Балансовая служба
Шрифт:
Он выберется на какую-нибудь оживленную трассу, поймает машину, его подвезут до ближайшего телефона, и он сможет вызвать помощь. Неужели водитель откажется помочь человеку в изорванной дорогой одежде с явными следами побоев на лице и с пальцами, исколотыми иглой допотопной швейной машинки…
На шоссе в этот час было пустынно. Банкир попробовал остановить тяжеловесную фуру, но водитель, увидев на дороге странного человека, вывернул руль и промчался мимо, обдав его бензиновыми парами.
«Странно, – подумал Митрохин, – если мои ребята занимаются Джоном Смитом, то почему этот гад проехал
Выяснилось, почему фура не остановилась, через полчаса, когда Митрохин на попутной «Волге» добрался до очередного поворота дороги. Фура лежала на боку. Ее занесло, и она, протаранив ограждение, повалилась в кювет. Кабина при этом изрядно пострадала. Водитель с окровавленной головой сидел на обочине и говорил по мобильному телефону.
– Фу-у-ты ну-у-ты, – выдохнул Митрохин, – я же его едва не остановил.
– Повезло, ангел-хранитель у тебя, наверное, есть.
– Ангелы… хранители, – поведал банкир, помрачнев.
– Чего?
– Ангелы, говорю, хранители, – повторил Митрохин. – Будь они неладны!
Водитель посмотрел на него с удивлением и всю оставшуюся дорогу ехал молча. А чего разговаривать, раз пассажир серьезно не в себе. Порой приходилось подвозить самых странных типов, вроде пары мужиков в клоунских нарядах (цирк сгорел, а клоуны разбежались) или девицы, бритой наголо (она еще попросила, чтобы он называл ее Михаил), но этот с небритым, выпачканным в грязи лицом, в пиджаке с оторванном рукавом и лихорадочно блестящими, воспаленными глазами выделялся даже на фоне откровенных придурков.
«Наверное, пил беспробудно недели две», – решил водитель и невольно посочувствовал Митрохину, он и сам раньше серьезно закладывал, пока не избавился от этого пагубного пристрастия с помощью врачей, жениных упреков и язвы желудка.
Людочка встретила Митрохина без особого энтузиазма. Отношения у них были сугубо практичные. Он снимал секретарше квартиру, а она одаривала его за это своей благосклонностью. Впрочем, делала это, признался себе Митрохин, всегда без энтузиазма. Словно ее кто-то заставлял. Пламя страсти в ней не пылало. В ней вообще мало что пылало. Пламенем интеллекта девушка тоже не отличалась. Иван Васильевич же относился к девушке с искренней нежностью и когда-то подумывал даже о том, чтобы на ней жениться, но после нескольких эпизодов убедился в ее абсолютной тупости и меркантильности и разочаровался. Теперь холодная Людочкина красота привлекала его в очень редкие моменты. В остальных случаях Митрохин предпочитал иметь дело со жрицами любви из проверенной и надежной службы эскорта.
– Боже, ну у тебя и видок… – брезгливо оглядывая своего благодетеля, сообщила Людочка.
– Меня похитили! – выдавил Митрохин.
Девушка кивнула, не проявив ни тени сочувствия. Даже не удивилась. Поскольку похищения с целью вымогательства с ним случались совсем не часто, Иван Васильевич решил обидеться. Не замечая его настроения, Людочка заявила:
– В холодильнике пусто. Если хочешь, я схожу куплю чего-нибудь.
– Мяса купи, – распорядился Митрохин, – и йогурта фруктового.
Людочка протянула ладошку.
– Ты что, озверела?! Не видишь,
На гладком личике девушки отразилось разочарование.
– Да я отдам тебе! – взорвался Митрохин. – Вот дура, в самом деле! Я в тебя сколько денег вбухал?!
– А ты не ругайся, – обиделась Людочка, – ты, между прочим, у меня в гостях.
– В гостях?! А за квартиру кто платит?! Пушкин?!
– Фи, ну и мужчина, попрекать женщину копейкой, – девушка встряхнула волосами, но пошла в комнату одеваться.
– Ну вообще все оборзели, – Митрохин покачал головой, подошел к зеркалу, вглядываясь в свое изображение. Из зеркала на него смотрел полный мужчина под сорок, еще крепкий и привлекательный, но уже начавший сдавать. Сказывался разгульный образ жизни, да и недельное заключение на хлебе и воде не прошло для банкира даром.
Темные круги под глазами, набрякшие веки, недельная щетина. Митрохин пригладил темные волосы, провел ладонью по вискам. За неделю появилось несколько седых волос. Решил пока их не выдергивать – так благороднее.
– Слышь, ты идешь или не идешь? – крикнул в сторону спальни.
– Я же должна привести себя в порядок, – откликнулась Людочка.
– Есть хочу, – тихо сказал Митрохин, протопал на кухню и распахнул холодильник.
Людочка не обманула. Есть и вправду было совсем нечего. Иван Васильевич нашел два яйца и луковицу. Выпил их и закусил луком, отчего из глаз тут же полились слезы. Он услышал в прихожей шорох, обернулся. Девушка надевала шубку.
– Ты что, плачешь?
– Плачу?! – удивился Митрохин. – А! Слезы!
Да нет, это лук… Слушай, милая, ты давай поскорее, а? А то я от голода копыта отброшу. Ты не обижайся на меня. Ты же знаешь, страшнее голодного мужчины только лев, которому наступили на хвост.
– Ладно, так и быть, позабочусь о тебе, Митрохин, – Людочка запахнула шубку и повернула замок входной двери, – надеюсь, ты о моей доброте не забудешь…
– Я никогда ничего не забываю, – успокоил девушку банкир и снова откусил луковицу, – ну иди уже… Не томи голодного льва…
Он наблюдал в окно, как она вышла из подъезда, прошла мимо припаркованной возле газетного киоска «Волги», перебежала дорогу и быстро пошла вдоль домов, мимо раскоряченных черных тополей. Ему отчего-то снова стало не по себе. Засосало под ложечкой и захотелось всосать что-нибудь спиртсодержащее, чтобы избавиться от страха.
«Интересно, есть в этом доме что-нибудь выпить», – подумал Митрохин.
Осмотр шкафов ничего не дал. В прихожей, за подзеркальником он обнаружил ополовиненную бутылку шампанского. Это навело его на некоторые грустные размышления. Не иначе Людмила завела себе ухажера. Бутылку, надо думать, собиралась выбросить, но не успела и сунула за подзеркальник. Все бабы одинаковые! Митрохин приложился к бутылке, подошел к окну и едва не вскрикнул.
Люд очка беседовала с балансировщиками. Двести тридцать седьмой и Тринадцатый о чем-то расспрашивали девушку. А она деловито отвечала с улыбочкой, потом повернулась и показала пальцем на окно квартиры. Иван Васильевич едва успел отпрыгнуть.