Шрифт:
Глава 1. Возвращение к жизни. Обитатель зиндана
Пашка открыл глаза и увидел небо. Он сразу вспомнил, что уже видел его тысячу лет назад. Высоким, чистым и круглым, словно вырезанным из выбеленного полотна. Он даже вспомнил, как беседовал с неизвестным, невероятно дурно пахнущим существом, и как ему захотелось уйти из того ужасного сна, вернувшись в свою настоящую жизнь, пусть не совсем складную, зато дающую возможность вдохнуть полной грудью свежий и чистый воздух.
– Оклемался? – Глухой голос пробился в мозг, как через плотно застегнутый шлемофон. – Давно пора. Которые сутки в отрубоне.
Пашка повернул голову в сторону говорившего и увидел то самое жуткое существо, с которым, как ему казалось, он разговаривал в своих странных сновиденьях.
– Ты кто? – Коробов задал вопрос, всё ещё надеясь, что это всего лишь продолжение кошмара.
– Я? – Существо слегка подвинулось вперёд и тут же превратилось в худющего оборванца, обросшего длинными, давно нечёсаными волосами и жидкой бородкой. Ткнув пальцем вверх, человек быстро забормотал. – Они зовут меня Махмудом! Но я-то знаю, что у меня другое имя. Просто я его забыл.
Пашка плотно сжал веки, желая вырваться из состояния мерзкого полусна. Перед его внутренним взором, словно кадры иностранного боевика, замелькали картинки прожитых им событий: вот он зачем-то выползает из бокового люка бронетранспортёра, пригнувшись, бежит вдоль остановившейся колонны, с кем-то перебрасывается словами-вопросами и снова бежит к горящей головной машине. Зачем? Наверное, забыл в ней что-то важное? Он даже вспомнил, как споткнулся о лежащее на гравии тело, перемазанное свежей кровью и жирной копотью. А затем в мозг ворвался грохот взрыва и ощущение короткого полёта. Не в силах досмотреть внезапно нахлынувшие воспоминания, Коробов вздрогнул и открыл глаза. Человек, назвавшийся Махмудом, сидел на корточках напротив и с любопытством вглядывался в его лицо. В его глазах светилась мысль:
– Наверное, ты всё-таки выживешь. Только зря всё это…
Пашке стало невмоготу смотреть в лицо этому парню. Он уже точно знал, что попал в беду, но всё ещё пытался отогнать от себя пугающее слово «плен». Оперевшись руками о глиняный пол, Коробов попробовал приподнять непослушное тело повыше. Ему хотелось получше разглядеть своего нового товарища. Получилось. Назвавшийся Махмудом одобрительно кивнул:
– Зашевелился? Скоро ты вообще поправишься. – Внезапная судорога исказила его лицо, а в уголках рта показалась пена. Однако тот даже не попытался вытереть губы. Странно взглянув на Павла, человек невнятно, несвязно и торопливо забормотал. – Хрен ты поправишься… Не с чего поправляться. Они и так жрать дают на самом донышке… Ты сам дня четыре ничего не жрал… Если бы не я, совсем бы подох… Я-то тебя водой поил, жизнь твою вонючую спасал, а теперь ты меня обжирать будешь? Хрен тебе! Зачем тебе жрать? Я ведь давал тебе жрать…, уговаривал! Но ты только выплёвывал. Еду выплёвывал. Как верблюд. Ты хоть знаешь, ишак ослиный, где мы сейчас живём?
Страх буквально парализовал Пашку. Он понял, что у Махмуда не всё в порядке с головой. Взяв себя в руки, неожиданно для себя назвал первый пришедший на память город:
– Знаю. Мы в Свердловске. – Сказал и поразился перемене, мгновенно произошедшей с товарищем по несчастью. Его глаза перестали бегать, в них снова появилась мысль, а лицо разгладилось. Парень скептически хмыкнул и, продолжая пристально смотреть на Коробова, устроился поудобнее, спиной оперевшись на глиняную стенку их жилища.
– Не валяй дурака, братишка. Это ты, наверное, сам из Свердловска. Вот и ляпнул для балды. Мы в плену у духов. – Голос Махмуда звучал спокойно, без истерических ноток. – Эта яма называется зиндан. Теперь это и твой дом. Кстати, – парень приложил палец к губам и заговорил потише, – меня совсем не Махмудом зовут. Меня зовут Толик. Толик Гучко я. Зря ты меня ихним именем назвал. Зря. Я – Толик! Запомнил? Никакой я тебе не Махмуд.
Пашка хотел было объяснить, что вообще не упоминал имён, но заметив, как помутнели глаза Анатолия, согласно кивнул:
– Извини. С языка нечаянно сорвалось. Ты давно здесь? Ну, в зиндане этом… – не успев закончить фразу, Коробов вдруг почувствовал сильнейший приступ жажды. Видимо, возвращающийся к жизни организм начал требовать компенсации упущенного. С трудом смочив разом пересохшие губы остатками слюны, еле выговорил переполненные мольбой слова. – Толик, дай пожалуйста воды. Очень пить хочется.
Парень с готовностью поднялся с места, хотя мог просто протянуть руку к ведру, стоящему в полуметре от него.
– Сейчас, братан! – В его голосе звучали искренние участие и сострадание. – Слышь? Нам сегодня повезло. Они с утра полное ведро свежей воды спустили. Я, правда, отпил малость. Но нам обоим до завтра хватит. Ты прямо из ведра пей. Только немного. Тебе много никак нельзя. Полбеды, если просто об***ся, а то и помереть можешь. Как не х*р делать!
Пашке казалось, что он успел сделать только один глоток, когда Толик вырвал из его рук ведро. Спокойно встретив озлобленно-недоумённый взгляд Коробова, парень миролюбиво улыбнулся и объяснился тоном учителя:
– Десять глотков. Всё. Хочешь – обижайся, хочешь – ругайся. Да, только тебе больше нельзя. – Бережно поставив ведро подальше от встревоженного соседа, постарался успокоить. – Не с*ы, братишка. Чуток попозже дам ещё чуть-чуть. Ты думаешь мне жалко? Ни хрена мне не жалко, просто тебе по капельке надо пить, – Толик зачем-то осмотрелся по сторонам и снова заговорил вполголоса, – ты сам подумай, куда я тебя дену, если ты подохнешь? Ты ведь совсем не тот, который на второй день при тебе помер. Или на первый? Не помню. Ладно. Тот, который афганец, он-то худой был. Как жердь. Да и вытащили они его на следующее утро. Даже завонять не успел. А ты? – казалось, что голос Анатолия сейчас взорвётся негодованием, – ты мужик крепкий. В теле, значит. Подохнешь, как мне твою вонь терпеть, если они тебя хотя бы на сутки здесь оставят? Тот-то. Тут братишка, о людях думать надо. А не только о себе. Ты лучше поспи чуток. Проснёшься, тогда и добазарим. Нам с тобой времени хватит…
Пашка хотел протянуть руку к ведру, но снова увидел, как мутнеют, покрываясь пеленой безумия, глаза товарища. Благоразумно решив не накалять обстановку, Коробов вздохнул и закрыл глаза. Спасительный сон обрушился на него почти сразу.
***
– Вставай. – Голос Толика звучал обыденно, без напряжения и злости. – Тебе пить пора. Вода, она брат, иной раз поважнее хавчика. Хотя, честно сказать, от него я бы сейчас не отказался. Кормят здесь хреново и не каждый день, но ты не обижайся. Всё равно жаловаться некому.