Балканский рубеж России. Время собирать камни
Шрифт:
Возникновение национальных государств, согласно Ч. Тилли, являются побочными эффектами войн. Э.Д. Смит, разделяя эту точку зрения, пишет, что война – «это двигатель процесса создания государств, но также и процесса формирования нации». Схожую позицию занимает М. Манн, считающий, что создание эффективной милитаристской системы и военные факторы обладали несомненной важностью в процессе формирования национальной государственности.
Итак, формирование государственности в социалистической Югославии непосредственным образом связано с войной и с характером политического порядка ею порожденного. Этот процесс прошел в своем развитии три неравнозначных, как в хронополитическом, так и в сущностном плане, этапа. 1945-1953 гг. – становление «подлинной социалистической федерации» (М. Биннс). C 1953-го до 1974 г. страна переживала формирование «сегментированной государственности» (Ф. Рёдер). Период с 1974-го и до 1991 г. можно назвать
На генезис и эволюцию социалистической Югославии непосредственное влияние оказал советский опыт. Согласно конституции 1946 г., во многом копирующей конституцию СССР 1936 г. и базирующейся на праве наций на самоопределение, Федеративная народная республика Югославия состояла из шести национальных республик: Боснии и Герцеговины, Македонии, Сербии, Словении, Хорватии и Черногории, т.е. каждая из наций получила свой территориальный предел. Исключение составляла БиГ, на территории которой на момент создания республики титульной нации не существовало. Нация мусульман была создана в социалистический период. Югославский эксперимент породил еще один феномен, который нарушил принцип Дж. Мадзини: «Каждой нации по государству, но не более одного государства». В Сербии были выделены два автономных края – Косово и Метохия и Воеводина, т.е. компактно проживающие национальные меньшинства (албанцы и венгры) получили автономию. Как известно, Косово 17 февраля 2008 г. стало вторым албанским государством.
Политический порядок первого этапа формирования югославского государства базировался на коммунистической идеологии, революционной диктатуре и харизматическом лидере. В стране был сформирован единый, монолитный центр власти. Протогражданские структуры (Союз трудового народа Югославии, Союз молодежи и т.п.), функционировавшие под партийным присмотром, способствовали установлению контроля над всеми социальными слоями и выявлению оппозиции. Идеология, освещавшая строительство коммунистического общества на основе идеи «братства и единства народов», выходила за рамки обоснования политической программы и включала в себя претендующие на универсальность толкования социальной реальности, высшей цели и смысла существования человека.
Известный политический деятель, соратник Тито, впоследствии диссидент М. Джилас охарактеризовал югославский коммунизм этого этапа как тип тоталитаризма, «где три составных фактора господства над людьми – власть, собственность и идеология – представляли собой монополию одной-единственной политической партии, или … нового класса. Ни одному прежнему либо нынешнему, кроме коммунистического, тоталитарному режиму не удалось в такой мере овладеть одновременно всеми тремя факторами господства над людьми». Конечно, никакого тоталитаризма в титовской Югославии не было и быть не могло, но такая трактовка событий и процессов получила одобрение на Западе и широко транслировалась во всех учебниках и научных работах, т.к. работала не столько против Югославии, сколько против Советского Союза.
Справедливости ради следует отметить, что в отличие от других социалистических стран Центральной и Юго-Восточной Европы политический режим в Югославии обладал высокой степенью легитимности – в 1945 г. подавляющее большинство населения поддержало программу Народного фронта, возглавляемого Коммунистической партией Югославии (КПЮ). Доверие, которое получили коммунисты, было завоевано героической борьбой с фашистскими захватчиками на протяжении всего периода оккупации страны, обусловлено привлекательной силой лозунгов о «братстве и единстве народов Югославии» и о создании справедливого народного государства. Именно мощная поддержка режима внутри и заинтересованность в общем югославянском государстве ведущих игроков мировой системы в момент его становления создали благоприятные условия для институционализации монолитного партийно-государственного политического порядка. Да, он был жесткий, но не тоталитарный. Кстати, весьма показательно, и что замалчивают западные коллеги, Зб. Бжезинский, который первым предложил использовать против СССР и его союзников концепцию тоталитаризма, уже в 1960 г., когда К. Фридрих предложил переиздать книгу, написанную в соавторстве с Бжезинским, «Тоталитарная диктатура и автократия», отказался, сказав, что после ХХ съезда КПСС (1956 г.) концепция тоталитаризма не адекватна советскому обществу. Тем самым он еще раз подтвердил политизированность концепции. Автор глобальной стратегии антикоммунизма, теории технотронной эры и концепции американской гегемонии нового типа в вопросах научной оценки советского опыта оказался честнее своих коллег.
Социалистическое государство рождалось при безусловном приоритете центральной власти. Югославские коммунисты пытались в первые годы существования республики «диалектически» соединить право наций на самоопределение с установкой на то, что «нациям в системе общественных интересов не принадлежит какая-то особая роль» (Е.Ю. Гуськова). В результате югославская федерация первых послевоенных лет характеризовалась сильной централизацией, а границы республик и краев рассматривалась как административные. Жесткая внутренняя политика, получившая в историографии название «революционный этатизм» или «революционный коммунизм» (М. Джилас), объяснялась необходимостью быстрого восстановления разрушенного войной хозяйства, создания единой экономической системы, консолидации перед лицом иностранного давления, реакцией на сербохорватский этнический конфликт, проявившейся во всей остроте в период Второй мировой войны. Этатизм политического режима проявил себя в федеративном строительстве, словами Х. Ортеги-и-Гассета, как «высшая форма политики насилия и прямого действия» (жесткая градация на нации и народности, создание новых наций, произвольное определение границ, дробление единых исторических и национальных организмов и т.д.).
Качество и функциональность политических институтов зависит от политической культуры конкретного социума, от исторического контекста и конкретных качеств политической элиты и лидеров. Последствия войны, ликвидация прежнего политического аппарата, отсутствие автономии публичной сферы и механизма рекрутирования элит, выход на политическую арену масс – эти и ряд других факторов определили вектор развития страны и элиты в послевоенные годы. М. Джилас писал, «сырьем, из которого произрастал, формировался новый класс – был пролетариат слаборазвитой страны, и сам отсталый», поверивший в идеологический миф об «отмирании государства» и всеобщем равенстве, в господство будущего над настоящим. Могущество и привилегии нового политического класса определила полная национализация средств производства, начатая еще во время войны по мере освобождения территорий, и коллективная собственность, рычаги управления которой находились в руках партии. Становление революционной диктатуры сопровождалось введением всеобщей трудовой повинности; жесткой интенсификацией труда, созданием социалистических бригад и введением института социалистического соревнования; созданием сельскохозяйственных рабочих коллективов (задруг); проведением принудительных народных займов; широкими репрессиями.
Каждое «государственное устройство есть продукт и манифестация естественного духа народа и ступени развития его сознания» (Э.А. Поздняков). В Югославии жесткий этатизм оказался явлением кратковременным. Именно в связи с культурной идентификацией, историческим опытом взаимоотношений власти и народа, особым пониманием свободы трансформация политического режима выглядит как естественный, закономерный процесс. Однако реформы, затронувшие базовые принципы организации власти и социальной системы, подорвали не только монолитность режима, но и обусловили трансформацию общего государства, в лоне которого вызревали, формировались национальные сегменты-государства (республик).
В основе государства как индивидуальности лежит присущая только ему идея в форме религии, идеологии, набора ценностей, установок, принципов организации политического и социоэкономического пространств. Главной политической идеей и целью югославского общества долгие года была теория самоуправления. Разрыв отношений с Советским Союзом в 1948 г. ускорил поиски собственной институциональной модели. Политика антисталинизма стала политикой трех «Д» – децентрализации, дебюрократизации и демократизации. Отбросив ленинские и сталинские установки, вернувшись к Марксу, главные идеологии страны Э. Кардель и М. Джилас выдвинули идеалистическую, но интересную теорию «рабочего самоуправления». По логике реформаторов система должна была отказаться от сталинского «бюрократического этатизма» в пользу народного самоуправления через ассоциации производственных объединений.
По конституционному закону 1953 г. были существенно расширены права республик в рамках концепции самоуправления, призванной, прежде всего, реформировать централизованную экономическую систему. Реформы ознаменовали отказ от модели мобилизационной экономики, что требовало и институциональных изменений: парламент ФНРЮ теперь состоял из Союзного вече и Вече производителей.
Конституция 1963 г. изменила не только название государства, которое теперь стало называться Социалистическая Федеративная Республика Югославия, но и существенно расширила экономические и политические права субъектов федерации. Республики и края имели свои конституции, законодательные и исполнительные органы власти. В очередной раз была изменена структура федерального парламента. Скупщина стала включать пять палат: Союзное вече или Вече национальностей, Хозяйственное вече, Вече по вопросам социальной политики и здравоохранения, Общественно-политическое вече и Вече по вопросам просвещения и культуры.