Балканский рубеж России. Время собирать камни
Шрифт:
Однако самые существенные последствия для развития Югославии имело сокращение полномочий федерального центра. Теперь он обеспечивал лишь суверенитет, независимость и территориальную целостность, безопасность и оборону страны, единство хозяйственной, денежной и кредитной систем, определял внешнюю политику, утверждал общее направление хозяйственного развития страны, образовывал специальный фонд федерации для кредитования более быстрого развития недостаточно развитых республик и краев.
Политике индустриализации и выравниванию уровней межрегионального развития Союз коммунистов Югославии (СКЮ) придавал большое значение, т.к. таким способом предполагалось заложить экономические предпосылки для решения социальных проблем и укрепить международный статус страны. Однако, несмотря на предпринятые меры, сократить разрыв в социально-экономическом развитии республик и краев не удалось, кроме того, политика кредитования слаборазвитых регионов дала противоречивые результаты.
Сложившаяся внутриполитическая ситуация подготовила принятие очередной конституции. Основной закон 1974 г. окончательно превратил Югославию в сегментированное государство. Структура федеральной Скупщины опять претерпела изменения. Двухпалатный парламент теперь представлял интересы «самоуправляющихся организаций и содружеств и общественно политических организаций республик и краев» посредством Союзного вече, а республиканских и краевых скупщин – через Вече республик и краев. Изменился принцип политического порядка. Теперь Скупщина принимала решения единогласно. Все экономические вопросы перешли в компетенцию республик и краев. Центр более не располагал какими-либо действенными средствами воздействия на субъекты федерации.
Все эти изменения вытекали из провозглашения республик государствами, «основанными на суверенности народа». Согласно этому положению, права республик были расширены до пределов, угрожающих единству и целостности страны. Иными словами, если по конституции 1963 г. в компетенцию республик входило все то, что не относилось к сфере деятельности федерации, то с 1974 г. в компетенцию федерации входило лишь то, что ей было передано республиками. Если на первом и втором этапе формирования социалистической государственности федеральные органы имели надреспубликанский характер, то по конституции 1974 г. они были превращены в межреспубликанские органы. Даже по жизненно важным для страны вопросам решения принимались лишь после согласования с республиканскими и краевыми скупщинами.
Новая экономическая система на практике не привела к модернизации экономики, а лишь осложнила и без того проблемные межреспубликанские отношения, способствовала региональной замкнутости, усилению автаркии республик и краев, которые в условиях свободного выхода на мировой рынок предпочитали сотрудничество с зарубежными странами более, чем друг с другом. Национальные элиты и бюрократия тормозили межреспубликанскую интеграцию, опасаясь ослабления своего контроля над экономикой республик, и, соответственно, над политической системой субъектов федерации. Таким образом, преобладание национальных/республиканских интересов над общегосударственными с первой половины 1960-х годов определило сегментированную государственность Югославии. Подавляющее большинство сербских, словенских и хорватских ученых считают, что с середины 1960-х годов СФРЮ представляла собой формальное соединение «политических национальных объединений».
Как отмечал Р. Дарендорф, слабость политического центра – одна из причин возобновления старых религиозных, этнических и территориальных конфликтов. С расслоением СКЮ по национально-республиканскому признаку «не просто ослабла сила, сплачивающая Югославию изнутри, но и погасла, «выветрилась» идея югославянства» (М. Джилас). Сохранив за собой право регламентации политической и духовной жизни, коммунистическая партия, как центральный институт политической системы, отказалась от жесткого контроля и централизации в экономической сфере. «Уход партии из экономики» привел к медленному, но неуклонному ослаблению ее политической власти на федеральном уровне при усилении республиканских и краевых партийных организаций, что дало основание говорить о «федерализации» партии. На IX съезде СКЮ (1969 г.) была окончательно утверждена автономность республиканских партийных организаций. Они стали «самостоятельными организациями в едином Союзе коммунистов Югославии». Это был очередной шаг не только по пути трансформации политической системы, но и к эскалации сегментации страны. Как только принцип «демократического централизма», определявший существование массовой партии, был нивелирован, СКЮ перестал быть связующим звеном политической системы, став «коалиционной партией», «союзом девяти организаций». Итогом этого стала постепенная трансформация режима, а затем и распад государства. Как все эти процессы похожи на те, что развивались в Советском Союзе.
Партия пыталась найти новое место в обществе. Был даже поставлен вопрос о «разъединении партии и власти» (Э. Кардель), предприняты попытки увеличения роли государственных институтов за счет сокращения дублирующих партийных структур. Однако югославское «рабочее управление и самоуправление, задуманное во времена конфликта с советским империализмом как далеко идущая демократическая мера» (М. Джилас) лишь способствовало обособлению республик и краев, углублению кризисных явлений и децентрализации общего политического и социо-экономического пространства, росту национализма и сепаратизма.
Политические процессы, разворачивавшиеся в социалистической Югославии, стали еще одним доказательством того, что национализм не сводится только к непрерывному проявлению исконной примордиальности. Коллективные идентичности, в которых формируется согласие относительно модели развития и характера политической системы, как таковые не даны изначально, а культурно конструируемы и представляют собой базовый конструкт измерения общества. Они (коллективные идентичности) конструируются через создание культурных границ, которые позволяют различать «своих» и «чужих». Поддержание этих границ в то же время требует стабильной интерпретационной модели, воспроизводящей чувства солидарности и доверия среди членов социума. Центральным аспектом этого является определение и утверждение критериев «подобности» последних. Такое различение, в свою очередь, создает проблему регуляции процедур «перехода» установленных границ. Чужак может стать своим, а свой может быть чужаком. Например, серб-православный будет чужаком для серба-мусульманина, и наоборот, араб может стать своим. Итак, конструирование коллективных идентичностей определяется и формируется не только на основе примордиальных (первичных, заложенных при рождении национального организма) кодов, но с помощью кодов гражданских и политических.
Если примордиальные коды для конструирования и усиления различия между «своими» и «чужими» используют гендерные, поколенческие, родственные, территориальные, языковые характеристики, которые далее воспринимаются в качестве естественно данных, то гражданские – используют в качестве ядра коллективности явные или неявные нормы подчинения, традиции и обычаи. В свою очередь сакральные коды связывают границы между «нами» и «ими», используя не естественные факторы, а модели отношения коллективного целого к высшему и трансцендентному, определяемому в качестве Бога, разума, прогресса или рациональности. Такое конструирование коллективных идентичностей функционирует во всех обществах через взаимодействие особых социальных акторов – лидеров, как политических, так и религиозных, через политическую и духовную элиту, политические партии и общественные движения, различные институты гражданского общества и т.п. – непрерывно воспроизводясь при этом в самых разных исторических условиях. В противном случае вопрос о формировании государственности, например, таких политий, как Македония, Босния и Герцеговина или Косово в данный момент вообще бы не стоял.
Однако при всех латентных и открытых конфликтах до 1980-х годов политический режим в социалистической Югославии отличался достаточной степенью устойчивости и легитимности. Его прочность обеспечивалась удовлетворяющим большинство населения уровнем жизни и степенью осуществления прав и свобод с учетом господствующей тенденции их развития; наличием признаваемых большинством правовых норм; структурой правоохранительных органов и репрессивного аппарата; спецификой идейно-теоретической и пропагандистской работы. Кроме того, режим был обрамлен особой ролью страны в мире – Югославия была одним из инициаторов и активных участников Движения неприсоединения, она победила фашизм и имела довольно высокий статус и особое место в биполярной системе.
Политический порядок и устойчивость политической системы зависели не только от показателей экономического развития, наличия региональных проблем и других внутренних факторов. Роль личности во многом определила природу социалистической государственности и сущностные характеристики политического режима. При всем неоднозначном отношении к личности Иосипа Броза Тито (особенно в свете решения им сербского вопроса, по сути, именно Тито заложил фундамент под кровавый раздел Югославии и отторжение части исторических сербских территорий) надо признать, что это был выдающийся политик. Он сумел соединить личные качества с эмоциональной приверженностью масс им же олицетворяемым идеям героического прошлого и уникального настоящего. История социалистической Югославии и Тито неразрывно связаны. Тито создал это государство, и только он мог поддерживать баланс республиканских интересов и политическое единство страны. Смерть Тито – 4 мая 1980 г. – стала точкой отсчета новой эпохи в истории второй Югославии. Спустя десять лет федерация фактически прекратила свое существование.