Балетные туфельки
Шрифт:
Женщина тяжело выдохнула «спасибо» и снова занялась раскладыванием своих продуктов, и тут мама Уолли решила испытать судьбу. «Мне действительно казалось, что я должна это сделать», – объясняла она папе Уолли, когда вернулась домой.
– Извините, пожалуйста, – сказала она, – вы миссис Докси?
Продавщица и мама Уолли протянули руки, чтобы подхватить продукты, которые тетя Мейбл норовила опять уронить на пол. Тетя Мейбл пропищала:
– Да.
– Тогда, может быть, вы согласитесь выпить со мной чашечку чая? – предложила мама Уолли. – Дело в том, что
Потом мама Уолли и Мейбл пили чай в соседней чайной.
– Я знаю, дорогая моя, у вас все строго, – говорила мама Уолли. – Ваш муж не единственный человек, который не желает общаться с соседями, но ребятам не повредит общение с нами. Я подумала, было бы здорово, если бы вы разрешили им бывать у нас, скажем, по субботам, может, и по воскресеньям тоже.
С огромным усилием Мейбл попыталась объяснить взгляды Сесила.
– Понимаете, Сесилу с детства внушали, что отец ребят забрал из дома то, что ему не принадлежало. Конечно, на самом деле это не так, он просто позаимствовал эти вещи, ну, по крайней мере, он так думал, но вы же знаете, как бывает, когда тебе с детства что-то внушают. Так что он ни в коем случае не хочет, чтобы наши дети общались с другими детьми, чтобы избежать возможного негативного влияния. Он не хочет, чтобы они смотрели телевизор.
Мама Уолли засмеялась:
– Как я всегда говорю, несложно терять то, чего никогда не имел. Конечно, у нас по субботам включен телевизор – только попробуйте заставить моего мужа пропустить футбол, но какой вред от футбольного матча? Уолли тоже бы не хотел его пропустить.
Мейбл немного повеселела, но все еще говорила как-то порывисто и судорожно.
– Я уверена, что в футболе нет ничего плохого. Я очень переживала по поводу выходных. Мистер Докси любит, чтобы в доме было тихо и спокойно, а детям очень сложно вести себя тихо, когда им нечего особенно делать и некуда пойти.
Мама Уолли решила определиться с этим здесь и сейчас. Она встала.
– Ну, мне теперь пора идти, но я жду ребят у нас. Они же зайдут на чай?
Мейбл подняла с пола пакет с покупками.
– Им нужно быть дома к половине шестого, а то мой муж может заметить их отсутствие, – она вспыхнула. – Понимаете, надо, чтобы он думал, что они пили чай на кухне.
Ребята были просто очарованы, когда перед ленчем их тетя объявила, что они могут пойти навестить миссис Уолл.
– Очень симпатичная женщина, – сказала она, – но уходите тихонечко и будьте дома ровно в половине шестого.
– У них ферма, – сказала Анна. – Курочки и свинья, которую зовут Бесс. У них очень приятно, там не слишком все чисто, и поэтому такое ощущение, что это почти как…
Франческо договорил за Анну.
– Она права. По-своему, по-английски, это напоминает дом Жардека и Бабки.
Когда мама Уолли увидела ребят, она протянула руки, чтобы всех разом обнять.
– Надеюсь, вы поздоровались с курочками и Бесс, а то вы долго не выйдете из дома, начнется футбол, и мистер Уолл считает, что на сей раз его любимая команда должна выиграть. – Она вопросительно посмотрела на Анну: – Ты интересуешься футболом, дорогуша?
– Никто из нас не видел футбол, только в школе, – объяснил Гасси.
– Тогда иди посмотри, дорогая, – сказала она Анне, – а если тебе не понравится, приходи ко мне на кухню и мы вместе порежем тортик, который я приготовила к чаю.
Анне было неинтересно смотреть телевизор, она не понимала ни того, что происходит на поле, ни объяснений Уолли и его папы, которые раскрыв рот слушали мальчики, поэтому она сбежала на кухню.
– Ручаюсь, что никто из них даже не заметил, что ты ушла, – сказала миссис Уолл.
– Да, никто.
Миссис Уолл дала Анне вишен и орешков, чтобы украсить торт.
– Ну, – спросила она, – как продвигаются занятия танцами?
Анна доверяла маме Уолли.
– Неплохо. То есть я думаю, мисс де Вин учит хорошо, почти как Жардек, но я не знаю, что она думает.
– Что ты имеешь в виду?
Анна сделала украшение из вишен и орешков.
– На Рождество она дает представление…
– Ты о концерте? Она каждый год устраивает благотворительные концерты. Дорин, кажется, танцует соло.
Слова Анны прозвучали решительно.
– Жардек никогда бы этого не позволил. Я точно не знаю, но мне кажется, что мисс де Вин хочет, чтобы я танцевала на пуантах!
Анна говорила с таким возмущением, что миссис Уолл тоже постаралась выглядеть пораженной, хотя она и понятия не имела, почему Анна так разгорячилась.
– О, Господи!
– Представляете! Ведь мне еще нет и девяти лет, а Жардек говорил, что можно не раньше одиннадцати!
– Но если я правильно понимаю, ты и не сможешь продолжать заниматься с этой мисс де Вин. У вас денег хватало только на пять уроков, не так ли?
Анна в ужасе посмотрела на маму Уолли.
– Но я должна продолжать занятия с ней, пока с'Уильям не вернется и не продаст нашу картину! Здесь же больше никого нет.
– Но, дорогая, откуда же брать деньги?
Перед Анной как будто упал занавес. Мама Уолли не могла знать, что Анна и сейчас слышала слова Жардека, произнесенные на смеси английского с польским: «Настоящий танцор должен жить только ради танца, и все, что стоит между ним и танцем, должно быть отброшено и забыто». Поэтому она не должна заботиться о том, откуда возьмутся эти пятьдесят пенсов, они просто должны появиться. Она положила последнюю вишенку на торт и заговорила спокойно и уверенно.
– За эту неделю платит Франческо, за следующую – Гасси.
Футбол прошел с огромным успехом. Ни Уолли, ни его папа, ни мальчики не могли оторваться от телевизора и поэтому пили чай в комнате.
– Я никого не хочу торопить, – сказала мама Уолли, – но я обещала вашей тетушке, что вы будете дома к половине шестого.
Когда она приносила еду, то обратила внимание, что Франческо плохо выглядит. У него опять появились темные круги под глазами. И ел он не так хорошо, как Гасси, который заглотил три бутерброда с солеными огурцами, прежде чем приступить к торту.