Бах
Шрифт:
Оказавшись меж двух огней, композитор неоднократно пытался использовать ситуацию в своих интересах, но получалось это у него не особенно складно. Невозможно хорошо плести интриги, обладая прямодушным характером. Во всех скандалах Бах страдал гораздо более своих оппонентов, поскольку был человеком вспыльчивым, но вовсе не скандальным. При этом все конфликтные ситуации в Лейпциге, спровоцированы им самим. Поводы некоторых из них ничтожны до ребячества. Странно, как Бах — такой ответственный и здравомыслящий — мог ввязаться в подобные ситуации. Часто, начав решать какую-нибудь проблему, он запутывался и впадал в ярость.
Видимо, роковую роль здесь сыграло его аудиальное восприятие жизни, заставляющее расставлять приоритеты неправильно с точки зрения обычного человека. А выбирать ему в Лейпциге приходилось постоянно. Должность городского музикдиректора со всеми ее нюансами не охватывалась
В документах о том появилась следующая запись: «Господин Иоганн Себастьян Бах не будет проводить занятий в школе, поскольку сумел [уговорить] господина Третьего [коллегу] взять на себя, за известную мзду, школьные дела вместо него; тем временем я неоднократно наводил справки и установил, что не только упомянутый господин Третий [коллега] действительно взял на себя порученные кантору занятия, но и кантор Бах — в тех случаях, когда Третий [коллега] по болезни или по каким-либо иным препятствующим обстоятельствам вынужден отсутствовать, — бывает в классе и задает мальчикам упражнения, каковые им надлежит проделать».
В действительности дело обстояло так: избавившись от неинтересного занятия, Бах тут же забыл о нем. Деньги он исправно платил, даже и не думая проверять качество работы и наличие преподавателя. По-видимому, Пецольд с задачей справлялся, если присутствовал на рабочем месте. Только посещал он Томасшуле не всегда. Неоднократно ученики оставались без латыни по причине болезни учителя, а то и вовсе без объяснений. В таких случаях кантору, судя по вышеприведенному документу, достаточно было бы просто зайти в класс и дать детям задание. Почему-то он не удосуживался делать даже такой минимум. Начальство закрывало на это глаза — до тех пор, пока Бах находился на хорошем счету. Позднее, когда на кантора навешали всех собак, латынь припомнили тоже.
Если манкирование латынью можно объяснить чрезмерной занятостью Баха или сильной погруженностью в творчество, то следующая история, в которую он попал незамедлительно, в августе того же 1723 года, не подпадает под возвышенные объяснения.
В Лейпциге существовали религиозные распри между консисторией и теологическим факультетом университета на предмет чина службы. Лютеранское вероисповедание при четкости доктринальных вопросом, допускало некоторую свободу в богослужении. Обычно различия заключались в большем или меньшем отходе от римско-католической традиции, поскольку сам Лютер не стремился создать свою церковь, но лишь очистить от искажений существующую.
К моменту приезда Баха в лютеранском пространстве Лейпцига выкристаллизовались два типа богослужения. «Старое», бытовавшее во всех шести протестантских церквях. И «новое» — детище теологического факультета, не признаваемое консисторией, но упорно продолжающее существовать. Музыкальным сопровождением последнего когда-то занимался Телеман, правда, происходило это почти двадцать лет назад. Тогда расторопный кум Баха изучал право в Лейпцигском университете и организовал силами студентов-правоведов музыкальный ансамбль Collegium Musicum. Коллектив признало университетское начальство. За руководство им даже организовали ставку — 12 талеров в год. Телеман давно покинул Лейпциг, обосновавшись в Гамбурге, и дела Collegium Musicum перешли к органисту Иоганну Готлибу Тернеру. Кантор в университетскую церковь носа не совал.
Так было при Кунау. Бах же, не разобравшись в тонкостях, возмутился ограничением своей канторской и музик-директорской власти. При этом он даже не вспомнил про недавно подписанный контракт, в одном из параграфов которого ясно указывалось: кантор не имеет права претендовать на университетские должности. В своей резкой манере Иоганн Себастьян начал предъявлять претензии ректору университета и получил довольно язвительную отповедь. Композитору ясно дали понять: он лезет не в свое дело.
Бах воспринял заявление ректора очень болезненно и начал активно бороться. Ровно два года длилось противостояние. Иоганн Себастьян то требовал несчастные двенадцать гульденов (жалованье хориста-школяра) [19] , то жаловался на ректора и на судьбу. Наконец, осенью 1725 года, при очередном посещении Дрездена, он написал в высшую инстанцию — курфюрсту Саксонскому Фридриху Августу I.
19
Словом «гульден» (нем. Gulden, от golden — золотой) обозначали немецкую золотую монету, чеканившуюся в подражание флорентийскому флорину. Термины «гульден» и «флорин» были синонимами, в документах гульден даже обозначали сокращенно fl. В 1486 году эрцгерцог Сигизмунд Тирольский начал выпускать серебряные монеты под названием гульдинер, или гульденгрошен. Аугсбургский монетный устав 1559 года, установивший для гульдинера паритет в 60 крейцеров. Отныне гульденом стали называться эти серебряные монеты, а золотые — гольдгульденом. Когда началась чеканка имперского талера, гульдены продолжали иметь хождение. После долгого экономического кризиса установилось следующее соотношение между «параллельными» валютами: талер = 90 крейцеров, гульден = 2/3 талера, или 60 крейцеров.
«Ваше королевское величество и курфюрстское высочество всемилостивейше соблаговолят внять [данному] всеподданнейше представленному донесению [моему] о том, что руководство музыкой на старом и новом богослужении при высокочтимом университете в Лейпциге, включая оплату [оного дела] и обычные [для дела сего] акциденции [20] , всегда было неотъемлемо от канторства [в школе и церкви] Св. Фомы; так было и при предшественнике моем, после кончины которого, однако, дело сие, как временная вакансия, передано было органисту [церкви] Св. Николая Тернеру, а при моем вступлении в должность [музыкальное] руководство при так называемом старом богослужении было возложено на меня (как [возлагалось оно] и на прежнего [кантора]), вознаграждение же осталось, вместе с [музыкальным] руководством при новом богослужении, за вышеупомянутым органистом [церкви] Св. Николая; и хотя я надлежащим образом обращался в высокочтимый университет с просьбой о восстановлении прежнего положения вещей, тем не менее так и не мог получить больше предоставленной мне половины жалованья, составляющего в общей сложности двенадцать гульденов».
20
А. Швейцер предполагал, что «Страсти по Иоанну» Бах написал еще в Кетене и исполнил в Лейпциге весной 1723 года. Однако сохранившиеся источники не подтверждают этого предположения.
Курфюрстское высочество оставило жалобу музыканта без ответа.
С указанным в донесении органистом Тернером у Баха сложились неплохие рабочие отношения. Тот даже со временем вошел в число ближайших помощников музикдиректора. Именно его, а не сына своего друга Шейбе Бах поддержал во время испытаний на место органиста Томаскирхе. Однако этот заносчивый человек раздражал кантора лично.
Вернемся к обиде Баха на университетское руководство. Какие мотивы заставляли его бороться за музыкальное руководство университетскими богослужениями? Двенадцать гульденов почти в десять раз меньше 50 талеров, которые композитор с радостью отдал Пецольду, лишь бы не преподавать латынь. Может, он не рассматривал для себя в качестве работы деятельность, не связанную с музыкой, музыкальные же ставки не хотел отпускать из рук? Это вернее, но тоже не полностью. Ему ведь никогда не приходило в голову отобрать у своего хормейстера слабые третий и четвертый хоры. А Collegium Musicum хорошо звучал и представлял отдельную, но довольно зримую ветвь лейпцигского музыкального древа. Как можно было оставить ее без попечения музикдиректора?
Аудиальные особенности Баха привели еще к одной оплошности, связанной с исполнением его «Страстей по Иоанну».
В обязанности композитора входило ежегодное исполнение пассионов («Страстей Христовых») — то, чего ему так не хватало в кальвинистском Кетене.
Этот жанр, представляющий собой крупное музыкальнодраматическое действо, возник на основе католической службы, в которой евангельский текст разыгрывался в лицах. Храмовое действо и народные представления Страстной недели известны еще с IV века. Поначалу игра на инструментах строго запрещалась. Даже первые протестантские «Страсти» на немецком языке, написанные Г. Шютцем, исполнялись только хором. Но ко времени Баха протестантская церковь впустила драматическое искусство в свои стены.