не чувствовать этого. Толфрин, Уиллоу и Адам сообщали ей энергию, снабжали дополнительными ощущениями, которые она, восприняв и исковеркав, обрушивала на чужаков.
Все больше Игроков выпадало из Игры, медики сбились с ног, вынося их из зала. Теперь оставалось всего пять укомплектованных команд.
Но это было победой! Мери и Аскийоль чувствовали ее с первой же секунды, когда забыли обо всем остальном во имя разгрома врага. Им с самого начала казалось, что они знают о противнике все, знают до такой степени, что боятся уступить ему из жалости.
Они развивали успех, накатывали победным валом, и вскоре со всеми Игроками противника было покончено. Всё, отбой; можно осмотреться.
— Аскийоль, что случилось?
Аскийоль и Мери встретились взглядами с Уиллоу, улыбнулись ей и сказали:
— Таков был план Родоначальников, Уиллоу. Видимо, они, не учитывая в должной мере человеческих слабостей, не отдавали себе отчета и в силе человеческого духа. Уиллоу, вам не из-за чего переживать. Вы сегодня сделали для человечества больше, чем могли когда-либо сделать для любого отдельного человека.
Они повернулись, чтобы воздать должное остальным.
— То же относится и к вам, Роффрей, и к вам, Толфрин. Без вашей помощи нам вряд ли удалось бы одержать верх над разумом чужаков. Сейчас все внезапно сложилось в четкую картину. Был, возможно, определенный замысел в том, что Уиллоу и Толфрин отстали и остались. Был определенный замысел и в решении Роффрея отправиться на Призрак. Если бы не это, мы упустили бы свой единственный шанс.
— Так что все-таки случилось? — вмешался Лорд Морден. — Вы стали единым существом или нет?
— Нет, — Аскийоль с трудом подбирал слова. — Просто дело в том, что, существуя на уровне мультиверсума, мы обретаем способность связывать сознание в некое единое и более мощное образование. Именно так мы и добили противника.
— Очевидно, и это входило составной частью в план Родоначальников. Но они никогда и ни в чем не помогали нам напрямую, в лучшем случае подбрасывали на наши пути некое вспомоществование. Удавалось нам им воспользоваться — а для этого его надо было еще распознать, — тем лучше для нас, не удавалось — мы же и страдали. Здесь мы оказались на грани полного поражения. Если бы мы не обратили внимания на то немногое, что говорило об особых способностях Мери, план ни к чему бы не привел. Но мы ничего не упустили и добились успеха.