Баламут
Шрифт:
— Ага, оно самое… — не шевеля губами, еле слышно выдохнул я и приветливо поздоровался с Алевтиной. А она, скороговоркой выпалив свой вариант приветствия, переключилась на животрепещущую тему:
— Баламут, последние новости слышал?!
— Не знаю, какие новости ты считаешь последними, но мы только-только вернулись с «пятерки», на которой проторчали целый день, и еще ни с кем не говорили.
— О-о-о!!! — сладострастно застонала женщина и всплеснула пухлыми руками, из-за чего ее бюст волнующе заколыхался: — Прикинь, а Мегера-то, наконец, допрыгалась!
— В каком смысле?
— Ее переводят. В какую-то дыру под Певек[1]. Будет сидеть на все тех же камерах, но наблюдать за тундрой и учиться держать на привязи свое грязное помело!
— Ты считаешь, что
— Это не мнение, а факт: говорят, что этот перевод ей устроил кто-то из высокопоставленных «туристов», вроде как, узнав, ЧТО ИМЕННО эта дура несла про него и его жену!
— Что ж, поделом… — мысленно поблагодарив Дарью Ростиславовну и за столь справедливое решение, и за создание правдоподобной легенды, заявил я. Потом переложил на поднос тарелку с самой большой отбивной и задал напрашивавшийся вопрос: — А что ее муженек? Небось, вне себя от злости?
Калабухова снова расплылась в мстительной улыбке и очень энергично замотала головой:
— Неа! Он бесится по другой причине: с его банковского счета исчезла совершенно нереальная сумма!
— Что значит «исчезла»? — не понял я.
— Прости, я неправильно выразилась! — повинилась женщина, хотя, вне всякого сомнения, намеренно подогрела мое любопытство. — На самом деле деньги ушли равными половинами на два разных счета. Первая улетела в Читу, в сиротский дом Алабиных. В тот самый, в который пристраивают детей погибших рейдеров. А вторая, типа, частному лицу, но с программно заблокированными личными данными. Но самое смешное даже не это: руководство банка, до которого дозвонился начфин, предоставило документы, подтверждающие факт перевода этих средств… с комма Мегеры!
Каюсь, я счел последнее утверждение домыслом сплетников «Девятки». Ан нет, чуть позже, связавшись с государыней, чтобы сообщить об изменении в планах и новой дате выхода за Стену, сразу после приветствия услышал монолог, подтвердивший слова Алевтины:
— Здравствуйте, Ратибор Игоревич! Если вы набрали меня для того, чтобы поблагодарить за помощь и, заодно, отказаться от средств, которые вот-вот поступят на ваш счет, то, право, не стоило. Безопасники, занимавшиеся этой проблемой, приложили к докладу нарезку из фрагментов аудиозаписей, скопированных из соответствующих архивов форта номер девять. Так вот, та часть, которая позволила приобщиться к «творчеству» этой вашей Мегеры, вызвала во мне всего лишь омерзение и желание отмыть… даже не руки, а душу. Зато разговор этой злоязыкой твари с главой рода Смирновых — лютую ярость: требуя за полюбовное решение «проблемы» двадцать процентов от суммы, находившейся на счету Татьяны Ивановны в день ее гибели, бездушная и циничная сука не постеснялась заявить, что половина денег пойдет на благое дело — на помощь несчастным сиротинушкам! Вот я и поддержала этот почин. Только перечислила подразумеваемую сумму со счета ее мужа. А вторые «десять процентов» компенсируют моральный ущерб вам. Как только доберутся до вашего счета через цепочку «прокладок».
В деньгах я не нуждался, но отказываться от суммы, изъятой в процессе справедливого воздаяния, однозначно не собирался, поэтому описал свою позицию по этому вопросу, поблагодарил Императрицу за помощь, не забыв подчеркнуть, что счел эту самую помощь справедливой, а потом объяснил настоящие причины звонка.
Судя по изменению тона голоса, женщину начало потряхивать. Но она задала десяток уточняющих вопросов, пришла к тому же решению, что и я, пожелала нам удачи и попросила передать Ярине, что она в нее верит. Я передал Рине комм и ушел в ванную, ибо остался единственным, кто не ополоснулся перед сном. А когда вернулся обратно, обнаружил, что Великая Княжна лежит на диване, со свободной половины кровати откинуто одеяло, а Шахова, занимающая вторую, ехидно улыбается.
— Ну, и как это называется? — притворно нахмурился я.
— Следственный эксперимент! — весело ответила Долгорукая: — Я, особа, ни разу в жизни не пробовавшая спать на не предусмотренных
[1] Певек — самый северный город России.
Ловите тот самый, лишний ))) Лишние сердечки найдутся?)
Глава 17
8 июля 2112 г.
…Будильник комма, предусмотрительно выставленный на минималку, завибрировал в половине первого ночи, и я, открыв глаза, сообразил, что лежу на боку, сграбастав Ларису Яковлевну в объятия и подперев ее задницу ногой, согнутой в колене! Нет, осторожно разогнуть и убрать нижнюю конечность с правого бедра «любящей женщины» было вполне реально. Но толку, если моя левая рука, уютно устроившаяся между полушарий груди Шаховой, была зафиксирована мертвым захватом напарницы?
«Засмеет. Как пить дать засмеет…» — мысленно предсказал я, привычно дотянулся щупом до первой попавшейся жилы Язвы, а затем коснулся губами ушка, спрятавшегося под густыми прядями, и еле слышно выдохнул: — Ла-ар, просыпайся, мне надо с тобой поговорить.
Как только напарница вывалилась из царства снов и определилась со своим положением в пространстве, как ее эмоции затопило таким чистым и ничем не замутненным счастьем, что мне слегка поплохело. Впрочем, я все равно пожелал женщине доброй ночи и озвучил важную просьбу:
— Солнце, отключи Ярину наркозом, ладно? Этот разговор не для нее.
«Солнце» разжало пальцы, переплетенные с моими, выскользнуло из объятий, откинуло в сторону свою половину одеяла, бесшумно встало и на цыпочках рвануло к дивану. А секунд через пятнадцать вернулось обратно, снова вжалось в меня спиной и выставило шуточный ультиматум:
— Верни все взад, а то замучаю подколами — мне было о-о-очень уютно! Впрочем, ты ведь почувствовал, верно?
— Верно… — признался я и заторопился сменить тему: — Лар, какими бы причинами не руководствовалась государыня, помогая нам с тобой, уже оказанной помощи настолько много, что нет слов. Волчий скок, подаренный ее дочери, был первым и не особо «убедительным» шагом, а теперь я собрался сделать второй — помочь Ярине обрести сродство, реально нужное именно ей. Но есть проблема: я в принципе не представляю, какие сродства считаются достаточно престижными, и не могу задать Долгорукой прямой вопрос, так как не хочу светить эту способность.
— А ты способен еще и на это? — ошалело выдохнула Шахова.
Я мрачно усмехнулся и сказал чистую правду:
— На самом деле я умею именно это. А все остальное — следствие моей глупости…
Женщина активировала сумеречное зрение, выгнулась дугой и поймала мой взгляд:
— Расскажешь?
Она уже столько времени жила мной и моими чаяниями, что отказать я не смог:
— Я начал чувствовать зародыш ядра года в четыре, почему-то решил, что он живой, и стал с ним общаться. Практически каждый вечер, перед сном. Рассказывал — само собой, мысленно — о своих радостях и печалях, спрашивал мнение и так далее. Где-то через год эти медитации пробудили внутреннее зрение, а через полтора ядро начало «отзываться». Сначала даря какие-то невнятные ощущения, а затем играя оттенками розового. Последнее вызвало во мне такой дикий энтузиазм, что «беседы» существенно удлинились. Где-то в шесть с половиной цвет ядра начал меняться. Вернее, розовый шар стал разноцветным, и я месяца два тихо плавился от радости. А в один прекрасный день заметил, что одни цвета заметно тусклее других, и расстроился. Поэтому начал «уговаривать» ядро не болеть. И доуговаривался — к седьмому дню рождения все сектора моего шара засветились одинаково ярко. Я, конечно, возгордился и удвоил время подобных медитаций, из-за чего всего за пару месяцев допрыгался до инициации.