Балканский рубеж России. Время собирать камни
Шрифт:
19 мая 1991 г. хорваты провели свой референдум с двумя вопросами:
1) поддерживаете ли вы предложение Хорватии и Словении о том, что «Республика Хорватия как самостоятельное и суверенное государство, которое гарантирует культурную автономию и все гражданские права сербам и представителям других национальностей в Хорватии, может вступить в союз суверенных государств с другими республиками» и
2) поддерживаете ли вы предложение Сербии и Черногории о том, чтобы «Хорватия осталась в Югославии как едином союзном государстве».
Некорректная постановка вопросов, в которых Хорватия, с одной стороны, изначально называлась суверенным государством, с другой – населению предлагалось определиться не по вопросу независимости, а по вопросу объединения с другими республиками
Так развивались события в мае 1991 г., которые Месич откровенно фальсифицирует: «93,4% (с высоким процентом сербов, участвующих в референдуме) проголосовали за суверенную Хорватию» (с. 63). Правда, экс-президент ни разу в своей книге не уточнил, каков же этот «высокий процент». Очевидно, что если бы дело обстояло так, как описывает Месич, то вряд ли к 1993 г. только с территорий под контролем Загреба было бы изгнано 251 тыс. сербов. Другой крупный поток сербских беженцев (около 230 тыс. человек) был зафиксирован в 1995 г. после проведения операций «Буря» и «Блеск».
По итогам межнациональной войны Хорватия стала даже более мононациональной, чем Словения, никогда не имевшая такого большого количества компактно проживающих меньшинств. В настоящий момент хорваты составляют почти 90% населения республики (для сравнения – в 1981 г. этот показатель был 75,1%); сербы – около 4% в сравнении с 11%, другие меньшинства – 5,9%.
Успех национальных проектов, вызревавших в общей политической рамке Югославии, был обусловлен наличием развитых и довольно обособленных от центра республиканских структур; деперсонификацией федеральной власти – Стипе Месич очень подробно, я бы даже сказала, скрупулезно пишет о том, как формировался и как работал Президиум СФРЮ в тот год, когда председательствовала Хорватия (с. 35-74, 117-152). Как уже отмечалось, после смерти Тито было принято решение избирать председателя Президиума СФРЮ (главу государства) каждый год из членов Президиума согласно предусмотренной регламентом очередности: Македония, Босния и Герцеговина, Словения, Сербия, Хорватия, Черногория, Воеводина, Косово. В мае 1991 г. пост председателя Президиума должен был занять представитель Хорватии, которым, после длительных пертурбаций, и стал Месич – один из главных ускорителей развала Югославии.
Месич предельно откровенно пишет о своих задачах и событиях последних месяцев Югославии. «…действуя в интересах хорватской исторической программы, я инициировал разъединение страны и одновременно создание союза суверенных государств на югославском пространстве» (с. 15). «В Президиуме я пытался защищать существующую законность и легитимность… Но в первую очередь я отстаивал интересы Хорватии. Мой взгляд все время был обращен к той Хорватии, к которой мы стремились в мечтах и делах… продолжая лучшие традиции хорватского национального движения» (с. 16).
Среди первоочередных задач, сформулированных Хорватским демократическим содружеством (ХДС – националистическая организация, возглавляемая первым президентом республики Франьо Туджманом), были разработка нового конституционного статуса республики и реализация разъединения югославских республик. Их перспективу члены ХДС уже тогда видели в Евросоюзе. Именно для этой задачи, как пишет Месич, «Сабор (парламент Хорватии – Е.П.) доверил мне новую функцию: способствовать разделению СФРЮ и одновременно лоббировать создание конфедерации югославских государств» (с. 23). И после таких установок, которые естественно, были известны в Белграде, Месич удивляется, почему это сербские и черногорские власти всячески затягивали его избрание на пост председателя общего государства!
На протяжении всей книги Месич пишет о противостоянии сербскому руководству в лице Милошевича: «Между нами не было доверия, потому что наши интересы были противоположны» (с. 155). В таких условиях решить свою национальную программу Хорватия никогда бы не смогла без поддержки извне. В этом смысле книга очень ценный источник, дающий панораму интернационализации кризиса.
Напомню, что в 1991 г. Европа, словами своих эмиссаров Ж. Делора и Ж. Сантера, уверяла, что только «сохранение территориальной целостности Югославии представляет основу для ассоциации с ЕС» и выражала «обеспокоенность из-за намерений Хорватии и Словении в кратчайшие сроки провозгласить независимость» (с. 80). Американская сторона также выступала за «реформы и интегральную Югославию» и «ни в коем случае не поддерживала и не поощряла сепаратизм» (с. 84).
Изменения в оценке ситуации внешними игроками, прежде всего Америкой, которая «оказывает решающие влияние на Европу» (с. 85), произошло в результате умелого втягивания армии в межнациональный конфликты в процессе разъединения страны, а также под шквалом обвинений со стороны словенских и хорватских политиков в адрес Сербии и лично Милошевича. Месич даже не постеснялся убеждать Дж. Бейкера – на тот момент госсекретаря США, – в том, что «в Америке забыли, что в освободительной антифашистской войне… главную роль в югославских взаимоотношениях сыграла как раз Хорватия, и именно Хорватия понесла наибольшие потери» (sic! с. 85). Правда, мимоходом он замечает, «да, были у нас квислинги, но они были и в Сербии, и в Черногории – они имели более многочисленные войска на службе оккупантов, чем Независимое государство Хорватия».
Согласно Месичу, «в начале 1943 г., когда у Хорватии было пять партизанских дивизий (и столько же было у Павелича 5 ), у Сербии и Черногории было всего около десяти тысяч партизан и около ста тысяч – в квислинговских формированиях» (с. 85-86). Правда, автор не указывает на источники, согласно которым у него такая информация и почему-то вообще умалчивает о геноциде сербов во время Второй мировой войны, который осуществляли, в том числе, и хорваты.
Самое время напомнить о зверствах хорватских фашистов, прежде всего потому, что это даст понимание, почему югославская армия вынуждена была не только предпринять попытки по защите границ общего государства (с. 66-71, 176-196), но и встать на сторону сербов в Хорватии и Боснии в память о страшных событиях Второй мировой войны. Конечно, память о прошлом ни в коей мере не оправдывает допущенных армией ошибок и жертв, но понять происходившее поможет.
5
Анте Павелич – лидер хорватских фашистов (усташей), руководитель (поглавник) Независимого государства Хорватии (1941-1945).
Дело в том, что точное число жертв геноцида сербов вовремя Второй мировой войны неизвестно до сих пор, и даже сербские историки не едины по этому вопросу. По разным оценкам, именно в результате геноцида погибло от 197 до 800 тыс. человек. Зато точно известно, что Хорватия была единственной европейской страной-союзницей Германии, создавшей свои собственные концентрационные лагеря. Среди самых крупных: Даница, Джаково, Керестинец, Крушчица, лагерь на о-ве Паг, Лоборград, Саймиште, Стара-Градишка (был создан специально для женщин и детей), Ядовно, Ястребарско (там содержались дети от одного месяца до 14 лет; в августе 1942 г. 4-я бригада Народно-освободительной армии Югославии спасла из лагеря 700 детей).
Самым страшным лагерем был Ясеновац, созданный в августе 1941 года. «По ужасам и зверствам, которые совершали в нем усташи, Ясеновац не имеет аналогов в истории человечества: заключенных убивали кувалдами, молотками, болванками, дубинами, затаптывали солдатскими башмаками. По масштабам преступлений это третий концентрационный лагерь в оккупированной Европе после Аушвица и Треблинки» (В. Попов). По оценкам Американского мемориального музея Холокоста, общее число жертв усташей составляет от 330 до 390 тыс. человек, среди которых от 45 до 52 тыс. сербов. Не щадили усташи и своих собратьев. Полагают, что от 5 до 12 тыс. хорватов – оппонентов режима Павелича – погибли в одном только Ясеноваце.