Баллада о тамплиерах
Шрифт:
– А за наш обоз не тревожься. Со стороны ничего не говорит о его важности. Я приказал нескольким братьям облачиться в мирскую одежду. Пускай глаза наблюдающих за нами их не подводят: слабая охрана – маленький груз. Султаны не осмелятся нарушить и без того хрупкий мир, они не станут рисковать за крохи понапрасну. А с разбойниками мы управимся.
Так за разговорами друзья скрасили свой долгий путь домой. Покидая Иерусалим, Гуго де Пейн чувствовал, как мечта зерном прорастает в нём, пронизывая его разум и душу. Зрело новое духовное сознание, рождавшее в умах иное побуждение вынимать меч.
Отважный рыцарь вернулся в родные земли, но это был уже другой человек!
Глава 9
В монастырский садик, укрытый за высокими стенами, не залетал холодный, порывистый ветер. Зелёные «иноземцы» со Средиземноморья прижились и чувствовали себя здесь превосходно. Воздух пах травами и сырой землёй. Зелень еще не увяла, и монахи в дальнем углу сада бережно собирали с грядок каждый листочек травяного покрывала.
Командор Теобальдо был словоохотлив. Пока друзья прогуливались в тени пышных яблонь, его речи звучали без умолку. Спрут, не перебивая, внимательно слушал собеседника.
– После переезда нового главы католической церкви в Авиньон, где он пустил корни во владениях этого жадного короля франков, – эмоционально рассказывал Теобальдо, чавкая сорванным с дерева яблоком, – прости за прямоту, но теперь об объединении двух орденов можно забыть.
– В чем же препятствие?
– Магистр тамплиеров не жалует вашего короля. Тому даже было отказано в праве вступить в Орден храмовников. Говорят, он был весь красный, приняв отказ за личное оскорбление.
От переизбытка чувств итальянец остановился.
– Они далеко не дураки, чтобы делить заработанное кровью богатство с такой расточительной особой! Когда это было слыхано, чтобы короли, сидя у пустой казны, выстраивались в очередь получить заём у тамплиеров, – объяснял он, жестами усиливая слова, – ни одному из орденов: ни нам, ни тевтонцам, никому другому – эти войны не принесли такой славы. Не знаю, чего нам не хватило, но у них явно есть секрет! Затворники в церкви, а в бою словно львы. Свидетельствую: воины из них крепкие, сражаются осторожно, но хладнокровно. Мы могли соперничать с ними лишь в доблести и отваге.
Сорванные травинки источали сильные ароматы, хорошо знакомые тем, кто сам врачевал мазями раны товарищей или свои собственные. Удивительно, как это тонкое благоухание смогло отпереть давно заколоченные памятью створы тягостных воспоминаний…
– Борьба за Акру, последний оплот христианского мира, была самой свирепой схваткой на моём веку. Ты видел всё своими глазами. Тамплиеры и госпитальеры стояли плечом к плечу.
Итальянец тяжело задышал, пытаясь справиться с волнением.
– Это сейчас лежебоки судачат о том, как мы могли потерпеть поражение. Тогда, – голос его задрожал, – проливая свою кровь, мы вообще не думали, что кто-либо из нас выживет. Мы бились с целым легионом. Пускай мы и не одолели их, но нанесли смертельное ранение. Таких столкновений ещё долго не будет, уж точно не на нашем с тобой веку.
Вечерело, они остались в саду вдвоём.
– Крестовые походы преследовали и другие цели. Восток был величественен и могуч. Столетия назад сарацины уже посягали на наши земли, дойдя до берегов Луары. Многие рыцари поклялись сдерживать их ценой своей жизни, сделав это своим долгом… И умирают на Пиренеях по сей день.
– Выходит, это столкновение было неизбежно? – уточнил капитан.
– Да. Решено было биться на их землях и не ждать, пока они придут к нам в дом.
Госпитальер медленно опустился на холодную скамью и склонил голову.
– Утомила что-то меня наша болтовня, Пьёвро.
– Тео, – побеспокоился Спрут, чувствуя переживания друга, – это больше, чем я ожидал. Благодарю тебя, мой дорогой.
– Рад, что помог старому другу, – отозвался тот.
– Я жду одного молодого человека, его имя Ги, – продолжил Пьёвро, – мы договорились встретиться здесь.
Теобальдо утвердительно закивал:
– Я дам знать, как он объявится. Непременно… А ты ступай, отдохни. Я ещё посижу немного на воздухе…
Глава 10
Для Вейлора всё рухнуло в пропасть. Он угрюмо плёлся по дороге, давая коню отдых после турнира. Раздосадованный рыцарь открывал душу своему молчаливому четвероногому слушателю:
– Я поставил Благородство выше Любви. И проиграл. Но другой выбор терзал бы меня не меньше.
Он говорил эмоционально, размахивал руками, а конь шел за ним следом и тряс гривой, как бы соглашаясь с хозяином. Капли вечерней росы, словно рассыпанное по траве жемчужное ожерелье, переливались в сиянии луны.
– Взгляни на неё, – Вейлор устремил свои синие очи вверх, – вот она снова щедро изливает своё серебро. Сегодня это единственное богатство, на которое мы можем рассчитывать!
Остановившись, юноша запахнул плащ плотнее и снова зашагал по дороге, ведя коня в поводу.
– Голубые сапфиры из лавки Бэхора теперь отдалились от меня дальше, чем это небесное светило, – закончил он грустное своё повествование.
Дорога привела его к роще.
– Побудь здесь, – сказал юноша, заглянув в умные лошадиные глаза, – я не заставлю себя долго ждать, если только отец Алейны не спустит на меня своих псов.
Конь, не соглашаясь, затряс головой.
– Нет. Нет. Тут тебе не ристалище, на полном скаку не проскочишь.
Душа Вейлора искала утешения. И он поспешил в надежде застать девушку в условленном месте.
– Только бы она была там, – повторял он, как заклинание.
Сердце юноши радостно забилось, когда он увидел знакомый силуэт в тени деревьев. Подбежав, он обратился к девушке:
– Алейна! Я искал вас весь день!
– Отец запретил мне покидать дом, – отозвалась молодая графиня, – и я не могла его ослушаться.