Баллада о кулаке (сборник)
Шрифт:
Читать об этом — хорошо. Писать самому — тоже неплохо. Наверное. Чувствовать себя этаким мэтром, знающим и проницательным, сидя в уютном кресле или лежа на диване. Зато когда петух клюнет… Сколько вам понадобится доказательств, чтобы поверить в невозможное? И когда вы наконец поверите, — не будет ли слишком поздно?..
Что скажете?.. И что скажу я?!
Его Величество Читатель любит определенность. «Подробности — бог!» — говорит Его Величество Читатель, машинально цитируя классиков; и сия правота неоспорима, ибо Его Величество Читатель всегда прав. Ты, дерзец, хочешь оспорить? — закройся в своей падающей башне из слоновой кости, захлопни поддувало и не вякай. Пейзаж, натюрморт или батальное полотно — так во всю стену, холст-масло-золоченый багет, и чтоб без сомнений, чтоб ясно: кто на ком женился, победил или проиграл, откуда вышел и куда зашел, и если чьим-то духом пахнет, так разъясните на пятидесяти страницах плюс примечания: чьим и на кой черт?!
О св. Фома, покровитель реалистов! — ну почему, почему мне, грешному, больше по душе наивный дурачок из рассказа Акутагавы, который доверчиво шагнул в небо с вершины сосны и зашлепал босыми пятками по облакам? Почему я тоскую, глядя на холст-масло-золоченый багет, предпочитая обстоятельности пейзажа одинокую ветку, что протянулась из верхнего угла наискосок — через пустоту бумаги или шелка?! Я смотрю на ветку, и мойветер ерошит хвою, мояскала незыблемо стоит внизу, мояпичуга назойливо орет, кружась в смолистом аромате! Вместо почетного места зрителя мне предлагают неуют участника, место со-автора, открытое всем ветрам; и я иду, выхожу на подмостки, я тоже, я здесь, я — мы вместе…
Я шагаю в небо с вершины сосны, зная заранее: далеко не всегда можно пойти по облакам.
Но и стоять в отдалении, в безопасности и покое, разглядывая сосну, небо и скалу в лорнет с единственной целью отметить — да, небо, да сосна, да, скала, вы совершенно правы, все как в жизни!.. О св. Фома, покровитель реалистов, почему обошел ты меня милостью своей?!
Поздно сетовать.
Поздно.
Рядом останавливается такси.
— На Пушкинский въезд, — говорю я.
— Сколько денег? — тускло интересуется водила, конопатый парняга в спортивном костюме, похожем на мой.
И я ловлю себя на гнусной мысли: мне чертовски хочется рвануть дверцу на себя, за уши выволочь таксиста наружу и…
— Пятерка, — отвечаю, хотя вначале больше трешки давать не собирался.
— Поехали.
Дмитрий
Телевизор я смотреть не люблю. Обычно он показывает всякую лабуду. Другое дело — видео. Тут уж командуешь ты сам, а не программа телепередач. А еще лучше — книжку почитать. Однако читать сейчас не получалось: в голове калейдоскопом вертелись обрывки завтрашней главы, и не стоило мешать им складываться в мозаику сюжета, расцвеченную красками метафор и образов. Ишь, завернул, писака хренов… ну и завернул. Жалко вам, что ли? А по телику сегодня как раз намечалась передача «Еще не поздно» — одна из немногих, которые я иногда проглядываю.
Когда мозги расслабить надо.
— Пап, ты что смотреть будешь? — раздался из соседней комнаты голос Сережки.
Ну конечно, любой повод волынить уроки этот малолетний хитрец использует на все сто!
— «Еще не поздно».
— Фильм? С Ван Даммом?!
— Нет, передача. Без Ван Дамма. Местная.
Вздох разочарования, способный растрогать скалу.
— А до мультиков она закончится?
Я глянул в программку.
— Закончится. Мультики после нее. Я тебя позову. А уроки сделал?
— Вот, последний пример по математике решаю. Украинский и русский — уже.
— Молодец. Ладно, заканчивай.
Телевизор зашипел на меня кублом гремучих змей, и пришлось в очередной раз крутить настройку, а после регулировать громкость. Наконец, когда звук и изображение моими стараниями слились в экстазе, на экране возникла знакомая заставка. Бодрый тенор сообщил: «Еще не поздно изменить жизнь к лучшему!» — в конце пустил петуха, засомневавшись в правдивости лозунга; и заставка сменилась лицом молодого бородача-ведущего.
«А у меня все равно борода больше!» — самодовольно подумал я и улыбнулся. Ведущий свою тоже постепенно отращивал, но пока что я из этого соревнования выходил победителем.
Ведущего звали Эдиком, и жил он в доме напротив.
— Здравствуйте, дорогие харьковчане и гости нашего города! — широко улыбнулся мне с экрана Эдик. — Сегодня речь у нас пойдет о проблеме, которая наверняка волнует всех вас: об уличной преступности и о возможности противостоять ей. В первую очередь — о методах, а также пределах допустимой самообороны.
Из правого верхнего угла экрана закувыркался цветной квадратик, стремительно заполнил все пространство — и застыл.
Фотография. Худосочная девица в очках застенчиво улыбается в камеру. Отнюдь не красавица, и даже скорее наоборот.
Я ощутил, как где-то внутри меня прошел едва заметный электрический разряд, и сердце забилось чаще.
Самую малость.
Девицу эту я знал. Видел ее не далее чем позавчера. Вместе с Володькой Монахом! Уже предчувствуя снежный ком неприятностей, я схватил трубку радиотелефона и поспешно настучал номер Олега.
— Привет, это я. Спускайся ко мне. Прямо сейчас. Тут по телевизору… В общем, сам увидишь.
И — сыну:
— Сейчас дядя Олег придет — дверь ему откроешь?
— Хорошо, пап!
Нет, это все-таки очень удачно, что мы обитаем в одном подъезде, друг над другом: я на втором этаже, а мой соавтор — на третьем.
Когда Олег сломя голову влетел в комнату, изображение как раз вновь ожило, явив нам волосатый лик Эдика. Хорошо, что я сделал вид, будто не замечаю кислого выражения Олеговой физиономии.