Балканский венец
Шрифт:
Венгерских потуг на гегемонию господарь Влад, понятное дело, стерпеть никак не мог. Отсюда и предательство венгров, арестовавших Дракулу, приехавшего к ним на переговоры, и его многолетнее заключение в венгерском замке (там он якобы сажал на колья птичек и крысок, но это все, как оказалось, плод фантазий венгерских придворных баснописцев), и долгое судилище (на память приходит почему-то все тот же Гаагский трибунал), закончившееся по традиции пшиком: никаких доказательств вампиризма и колдовства господаря, а такоже истребления им тысяч ни в чем не повинных христиан обнаружено не было. Аккурат в этот момент турки перешли в контрнаступление по всем фронтам, так что Дракулу пришлось немедля отпустить и даже дать ему в руки оружие для противостояния
Много было за время процесса придумано и пересказано на разные лады турецких и венгерских басен, впоследствии взятых на вооружение итальянскими и немецкими авторами, падкими, как сейчас говорят, на «жареное». Страшная история об изверге Дракуле разошлась по городам и весям. Жителей тогдашней Европы будоражили леденящие душу истории про князя-вампира и насаживание на колья. В западноевропейских традициях тех времен это считалось неприемлемой жестокостью, хотя саму эпоху особо гуманистической не назовешь. Да и политику как повод для развешивания ярлыков никто пока не отменял. И религию, кстати, тоже – по некоторым данным, в венгерском заключении Влад отказался принять католичество, а православных, как тогда говорили – схизматиков, тогдашняя римская власть не слишком жаловала.
Вот из этих источников с составными частями и возникла ужасная репутация Влада Дракулы, в действительности же – наиболее честного и последовательного (и добавим – успешного) борца с турками на Балканах. Самое же страшное заключается в том, что в его истории слишком много современного. Миф продолжает жить, от этого не становясь менее жутким. Владова известность основана не на погрызании лилейных шеек местных барышень и не на полетах нетопырем над пересеченной местностью. Дракула прославился неистовой отвагой и столь же неистовой кровожадностью, которая даже в мрачную эпоху позднего Ренессанса казалась патологической. Он был немыслимо жесток и к врагам, и к союзникам, и к подданным: рубил головы, сжигал, сдирал кожу, варил заживо, вспарывал животы, сажал на кол. Однако в те поры многие европейские государи, не говоря уже о султанах, «делали это», а слухи о тысячах одномоментно замученных оказались политическими утками. Но то, что с врагами Дракула умел управляться довольно-таки эффективно, – это сомнению не подвергалось.
Сын воеводы Влада II, он еще в детстве был отдан в качестве заложника вместе со своим младшим братом Раду турецкому султану Мехмету. Братьев заключили в крепость Эгригёз, что значит «Косой глаз». По некоторым данным, брат Дракулы был там же растлен султаном, имевшим весьма специфические привычки – достаточно сказать, что у него было сразу два гарема: состоящий из женщин и из мальчиков. После того как отец и брат Дракулы в Валахии были убиты (старший брат Дракулы Мирча был закопан живьем в землю), он то ли сбежал от султана на родину, то ли был отпущен тем с целью возвращения валашского престола под османский контроль. Но даже если это и так – то был единственный случай сотрудничества Дракулы с турками. Получив свободу и трон, он более никогда не выполнял волю султана в отличие от своего братца Раду, которого положение султанского наложника вполне устроило и который достиг на этом поприще небывалых карьерных высот. А дальше потянулись годы сражений и внутренних смут, в которых главным было – совершить невозможное.
Понятно, что при таком образе жизни Дракула не мог умереть от старости в теплой постели. Он был убит в результате заговора своего брата Раду, щедро оплаченного турецким золотом, своими же воинами. Они напали на Дракулу внезапно и проткнули его тело копьями, а потом отрезали голову и отправили Раду, а тот переслал ее своему покровителю, султану Мехмету. Не то чтоб султан коллекционировал головы своих врагов (хотя от Мехмета вполне можно было этого ожидать), просто в те времена не было других доказательств смерти человека. Султан же приказал водрузить голову на шест в центре Истанбула, еще совсем недавно бывшего Константинополем. С тех пор и повелось: чтобы убить вампира, его сперва пронзали колом (вместо
Так кто такой Дракула? Одни видят в нем национального героя Румынии, защитника страны от мусульманской экспансии, борца с боярскими злоупотреблениями. Другие считают беспринципным тираном и вампиром, предтечей Сталина и Гитлера. Иван Грозный упоминался нами в этой связи не случайно: Дракула был его, если можно так выразиться, кумиром, предметом для подражания. Но не вина господаря Влада, а беда его в том, что последователи не могли правильно усвоить преподнесенный им урок. Вопрос о том, кто перед нами – тиран-вампир или всего-навсего патриот своей страны, – остается открытым.
Однако при определенном взгляде на вопрос одно не противоречит другому. Для вампиров, даже типовых киношных, характерна привязанность к земле предков, любовь, так сказать, к отеческим гробам. Об этом как о слабости Дракулы говорится в самом известном из посвященных ему фильмов – в «Дракуле» Фрэнсиса Форда Копполы. Именно это и позволяет героям фильма довольно успешно бороться с проникшим в Лондон зловещим трансильванским графом. Но если вдуматься, то в историческом контексте эта метафора перестает быть метафорой. Вампир «живет» только на своей родной почве, только в рамках своей литературной традиции. Перенесенный силами постмодернизма в чуждую ему обстановку (в современный Нью-Йорк, в мексиканскую глубинку, в лондонское высшее общество и пр.), он перестает быть собственно вампиром, а становится обычным садистом, паразитирующим на беззаботном и беззащитном социуме.
«Дракулическая» традиция в литературе периода «до Брэма Стокера» представлена немецкими, венгерскими, итальянскими, поздневизантийскими и русскими текстами. Среди немецких – десятки памфлетов XV века и стихи «О великом изверге Дракола Вайда» венского миннезингера Михаэля Бехайма, повествующие о жутких деяниях господаря-изувера. Аналогичная точка зрения на Дракулу представлена итальянским гуманистом Антонио Бонфинио, подвизавшимся при венгерском дворе и живописавшим похождения православного государя, сжигавшего католические монастыри. А вот византийские историки XV века Дука, Критовул и Халкондил относятся к Дракуле с симпатией, но и они в основном пересказывают истории о свирепых шутках Цепеша вроде прибивания гвоздями к головам турецких послов их тюрбанов: послы отказались снять их перед господарем, мотивируя это тем, что они снимают головные уборы только перед султаном; Дракула одобрил сей обычай и приказал прибить тюрбаны – дабы ненароком ветром не сдуло.
Корпус «дракулических» текстов фольклорен, а у фольклора свои законы. Потому сведения о Дракуле следует интерпретировать не в историко-прагматическом аспекте, а в мифологическом. В первую очередь это касается самого имени, точнее, прозвища Влада III. «Дракул» означает по-румынски не только «дьявол» (таковым он стал уже по мотивам деяний господаря Влада), но и «дракон». Отец Влада был произведен в рыцари Ордена Дракона, потому без задней мысли поместил на свои знамена орденскую символику. То есть Влад Дракул был еще одним представителем клана «змиевичей» на балканском геополитическом поле. Есть даже данные, что в какой-то момент Влада канонизировали – но потом «линия партии» изменилась, и фрески с его изображениями посбивали со стен храмов.
Вот и нарисовалась у нас вместо жестокого, но справедливого господаря бродящая по земле нежить, каждую ночь подыскивающая себе новую жертву, дабы утолить мучительную жажду крови. По своему желанию Дракула, а следом за ним и остальные вампиры якобы могли обернуться волками, летучими мышами, кошками и крысами, а то и вовсе раствориться туманом. В том или ином облике вампиры взбирались на стены, пролезали в любые окна и даже проникали через замочные скважины. В действительности Дракула и впрямь успешно брал турецкие крепости, как орехи щелкал, и в этом ему помогало знание турецкого языка и обычаев, в том числе разного рода опознавательных знаков.