Балтийцы сражаются
Шрифт:
После прохода на траверзе Висбю (остров Гогланд) лодка была обнаружена противником. Началось с того, что "Л-3" встретилась с рыбачьей шлюпкой, имущество которой даже не проверили. А едва "Л-3" ушла от рыбаков, оставляя на воде фосфоресцирующий след, те послали в эфир сообщение. Затем подводную лодку стали искать с разных сторон, и на нее устремились сторожевые катера. Ночью Грищенко четыре раза приказывал всплывать для зарядки и столько же раз уходил на глубину от упрямо следовавших за лодкой миноносца и группы катеров.
Дорога прямо на юг была перехвачена, а уклоняться далеко на восток командир не хотел. Он остался в районе,
В своем дневнике находившийся на борту лодки А. И. Зонин записал:
"Командир "Л-3" приказал отметить на карте это место как вероятную точку встречи конвоев различного назначения, а своему помощнику Коновалову сказал, что после возвращения с постановки мин тут стоит поохотиться".
Много лет спустя писатель сделал такое добавление к своим записям:
"В другом районе моря Грищенко решился бы атаковать миноносец. Но близко от позиции такой удар сделал бы противолодочную оборону врага более бдительной... И потому следовало стоически терпеть досадное движение гитлеровского эсминца по пятам... Старались не запускать издающую шум помпу, ходили в тапочках, а воду кипятили по отсекам в чайниках и не готовили горячей пищи... "
"Л-3" находилась наконец в Померанской бухте - в логове врага, на меридиане Берлина. Все вокруг звало к мести - и то, что горели все огни, и что пароходы ходили без затемнения, и что безнаказанно новые вражеские подводные лодки и надводные корабли занимались боевой подготовкой.
Почти трое суток ушло на разведку путей и узлов, где нужно было поставить мины. Затем Грищенко решил выставить мины на трех отдельных банках. Такой метод - отдельными банками - создавал у врага мнение о большой опасности. Достоверно известно, что на этих минах скоро подорвались и погибли два транспорта и шхуна "Фледервеен".
Теперь облегченный минзаг начал охоту за вражескими судами. Петр Денисович очень сжато докладывал о победах на обратном пути. Грищенко по многим причинам не хотел атаковать из подводного положения. Он понимал, что атаки из подводного положения ночью сложны и рискованны, особенно в районах сильной противолодочной обороны. В то же время у него было огромное желание бить со стопроцентной уверенностью. Он ничего не любил делать на авось, а отсутствие устройства для беспузырной стрельбы помогало врагу при хорошо поставленном наблюдении вовремя отвернуть с курса. Все же, несмотря на сложность и риск, было решено атаковать ночью из надводного положения.
Грищенко увидел радующую сердце картину кучного расположения судов и кораблей конвоя. Удалось занять позицию для атаки так близко от цели, что отвернуть от торпед было, пожалуй, невозможно. Грищенко в одну минуту реализовал свою задачу: два транспорта погрузились на дно бухты. Минута - и шестнадцать тысяч тонн на дне!
Из Померанской бухты "Л-3" могла теперь уходить, предоставив фашистам гадать, отчего у них погибли четыре больших судна. Грищенко повел лодку на север, чтобы проверить район, где ранее наблюдали встречу конвоев. Но случилось так, что вражеские дозоры нащупали лодку. Один катер, к счастью, принял ее за свой корабль и запрашивал опознавательные. Грищенко приказал срочно погружаться.
Катера, разумеется, вызвали подкрепление.
Но все же на поверхности моря вражеский миноносец новой
Грищенко принял решение повторить залп из четырех торпед. Еще при атаке миноносца обнаружилось, что в условиях шторма трудно держаться перископной глубины: под воздействием тяжелой и высокой волны лодка проваливалась. Поэтому, когда готовилась атака на транспорты, командир "затупил" угол встречи на 10 градусов.
Думаю, что он не был спокоен, давая залп четырьмя торпедами с интервалом в семь секунд. Первый транспорт оказался за пределами курса торпед. Но в кильватер за ним следовали два транспорта водоизмещением порядка по 10 - 12 тысяч тонн. И в оба торпеды попали. Когда один из атакованных транспортов тонул, другой оставался на волнах без хода и травил пар.
Уже много лет спустя после войны, когда Александр Ильич Зонин был тяжело болен, во время наших встреч мы часто касались плавания "Л-3". Писатель рассказывал во всех деталях, как после каждой атаки он все больше убеждался в огромной сплоченности экипажа корабля. Эти люди, молча выполняющие свои обязанности, не видящие дневного света, лишенные свежего воздуха, говорил он, ежеминутно подвергающиеся страшной опасности, готовы были умереть в стальных отсеках, глубоко под водой, за нашу Советскую Родину, во имя ее победы над врагом.
Грищенко, помнится, довольно долго не отвечал на радиограммы из Кронштадта. Он был исключительно дисциплинированным в радиопереговорах, особенно в обстановке такого тесного театра, как Балтика, и обилия радиопеленгаторных станций противника. "Л-3" молчала, и поползли слухи, что минзаг потоплен. Были даже мнения, что пора доложить в Ставку о потере. Но я и мои коллеги по Военному совету флота почему-то верили в то, что Грищенко отзовется, верило в это и командование соединения подводных лодок. И какое-то шестое чувство нас не обмануло.
Однажды ночью мне позвонил командир соединения А. М. Стеценко. Срываясь с тона официального донесения, он кричал:
– Живы! Все в порядке! Запрашивают перед входом в Финский залив. Семь побед! Слышите? Семь!
Немедленно штабные радисты передали заранее подготовленные директивы В. В. Титкову - виртуозному радисту и секретарю комсомольской организации на "Л-3". Впрочем, информацию штаба соединения с рекомендованными новыми курсами Грищенко не использовал. После всего, что испытала лодка на ее долгом пути, после многих сотрясений от бомб Петр Денисович был уверен: компасы показывают неверно. Так на что же было полагаться при переходе в узкостях с их малыми глубинами и обилием крутых поворотов? Всего вероятнее на то, чтобы только не выдать присутствие лодки вражеским батареям, авиации и корабельным дозорам. А последними залив к осени буквально кишел. Два миноносца противника встретили победоносный минзаг перед самым устьем залива и вынудили его прервать зарядку и уйти на глубину. На этом трудном пути лодку подстерегали и другие опасности.