Баксы для Магистра
Шрифт:
– Нет.
– Почему?
– Не взяли.
– То есть как это – «не взяли»?
– Отказались.
– Как же так!
– А вот так, – обреченно сказал печальный Муханов.
С ним определенно было что-то не то.
– Давай сначала! – занервничал ничего не понимающий Миша Каратаев. – Как там все было?
– Я пришел. Они мои данные записали, – с мрачным отчаянием в голосе сказал Муханов.
– Да, это мы уже слышали, – нетерпеливо поддакнул Миша. – Дальше!
Но Муханов «дальше» почему-то не хотел. Он сказал тоном капризного ребенка, на слова которого взрослые почему-то не обращают внимания:
– Данные мои записали!
А у самого вид был такой – вот-вот заплачет. Миша посмотрел на него озадаченно. Что-то такое Каратаев наконец уловил. Что-то там с данными Муханова так сложилось, что наш незадачливый шпион был деморализован и почти раздавлен.
– Кассета где? – спросил Миша с мягкостью врача-психиатра в голосе. – Где кассета, которую ты в офисе записал?
Муханов с видом лунатика расстегнул куртку и извлек видеокассету. Миша Каратаев схватил кассету, вставил ее в видеокамеру, чтобы просмотреть отснятый материал на мониторе. Муханов наблюдал за его манипуляциями с равнодушием человека, которому уже все равно.
Пошла запись. Офис. Какие-то люди. За столом деловитого вида дядька. Ему, похоже, как раз и доверено работать с клиентурой. Голос Муханова за кадром…
– Я это… Я насчет работы… Ну, в смысле рассортировывать сырье… За деньги… Это к вам?
– К нам, – говорит дядька. – Присаживайтесь. Документы ваши давайте. Сейчас оформим бумаги. Вы про нас как узнали?
– От знакомого.
– От знакомого. Хорошо.
Дядька взял в руки мухановский паспорт, придвинул к себе амбарную книгу, приготовился записывать. Раскрывает паспорт, переписывает из него данные, приговаривает при этом:
– Так… Муханов… Григорий Александрович… Год рождения…
Чиркает ручка по странице амбарной книги, появляются записи строчка за строчкой. Дядька продолжает бормотать себе под нос:
– Прописан… Город Тверь… Улица…
– Погоди-ка! – растерянно сказал Миша Каратаев.
Дернулся к видеокамере, отмотал пленку назад. И снова на мониторе появился уже знакомый нам дядька, бубнящий:
– Год рождения… Прописан… Город Тверь…
Скользит ручка по бумаге, записывает дядька.
– Он же страничку в паспорте не перевернул! – всполошился Каратаев и обернулся ко мне, приглашая в свидетели. – Он же даже не открыл ту страницу, где штамп о прописке! А шпарит без остановки! И про Тверь, и про адрес домашний.
Обернулся к Муханову:
– Ты ведь из Твери?
– Ага, – печально подтвердил Муханов.
– И адрес твой?
– Мой, – еще больше закручинился бедолага. – Я ж вам говорю: он данные мои записал. А сам в паспорт даже не смотрит. Шпарит как по писаному. И прописка. И семейное положение. Как будто давным-давно меня знает.
А мы и сами видели – на мониторе. Дядька, по-прежнему не проявляя интереса к содержащимся в паспорте сведениям, явно по памяти занес все данные незадачливого разведчика в амбарную книгу, после чего вернул паспорт владельцу и сказал доверительно:
– Ты, артист, не ходи сюда больше. Не надо сюда ходить.
И так он это дружелюбно сказал, что никак его невозможно было бы обвинить в угрозах, если бы вдруг кому-то захотелось его прищучить, но от его добрых слов даже у меня мурашки по телу побежали, а уж что там в офисе бедный Муханов почувствовал – о том можно только догадываться.
Я не выдержал:
– Идиоты! Я же предупреждал, что добром это не кончится!
– Нас подставили! – наконец прозрел Каратаев. – Не верю я в такую телепатию! Ну какая телепатия к чертовой матери!
– Я про телепатию не знаю, – сообщил раздавленный обрушившимся на него несчастьем Муханов. – Но я к ним больше не пойду. Убьют они меня. Пристукнут, а потом скажут, что это трамвай задавил. И никто ничего не докажет. Боюсь я.
Что Муханов, что Миша Каратаев – оба были растеряны неимоверно. Я, честно говоря, тоже. Мы распрощались с ними там, где я оставил свою машину. Мы с Деминым вышли из микроавтобуса, я пожал напоследок Мише руку, он задержал мою ладонь в своей и вдруг спросил с надеждой в голосе:
– Это ты, Колодин, что-то опять нахимичил? Да?
Я видел по его глазам, что ему очень хочется услышать мое «да» и он даже обижаться на меня не будет – в благодарность за то, что ситуация наконец-то прояснилась, все стало простым, понятным и совсем не страшным. Но ничего такого я Мише сказать не мог. К сожалению.
– Нет, – честно признался я, – я не имею к этому никакого отношения.
Взгляд Миши потух.
– М-да, – пробормотал он растерянно. – Тогда я ничего не понимаю.
Они уехали. Мы с Деминым сели в машину.
– Илья! Как это может быть? – спросил я.
– Очень просто, – пожал плечами Демин. – Их продали.
– Как это?
– Кто-то на них настучал.
– На Мишу Каратаева?
– Да. Кто-то в эту пирамиду про них сообщил. Заранее.
– Зачем?
– Я не знаю.
– Бред какой-то! – сказал я. – Мне не очень-то в это верится.
– Во что?
– В то, что кто-то про них заранее сообщил.