Балтийские патриоты
Шрифт:
– Не скажи, дядя Вили, - не стал спешить оправдывать ожидания собеседника русский император.
– Ни одна подводная лодка никогда не сможет заменить броненосец или крейсер, - заранее начинать неограниченную подводную войну Николай II явно не собирался сам и не желал подталкивать к идее об оной других.
– Подлодка хороша при охране своей военно-морской базы, дополняя батареи береговой обороны и минные поля. А вот выходить в открытое море им чересчур опасно. Так что моря и океаны будут продолжать оставаться исключительно вотчиной крупных артиллерийских кораблей. Ведь даже ту субмарину, что пустила на дно «Микасу», к месту будущей боевой славы доставлял специальный транспорт, располагавший возможностью поднять ее из воды к себе на борт. Сам же подводный миноносец, как мне докладывали, непременно погиб бы еще в пути к Цинампо, в силу своей недостаточной мореходности. И ты знаешь, именно в подобные моменты мне становится легче дышать от осознания того факта, что у России нет колониальных владений. Ведь нам попросту не требуется иметь огромный флот для защиты далеких земель. Хватит
– Это в ближайшие два – три года скрытые под водой миноносцы все еще будут иметь немало преимуществ, не смотря на все недостатки присущие любой новой технике. Потому те жалкие остатки японского флота, что уцелели после второго сражения в Желтом море, можно сказать, уже обречены на уничтожение. А к тому моменту, как мой флот примет на вооружение полностью отработанную систему противолодочной обороны, вряд ли кто успеет построить хотя бы пару десятков подобных кораблей.
– Если рассматривать вопрос с этой стороны, то ты прав, Ники, - произнесенные слова вовсе не значили, что глава Германии отказался от идеи построить собственный подводный флот, тем более что Крупп уже выдвигал подобное предложение, имея определенный опыт.
– Но в сложившейся ситуации, здесь, на Балтике, у англичан, как по моему мнению, не будет шанса на какой-либо успех. Разве что в случае дальнейшей эскалации той напряженной ситуации, что сложилась на Дальнем Востоке, количество кораблей противостоящих твоему флоту на пороге русской столицы может изрядно возрасти.
– Не надо было слыть гением, чтобы понять весь подтекст сказанного. Не просто же так эти слова довел до сведений русского монарха именно кайзер Германии, чьи корабли сейчас также находились на рейде Кронштадта, и кто столь нагло взял под свою руку Формозу, что уже совсем скоро могла оказаться в числе трофеев русской армии и флота.
– Как бы мне ни был неприятен данный факт, но дело обстоит именно подобным образом. Количество противников имеет немало шансов увеличиться уже в самое ближайшее время. И совершенно не по моей вине, - Николай II бросил обвинительный взгляд на своего дальнего родственника, который тот постарался не заметить.
– Вот только развязывать войну континентальных держав, на радость тем же англичанам и американцам, я бы не желал. Пусть у наших империй имеется целый вал нерешенных проблем, многие десятилетия мы являлись добрыми соседями. И рушить все это одним махом из-за какого-то острова находящегося в неведомых далях, лично мне было бы обидно. А тебе, дядя?
– император предпринял попытку загнать своего собеседника в угол. Все же действия немцев как нельзя лучше подходили под описанные им действия.
– Империя может существовать ровно до того момента, пока имеет возможность расширяться, - не принял высказанного обвинения Вильгельм II, одновременно постаравшись оправдать решения своих дипломатов, которые он полностью одобрил.
– Или пока ей позволяют существовать остальные империи.
– Николай Александрович вновь перевел свой взгляд в сторону расположения английского флота.
– Полагаю, пример Священной Римской империи будет наиболее показателен в плане доказательства моих слов. Ведь именно она, подтачиваемая из века в век, окончательно прекратила свое существование в результате одной большой общеевропейской войны, что с некоторыми перерывами длилась свыше полутора десятков лет, - привел он весьма показательный и болезненный для главы Германской империи пример.
– И, насколько я могу судить, определенные силы ныне предпринимают изрядные усилия, дабы развязать конфликт между нашими странами, чтобы спасти от окончательного уничтожения своего ставленника. А ты, дядя, в этом им всячески потворствуешь. Неужели сиюминутная выгода для тебя оказалась куда важнее выстраиваемых многие годы отношений?
– Означают ли твои слова, что нам никак не выйдет избежать определенного рода конфронтации?
– внутренне скривившись от настроя своего собеседника, уточнил Вильгельм II. Все же, направляясь, в составе небольшой части своего флота в гости к русскому императору, он, опираясь на факт непростого международного положения России, полагал возможным как закрыть вопрос принадлежности Формозы, так и склонить русских к согласованию нового, куда более выгодного Германии, торгового договора в обмен на политическую и экономическую поддержку. А может, чем черт не шутит, даже склонить того к союзу против англичан, учитывая нынешние действия последних. Потому слова племянника о конфронтации, к которой уже почти подошли их империи, оказались хоть и ожидаемыми, но все равно неприятными
– Если все будет идти в том же ключе, что мы имеем неудовольствие наблюдать ныне – она неизбежна. И ты сам должен был прекрасно понимать данный факт, забирая то, что по праву уже очень скоро должно было стать моим. Ведь точно так же как и ты, я, как правитель великой империи, не имею права показывать слабость. Иначе очень скоро все подряд вместо того, чтобы испрашивать у меня что-либо, начнут требовать, а то и брать без спроса. Допустить подобное – значит признать себя несостоятельным, что смерти подобно. Потому, дядя, либо мы в ближайший месяц, пока Япония не будет окончательно разгромлена, нащупаем удобоваримый путь решения вопроса принадлежности Формозы, либо столкновение наших армий и флотов окажется неизбежным. На радость всем англосаксам.
– Так может, стоит заранее раздавить этих самых англичан, пока не стало слишком поздно? И уже из числа полученных трофеев произвести удовлетворяющий всех расчет за Формозу.
– Не готовый к развязыванию войны с Россией, что так и не сняла со своей западной границы ни одного полка для ведения боевых действий на Дальнем Востоке, Вильгельм II попросту не смог не предпринять попытку забросить удочку на предмет союза двух сильнейших континентальных держав. Тем более что тот, против кого предлагалась дружба, нынче самым наглым образом топтался по мозолям Российской империи.
– Пусть у англичан и большой флот, совместными усилиями мы сможем его одолеть, после того как вы приведете свои корабли в норму и пополните боекомплект.
– Ты знаешь, дядя, в одном я с тобой точно соглашусь. Империя может существовать ровно до того момента, пока имеет возможность расширяться. Но также я считаю потребным напомнить тебе об истории древних римлян. Ведь они в точности следовали озвученному тобой постулату. И поплатились за это, откусив много больше, чем имели силы переварить. Я, - выделив интонацией данное слово, Николай Александрович показал свое личное отношение к данному вопросу, - сыт. Слава моим великим предкам, своими деяниями они смогли прирастить империю столь обширными территориями, развивать и обживать которые будут еще лет двести, если не больше. Потому новые завоевания, мне абсолютно не интересны. Но сколь бы велики ни были мои предшественники на российском престоле, все они, зачастую, совершали одну и ту же ошибку – ввязывались в чужие распри, обрекая сотни тысяч русских солдат и моряков на смерть ради чужих интересов. Слишком часто Россия делала это. И каждый раз оставалась в дураках. Я не желаю повторять их ошибок. Но и спасать англичан не намерен, если ты ограничишься ведением боевых действий только на море и в колониях.
– По давно уже произведенным расчетам, подобное противостояние могло занять экономику двух европейских хищников на добрые полтора десятка лет. Чего только стоило потребное, взрывное, усиление флота для немцев и развертывание десятков новых армейских полков для англичан. Все это требовало многих лет напряженного труда и сотен миллионов золотых рублей, которые еще требовалось откуда-то достать. Потому любая война Германии с Англией, боевые действия которой не затрагивали бы земли Европы, были на руку всем, кроме англичан, что уже давно отвыкли обходиться исключительно собственными силами. Чего только стоило их противостояние бурам!
– И потому, даже если французы, которые уже заключили или в ближайшее время заключат «тайный» - на этом слове Николай Александрович усмехнулся, давая своему собеседнику понять, насколько тайным для него является эта новость, - оборонительный союз с англичанами, попрут на Германию всей своей армией, твои генералы ограничатся исключительно оборонительными боями и ни при каких обстоятельствах не станут заходить за границы Эльзаса и Лотарингии. Только при соблюдении Германией этих условий, ты можешь рассчитывать на мой нейтралитет и даже пополнение германского флота русскими кораблями.
– То есть, русский флот присоединится к моим силам?
– внутренне кривившийся в течение всего монолога русского монарха, Вильгельм II аж подался вперед, услышав в словах собеседника готовность к совместным действиям. Ведь, независимо от того, что сейчас говорил племянник, впоследствии русских всегда можно было втянуть в куда более серьезные столкновения. Главное – сделать первый шаг.
– Нет. Как уже было сказано ранее, я не стану посылать своих людей на гибель, - не оправдал надежды кайзера Николай II.
– Но, чтобы нивелировать превосходство англичан в кораблях, Германия, в течение ближайших 5 лет выкупит ряд русских кораблей, из числа находящихся сейчас на Дальнем Востоке. Включая броненосные крейсера и эскадренные броненосцы. Более того, у меня сейчас простаивают верфи на Черном море, на которых видится вполне возможным строить крейсера или броненосцы по немецким заказам. Полагаю, это будет достойной платой за Формозу.
– Что?
– Вильгельм II аж опешил от подобной наглости, в точности повторяющей недавние действия его дипломатов.
– Так же как и ты, дядя Вили, я не имею права отдавать свое кому бы то ни было, если хочу оставаться у реальной власти. Забирая под свою руку этот остров, ты не мог не понимать данного факта. Хотя и тебя я могу понять. Понять, но не простить! Согласись, ты принял некрасивое решение. Выгодное! Но некрасивое! А в нашем несовершенном мире за все приходится платить.
– Я честно занял ничейную землю, - пребывая в жуткой обиде, кайзер аж порывисто отвернулся от своего собеседника.