Баллада о байкере
Шрифт:
– Зачем? – озадачился Юс. – Зачем тебе автомат, латышский стрелок? Главврач не нравится? Революцию будешь делать? Земля – крестьянам, шприцы – наркоманам, медсестры – Ингвару?
– Сборку-разборку делать, – честно ответил Лицитис, не отреагировав на шутку.
Пятна света неспешно плавали по земле, скользя вместе с ветром и облаками. Скоро Ингвар сядет на байк, и мы отправимся в Москву нанести визит Ганнибалу Барке.
Я сложил на груди руки и задумался. Будущее, которое казалось предельно ясным после обретения свободы, вновь покрылось туманом.
Теперь я знаю, какие призраки являются Дэйзи во сне, и от чего она каждый раз бежит, заводя мотор. Быть может, она теперь примирится с прежней сущностью, открыв ее другому человеку.
Юстиниан тоже предстал в новом свете. Сделав дичайшую глупость, он сумел признать ошибку и перерасти ее последствия. К тому же он стойко заменил прибалта, вмиг растеряв половину своей дурашливости. Наверное, Сашка рано или поздно станет во главе собственной команды.
Коллективного решения по лже-байкерам до сих пор не выработали. Видимо, в Смоленске на большом закрытии сезона примут новый закон. Осенний фестиваль обычно приносит судьбоносные решения.
И уже месяц я не был в Харькове. Алианка говорит со мной стальным голосом, и я не уверен, что встречу там теплый прием. Может, и к лучшему?
Ладно, хватит вздыхать. Вот я как раз слишком расслабился, привык к стабильности и шаблонным решениям. Изменения – часть нашей свободы, без них прожить нельзя. Не меняется только мертвый.
Будем менять конвои и города, будем видеть новые трассы и новых людей. Узнавать друг друга и понемногу менять мир.
Будем просто жить.
Часть пятая
Убить дракона
2046, июнь
Из тоннеля потянул ветерок. Толпа на станции зашевелилась, готовясь к штурму поезда и занимая удобные позиции вдоль ограничительной линии.
– Может, автобусом поедем? – Я с трудом перекрикивал шум прибывающего состава.
Юстиниан отрицательно мотнул головой.
Синий поезд обдал нас воздушной волной и со скрипом затормозил. Двери раскрылись, оттуда хлынула толпа. Я еле успел отодвинуться в сторону, и тут же встречный поток подхватил нас и занес в вагон. Кое-как ухитрился поймать Дэйзи за руку и вцепиться в плечо Юсу. Где-то справа кряжистым утесом возвышался Ингвар.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Рижская», – возвестил электронный голос.
– Нормалек! – пискнул Юс, вглядываясь куда-то под мышку. – Нам через три выходить!
Видимо, в карту на телефоне уткнулся.
Никогда не думал, что страдаю клаустрофобией. Бывал в метрополитенах Харькова и Киева, но такого жуткого ощущения, как в Москве, не испытывал. Ну да, под землей еду, что с того?
Московское метро обладало своеобразной аурой. Тысячи пассажиров ежеминутно сновали меж двух сотен станций, набиваясь в вагоны и выплескиваясь из них, растекаясь по лестницам и переходам. Только в Москве я ощущал себя втиснутым в царство Аида без права выхода на свободу. Ладони ныли, в руки так и просился руль байка, а горящее
Ей-богу, я согласен простоять в фирменной московской пробке или даже идти пешком, но не бултыхаться в синем вагоне, который бежит и качается. Да так качается, что без привычки тебя выносит на соседей, остается лишь хмурить лоб и огрызаться.
– Станция «Рижская».
Вот Юсу хоть бы хны. Он, по-моему, даже кайф ловит от поездок. Полтора года в Москве прожил – наверное, привык. А меня все равно пугает мысль, что на одной станции может поместиться, считай, население родного городка.
– Осторожно…
Черт, вот тупо-то. Только здесь чувствуешь себя провинциалом. Заявившись в любой другой город на байке, ты понимаешь – чужой, но вместе с тем – король дороги, житель целого мира, не обремененный границами человек. И только тут, в московских недрах, ты – мелкая сошка из глубинки.
– Станция «ВДНХ».
Наконец-то. Выныриваем из моря тел, Юс уверенно ведет к эскалатору. Тащимся вверх, и я чувствую, как медленно спадает напряжение.
– Спасибо.
– Что?
– Спасибо, говорю, – Дэйзи скорчила рожицу. – Ты вот только сейчас мою руку выпустил. Вцепился как питбуль. Синяки, наверное, останутся. Потом по ним восстановят отпечатки твоих пальцев.
– Ох. Извини. Это я на автомате.
– Страшная вещь – бессознательное, – Лерка профессорским жестом подняла указательный палец. – И его ужасный носитель – Женя Луценко. Аплодисменты.
– Психоаналитики, блин, – проворчал Сашка, спрыгивая с ленты. – Идем скорее, а то на шоу опоздаем.
Вот и вестибюль. За спиной подкова недавно перестроенной гостиницы «Космос» с приделанными «ножками» по краям. В двух свежевозведенных небоскребах разместилось известнейшее казино «Гагарин» – крупнейший игорный дом, возникший с провозглашением независимости Москвы. На неоновом свете и азарте держалось благосостояние бывшей столицы, бессловесные тени героев прошлого тоже служили богу наживы.
Прямо и чуть левее – памятник космонавтике. Я вздрогнул. Долгонько мне при этом слове будет вспоминаться конвой через Плесецк.
Мысли перетекли на недавние события, связанные с приснопамятным рейсом. Ганнибал Барка еще в Вологде напомнил о приглашении на разговор. А байкеру № 1 отказывать как-то неудобно, да и особо не принято.
Пришлось вместо Крыма тащиться в разморенную духотой июньскую Москву. Неожиданно жаркое для средней полосы России лето переплавило белые облака в глубокую синь. Под небом такого цвета хорошо лежать на берегу моря или знать, что оно ждет тебя в паре десятков километров – лишь поверни байк к нему.
Серебряный Бор, конечно, не заменил пляжа в Судаке, Мисхоре или Ласпи, но все же его тень и прохлада оказались как нельзя кстати. В хорошем месте резиденция у Ганнибала, такой мини-терминал для маленького клана: с гаражами, мастерскими, складами, компьютерным центром и заправкой под боком. Посольство «Карфагена» в Третьем Риме, как метко окрестил это великолепие Юстиниан, напутствуя на визит.
Непривычно было видеть Аристархова не в легендарной куртке-доспехах и в седле байка, а в простой черной футболке, сидящего в кресле с ноутом на коленях.