Баллада о кулаке (сборник)
Шрифт:
Где и остаются.
— Ну, каждый раз начинаете с такого замороченного куска страниц на пять-десять, что половина читателей сразу обламывается и книгу закрывает!
— Эта половина — на бронепоезде, — отвечаю машинально, мало заботясь: поймет ли меня Миха, не поймет, вспомнит ли старый анекдот или только руками разведет. Утомился я от таких разговоров; утомился от лозунгов «Хорошая книга легко читается!». Как писал один злой и умный одессит, ныне израильтянин: «Уровень усвояемости достиг уровня выводимости из организма». Легко заниматься любовью, любить — трудно; легко пройти мимо, остановиться не в пример труднее; легко вздохнуть «Слава богу», когда на экране ракета, счастливо минуя главного героя, врезается в автобус со школьниками… Легко бродить в компьютерной стрелялке с уровня на уровень, включив «режим бога» и кося монстров пачками.
И кофе прихлебывать.
Двойной, без сахара.
Я и сам люблю двойной, только с сахаром.
Сладкоежкой уродился.
Вокруг постепенно начинает собираться толпа, слушают, кто-то пытается вставить свою реплику. Вот так всегда: стоит заявиться на «балку» и остановиться с кем-нибудь поговорить — мигом заваривается литературный диспут с привлечением «балочной» общественности.
— …А вот это…
— А вот это как раз не то, что…
— Вот именно, не то что всякие там…
— Не гони! Сам ты всякий там… и тут ты тоже всякий!..
— Ну, это вообще идеальный вариант: когда читаешь запоем, а потом понимаешь, что надо перечитать — потому что тянет вернуться, договорить, доспорить…
— Ну, мля, не одну ж нетленку ваять! Надо и для народа чего-нибудь, позабойнее… «Москва бандитская» читал?
— Раз «бандитская», значит, точно для народа…
— «Великие мысли» — комплектом за пять гривен!.. Мелкий опт со скидкой…
— Наиздавали тут! Всяких… как их… во, этих — Дяченков!
Мы с Олегом, как по команде, оборачиваемся.
Здоровый краснолицый хмырь в распахнутой куртке с полуоторванной «молнией», засаленных брюках и сбитой на затылок кепке тычет пальцем в прилавок, обращаясь к своему угрюмому длинномерному спутнику, затянутому с ног до головы в умопомрачительно потертую «джинсу».
— Простите, вы их читали, «этих Дяченков»? — Олег мгновенно становится безукоризненно, даже несколько утрированно вежливым. — Поделитесь впечатлениями!
— Не читал! И читать не буду! Издают тут всякую… — Хмырь долго ищет подходящее слово, роясь в карманах… — Всякую… порнографию!
В подтверждение он тычет волосатым пальцем в ближайшую обложку: девица в кисейном покрывале на особо пикантных местах смотрит вдаль, у ног девицы трется полосатая кошка.
Возразить нечего: обложка пакостная.
Тем более что это наша книжка. Наша, матушка, наша, родимая, еще прошлогодняя. Издатель тогда просто-напросто, не мудрствуя лукаво, присобачил слайд поярче из имевшихся в загашнике — тот же слайд вскоре косяком объявился на пиратских компакт-дисках из серии «Sax and sex».
Да, тут не поспоришь. Народ не безмолвствует, отнюдь, народ четко и ясно выражает, формулирует… Хмырь гордо удаляется, ухватив за рукав своего флегматичного спутника.
— Повбывав бы… — бурчит спутник, ни к кому конкретно не адресуясь, и мы с ним полностью согласны.
Пора уходить.
— Сейчас еще «Книжное обозрение» купим — и идем тачку ловить.
Уже у самого выхода нас догоняет чей-то запоздалый вопль:
— Так когда ваша следующая книга выйдет?!
Оборачиваемся.
Кричит флегматик в «джинсе».
Хмырь стоит рядом, увлеченно листает «Москву бандитскую».
Даже отсюда видно…
Весна оглушительно чирикала из клейких зеленых листьев, шумела над головой кронами деревьев, подмигивала солнечными бликами: весна была нам рада.
И мы ей, ясное дело, тоже.
Знакомая тропинка убегала назад, пружиня под кроссовками, и очень скоро мы добрались до нашей старой поляны, за десяток лет плотно утоптанной босыми пятками.
Полистать трофеи с книжной «балки» Олег не дал: громкий хлопок в ладоши — и вот уже группа замерла перед сэнсеем. Это дои послезанятия есть друзья, знакомые, коллеги и соавторы, а сейчас есть сэнсей и строй карате-ка.
Все.
Привычный поклон.
— Сейдзэн!
Пару минут — на то, чтобы успокоить дыхание и выбросить из головы посторонние мысли.
Хлопок.
— Хэйко-дачи йой!
От слитного выдоха трех десятков человек по лесу проходит ветер. Утрирую, конечно. Но впечатление именно такое.
Дыхание, разминка. Деревянное с утра тело постепенно разогревается, становится гибким, сбрасывая остаточные оковы сна, суставы перестают хрустеть, мои тридцать пять не кажутся таким уж бременем лет, импульсы силы мягко перекатываются по телу, готовые сконцентрироваться и выплеснуться в нужной точке…
— Локоть в сторону не отводи.
Вот так. Начинаешь тащиться от «импульсов» — тут же что-нибудь выпирает в сторону. На этот раз локоть.
Слежу за гулящим локтем. То, что позиция сделалась «кривой», успеваю заметить сам.
— Вперед не проваливайся.
Вот так. Хвост вытащишь — нос увязнет. Нос вытащишь…
А все потому, что головой много думаю. Это за рабочим столом головой думать надо, и то… А здесь — животом, или по-нашенски, по-японски, — «хара». Пытаюсь «отключить» голову и поймать ощущение движения целиком. Получается, но со скрипом.
Не хара, а хара-кири.
— Уже лучше. Только не дыши так тяжело.