Балаустион
Шрифт:
На следующий день Эльпиника пришла не после обеда, как обычно, а рано утром. Одна, без Политы.
– Я принесла новости.
– Неужели, красавица? – спросил он с улыбкой, хотя внутренне напрягся.
– Твой отец приходил к моему.
– О? И что же?
– Они разговаривали в библиотеке. Но я вышла в сад и через окно все слышала.
– Ах ты, шпион мой маленький! – умилился Леонтиск. – И о чем же беседовали наши возлюбленные отцы?
– Они опять говорили о Пирре Эврипонтиде. И о его отце, царе Павсании, – девушка говорила медленно, как будто неохотно.
– Эльпиника! – он вскочил на ноги.
– Мне стало страшно, – не обращая внимания, продолжала она. – Отец… они так говорили об этом… Как будто о самом обычном деле. Убийство будет обставлено, как «смерть от естественных причин», так они сказали.
– Эльпиника!
– Тихо! Тощий следит за нами.
– Я догадался, он…
– Он каждый день ходит отчитываться к брату. Но оттуда, из коридора, ничего не слышно, я проверяла. Если не кричать, конечно, как ты. Пусть он думает, что ты продолжаешь потчевать меня забавными историями из своей жизни. Так что веди себя спокойно. Не нужно, чтобы он что-то заподозрил.
– О… постараюсь.
– Они все продумали и подготовили. В ближайшие дни в Спарту отправится посольство ахейцев и македонян. В его составе будет и некий Горгил, платный убийца, насколько я смогла понять.
– Проклятие! Убийца, о котором говорил отец… О, боги, ты сказала – скоро?
– Тише! Я много думала, всю ночь, Леонтиск, и приняла решение. Чем я могу помочь? Говори, я сделаю, что ты скажешь.
У Леонтиска округлились глаза. Он решительно не верил в подобные совпадения.
– Великие силы! Я ведь только вчера решил просить тебя о помощи, и вдруг ты сама…
– Да. Прости, Леонтиск, что раньше тебе этого не предложила, но… я действительно не хотела в это впутываться. Мои родственники замыслили злое дело, это правда, но выступать против них мне тяжело… Честно говоря, я и сейчас не уверена, что поступаю правильно.
– Я понимаю.
– Но медлить нельзя, и я решилась. Это… так отвратительно, что они задумали. И несправедливо. И… в общем, я уже сказала. Сделаю, что ты скажешь. Итак?
Он еще мгновение смотрел на нее, борясь с последними колебаниями. Очень правдоподобно, но… вдруг это все-таки ловушка? Однако другого выбора, кроме как довериться ей, у него не было. Альтернатива – валяться в этом подвале еще несколько недель, не пытаясь ничего предпринять, и потом выйти только для того, чтобы узнать, что солнце померкло и жизнь кончена.
Он резко выдохнул, отбрасывая сомнения.
– Ты, конечно, знаешь Терамена Каллатида?
– Конечно. У него большой особняк в Кидафинее, между агорой и Акрополем.
– Совершенно верно. Ступай прямо к нему. Разговаривай только с самим Тераменом, не доверяйся ни слугам, ни управляющему. Думаю, ты сможешь добиться, чтобы тебя впустили. Ты девушка… бойкая.
– Спасибо! – она дурашливо поклонилась. Энергичный темперамент начинал брать свое.
– И благородная, – продолжал он. – Попав к Терамену, расскажешь ему все, что подслушала. И обо мне. Скажешь, что я прибыл в Афины поговорить с ним, но не успел.
– Это все?
– Совершенно. Остальное
– Хорошо, милый. После обеда отпрошусь у отца как будто походить по лавкам, и схожу к господину Терамену.
Леонтиск тщетно пытался найти в ее глазах или голосе фальшь. Подойдя к решетке, он прижался лбом к холодным прутьям.
– Ты не представляешь, какую услугу мне оказываешь. И не только мне. Возможно, всей Греции.
– Не знаю, как насчет Греции, – улыбнулась она, – но за тобой будет должок.
– Все, что хочешь… – начал было он, но Эльпиника, сделав шаг вперед, пальчиком закрыла ему рот.
– Я попрошу не так уж много – жениться на мне и прожить со мной остаток жизни, – на губах девушки трепетала улыбка, но заглянув ей в глаза, Леонтиск понял, что это далеко не шутка. И ответил – абсолютно серьезно:
– Согласен.
– Ну, раз так, – она изобразила томный взгляд из-под ресниц. И вдруг прянула вперед, обхватила его голову руками и приникла к его губам в невыразимо нежном и сладком поцелуе…
Несколько мгновений – или минут? – спустя, он, пытаясь отдышаться и унять заколотившееся сердце, хрипло спросил:
– Значит ли это, что я окончательно прощен?
– Может быть, – девушка хитро улыбнулась. Глаза ее сияли как две маленькие звездочки.
– А как же тот? – Леонтиск кивнул в сторону коридора. – Не боишься, если расскажет братцу, что ты целуешься с политическим заключенным?
– Теперь наплевать! – отвечала она, и сделала несколько шагов к двери. – Жди меня вечером с новостями. Подумай пока о том, как рассадить гостей на свадьбе.
И вышла прочь, не забыв одарить Алкимаха уничтожающим взглядом.
– Клянусь Эротом, расплата мне кажется не менее желанной, чем услуга! – пробормотал ей вслед Леонтиск. Он все еще не мог поверить своей удаче. Неужели небеса все-таки смилостивились над ним и послали избавление от черной тревоги, душившей его все девять суток заточения? Молодой афинянин не был безоглядным оптимистом и боялся поверить этому полностью.
Не в силах сидеть спокойно, он мерил камеру нервными шагами. Алкимах дремал на скамье, Миарм еще с утра отлучился «проведать матушку» и до сих пор не явился. Факел лениво трепыхал чадным желто-рыжим языком, где-то в глубине коридора сквозь шум клоаки пробивался писк крыс.
Великие силы, хоть бы все получилось! Если Терамен узнает о заговоре, он найдет, как помешать злодеянию. Или, в любом случае, сообщит Пирру в Спарту. Только бы Эльпиника рассказала ему. А что, если нобиля нет сейчас в городе? От этой внезапной мысли Леонтиск похолодел. Он знал, что Терамен часто покидал Афины по делам, отъезжая иногда на несколько месяцев. Великие олимпийцы, не допустите этого! Пусть он будет в Афинах! Как много сейчас зависит от этого!
Тревожное ожидание, глодавшее Леонтиска час за часом, переросло в дикое возбуждение. От сознания собственного бессилия молодой воин готов был броситься на решетки, отрезающие его от свободы и грызть их зубами. Проклятые негодяи! Как ловко они вывели его из игры! Какая непредсказуемость рока! Мог ли он, въезжая двенадцать дней назад в родной город, предполагать, что через трое суток окажется в подземелье городского архонта?