Бакалавр
Шрифт:
— Дитц, за мной!
И они помчались по коридорам, освещенным тусклым красным светом аварийных ламп. Поворот, трап, ещё один поворот… рубка?! Плохо дело. Не потому плохо, что почти темно, а потому, что тихо. Слишком тихо для ходового поста. И слишком душно. Где, хотя бы, гудение системы кондиционирования воздуха, почти неслышное в процессе работы, но очень заметное теперь, когда его нет?
— Не до реверансов, Дитц!
Ого! А как же «Светлана Конрадовна»?!
— Наша «Васька»…
Ого! А как же «Выпь»?!
— …выскочила из Врат в непосредственной близости от станции «Пиза Тауэр» и оказалась
Ой. Внутри хитрой конфигурации полей, именуемой в просторечии «сферой Раскина», работало только то, что находилось в ней изначально. Любой внешний объект, обладающий собственной энергией, практически мгновенно её терял. Аккумуляторы разряжались в ноль, отказывали генераторы, глохли двигатели и реакторы, автоматика — перед тем, как сдохнуть — выдавала такие фортели, что… Другое дело, что попасть внутрь сферы Раскина посторонний объект мог только при очень сложном стечении обстоятельств. Точнее, до сих пор Лана думала, что это попросту невозможно. Сфера Раскина была рассчитана на ситуацию «ни войти, ни выйти». Идеальная защита объекта. Значит, открытие Врат… надо будет запомнить. Но, однако, и размеры же сферы…
— Некоторое время назад наши люди наведались в поместье некоего Таддеуша Зборовского. Ожидались серьёзные потери, поскольку стрелковые комплексы были, по данным разведки, защищены сферами Раскина. Однако сферы оказались деактивированными, а при проверке хозяев, гостей и прислуги не досчитались то ли горняшки, то ли развлекушки для персонала… девицы с очень характерной пластикой. Дитц, времени нет совсем! Мы сейчас не то, что уйти — послать сигнал бедствия не можем. Что можешь ты?
Действительно, не до реверансов.
— Радара мне. И свободный терминал. Очки свои сойдут. Снаружи сферу взломать недолго, если знать как, а вот изнутри… будем пробовать, мэм, — Лана не заметила, как обратилась к полковнику Русановой привычным образом. Она не заметила, а та даже не моргнула. — Отрубите всё, что можно отрубить, оставьте жизнеобеспечение по минимуму и бортовое вооружение в самом урезанном варианте. Сейчас любые крохи… постарайтесь прикрытья, параметры защитного поля: альфа тринадцать эпсилон, дельта дельта триста сорок восемь мю, эпсилон восемь дельта.
Полковник Русанова кивнула, и один из офицеров уже колдовал над терминалом.
— Надолго не хватит, но сколько-то времени выиграем. Ищите искажение структуры внутренней поверхности сферы, характеристики…
Лана бубнила кодовые группы, не слишком заботясь о том, успевают ли за ней. Жить захотят — успеют.
Радар появился в рубке если и не в процессе распоряжений, то сразу после. Очки были уже на нём.
— Джонни, действуем в паре, включайся. Мы в сфере Раскина, будем вскрывать. Готовь канал передачи, цель — искажение поверхности, его сейчас ищут.
— Но сфера Раскина не…
— Вскрывается, Джонни. По крайней мере, снаружи вскрывается точно, я пробовала. Работай, мать твою!
И Радар принялся работать, плюхнувшись рядом с Ланой на освобожденное кем-то кресло. Сама Лана сформировала шарообразный объемный дисплей и, не скрываясь, начала сооружать то, что сам покойный Бен Раскин именовал «клевцом».
Командование Легиона явно не спешило делиться с кем бы то ни было теми данными, которые были получены ею в результате «полевых испытаний» в поместье Зборовского. Но выбора не было. Совсем. А значит — побоку секретность. Если у неё получится, с русскими как-нибудь договорятся. А не получится, так они все попросту сдохнут тут, и судьба крысьего секрета будет не интересна. Им — так уж точно.
— Есть канал!
На дисплее перед Ланой медленно вращался ажурный тетраэдр, состоящий из уймы тетраэдров поменьше. Началось с одного маленького, но теперь к нему постепенно добавлялись снизу новые уровни. Каждая вершина каждой пирамиды сияла яркой точкой, ослепительной в сравнении с соединяющими их тусклыми линиями.
— Есть искажение полевой структуры!
— Сколько слоёв сферы вы видите?
Отвлекаться она не могла, слишком много ещё предстояло сделать. Кровь потекла сначала из правой ноздри, потом из левой тоже. Кто-то (Солдатов?), подошедший со спины, вытер заливавшие губы красные струйки чем-то влажным, пахнущим мятой. Не стал отходить, держался поблизости, наготове.
— Девять.
— Значит, не меньше одиннадцати. Запомните, сфера Раскина строится от трёх с шагом четыре. Три, семь, одиннадцать, пятнадцать. Больше пятнадцати не конструировал и сам Бен, будем надеяться, что и тут… Радар, фиксируй канал и присоединяйся ко мне. Работаем в «мангусте», каждая вершина — запрос «свой-чужой». Надо иметь хоть один уровень в запасе, итого — шестнадцать, а я не вытягиваю. Да Джонни же!
Радар недаром когда-то заинтересовал собой не кого-нибудь, а самого Али-Бабу. Сооружаемая Ланой хлипкая конструкция почти мгновенно стала устойчивее и проворачивалась теперь много легче. Восьмой уровень… двенадцатый… шестнадцатый…
— А теперь закручиваем против часовой. Максимальная скорость, всё, что сможем выжать. Тащи точку входа в канал сюда, к острию!
Тетраэдр вращался со всё большим ускорением и в процессе вращения сжимался, образуя что-то вроде клинка. Клевцу полагается быть слегка изогнутым, и почему Бен Раскин именно так назвал то, что было способно разрушить его творение, было для Ланы загадкой. Да отгадки и не интересовали её сейчас. Только бы получилось, только бы сработало, только бы…
Направленное каналом связи острие ударило в обнаруженное искажение внутренней поверхности поля, несколько очень длинных секунд… и рубка осветилась, еле слышно загудели застывшие в режиме ожидания кондиционеры, люди вокруг облегченно выдохнули… а Лана Дитц сползла с кресла на пол и сидела, глупо улыбаясь и мечтая о кубике мяты. Желательно — с перцем.
Клементина Танк материлась. Нет, не так. Она МАТЕРИЛАСЬ. На мринге, да. Но экспрессия высказываний наверняка компенсировала для занятых делом русских возможные сложности перевода.
— Чем ты, ***, думала?! Ты, ***, вообще понимаешь, ***, что могла сдохнуть прямо в этой *** рубке?!
Руки Тины порхали, ноги легко перемещали гибкое ладное тело вокруг другого, растёкшегося по полу в положении «полулёжа» и неспособного сейчас пошевелить даже опирающейся на сиденье кресла головой. Телу предоставили возможность лежать там, где его, тела, состоянию было угодно его уложить, и переформировали вахту таким образом, чтобы вызванный к телу врач имел полную свободу действий. Вот врач и действовал. И матерился.