Балом правит любовь
Шрифт:
— Вас интересует, почему она отказалась выйти за него замуж?
— Да, пожалуй, я хотел бы об этом знать. Диана несколько раз глубоко вздохнула. Какое опасное положение! Ей нужно оставаться беспристрастной и делать вид, что она слышит об этой истории впервые!
— А что ж этот джентльмен? — спросила Диана, решив зайти с другого конца. — Вы спросили бы его об этом?
— Конечно. Это было бы справедливо. Эту историю мне рассказал человек, который узнал ее от покинутого жениха
— Раз так, то почему бы вам не спросить об этом и у дамы?
— Если она отзовется об этом джентльмене дурно, как мне узнать, объясняется это ее недоброжелательством по отношению к нему или искренним желанием предостеречь?
— А вы думаете, тут может быть искреннее желание предостеречь?
Эдвард пожал плечами.
— Как я сказал, у медали две стороны. Даже плохо зная эту даму, я склонен думать, что она вовсе не легкомысленная или эгоистичная особа. Однако, если судить по ее поступку, выходит именно так.
— Но вы говорите, что слышали историю от приятеля этого жениха, а стало быть, его точка зрения необъективна, в этом нет сомнений.
— Когда мужчину бросает женщина, страдает его самолюбие, — сказал Эдвард. — Пытаясь дать случившемуся рациональное объяснение, он, возможно, мог обвинить женщину в том, чего не было на самом деле.
— А как вам объяснили поступок женщины?
— Очевидно, она сочла жениха недостаточно богатым и вздумала найти себе партию получше.
Диана натянула поводья и остановила Джульет.
— И что ж? Нашла?
— Простите?
— Нашла она богатого мужа? Эдвард тоже остановил Титана.
— Нет, она все еще не замужем.
— А сейчас она ищет себе жениха?
— Не думаю.
— Она живет в деревне?
— Да.
— Тогда она либо чрезвычайно ветрена, либо вообще не стремится к замужеству. Она не показалась вам охотницей за женихами?
Эдвард нахмурился.
— Ни в коей мере.
— Может быть, ее состояние является препятствием для замужества?
— Мне об этом ничего не известно.
— Тогда совершенно ясно: женихов она не ищет. Значит, обвинение в том, что она бросила жениха ради более выгодной партии, несостоятельно. Охотница за деньгами видит перед собой лишь одну цель. Она не принимает любовь в расчет, она оценивает лишь материальную выгоду или положение в обществе, которое может занять, и употребляет все средства, хладнокровно заманивая мужчину в ловушку. Женщина, о которой вы говорите, принадлежит к этому типу?
В вопросе прозвучала резкость, скрыть которую Диана не смогла, и Эдвард посмотрел на нее с недоумением.
— Нет, хотя, может быть, она дожидается удобного случая, — проговорил он.
— Это сомнительно. Если бы она задалась такой целью, она непременно жила бы в Лондоне, куда со всех концов стекаются богачи и влиятельные особы. Она бы не успокоилась, пока не поймала бы жертву. А это возвращает меня к моей мысли. Если она жадна до денег и бросила жениха, потому что тот оказался недостаточно богат, что ж она тогда прозябает в деревне и не выходит замуж за богача?
С этим аргументом Эдвард поспорить не мог.
— Извините меня, милорд, у меня… начинается приступ мигрени, от которой вчера я страдала весь день, — проговорила Диана. — Пожалуй, мне лучше возвратиться домой.
Эдвард вдруг стал необычайно заботлив. — Дженни, простите меня, вы не сказали, что вчера были нездоровы.
— Это было ни к чему. Я думала… это не имеет значения. — Диана сделала глубокий вдох и подобрала поводья. — Думаю, мое мнение поможет вам решить вашу дилемму.
Эдвард наклонил голову в знак благодарности.
— Вы, право, дали мне пищу для размышлений.
— Возможно, я и не права, но ни для кого не секрет, что, основываясь только на чужом мнении, которое зачастую далеко от правды, осудить человека бывает очень легко.
Сказав это, Диана повернула лошадь и поскакала прочь, оставив Эдварда наедине с его мыслями, предоставив ему обдумывать сказанное.
Глава девятая
Утренняя встреча с Эдвардом порядком разволновала Диану. Поэтому она решила не ездить с визитами днем, предоставив это тетке с кузиной, и, оставшись дома, взялась за книгу.
Для нее был большой неожиданностью затеянный Эдвардом с ней разговор о Диане Хепворт и лорде Дерлинге, а уж на то, что он спросит ее мнение на сей счет, она и вовсе не рассчитывала. Диане льстило оказанное ей Эдвардом доверие. И она ответила ему со всей прямотой, на которую была способна, а теперь спрашивала себя, как далеко ей позволительно заходить в своей откровенности. Не грозит ли ей это риском быть разоблаченной? И как она должна была бы себя вести, на самом деле являясь лицом незаинтересованным?
Диана рассуждала о себе с точки зрения стороннего наблюдателя, скрываясь под маской Дженни, и теперь с мыслью о том, чтобы когда-нибудь открыться Эдварду, можно было навсегда распрощаться. Он никогда ей не простит, узнав, что Дженни — это Диана, и будет уверен в том, что она лгала ему с одной лишь целью — выставить себя, Диану, в выгодном свете. Он сочтет ее не только отъявленной лгуньей, но и безжалостной интриганкой, беззастенчиво пользующейся чужим расположением и пренебрегающей чувствами других людей.