Бальзак
Шрифт:
Бальзак обязан ей очень многим. Эта женщина с большим жизненным опытом приобщила его не только к колдовству любви, но и к тайнам женского сердца. Он это знал и никогда не забывал, даже в то время, когда уже не испытывал к ней физического влечения. Она осталась для него Делектой, то есть избранницей. Её смерть в 1836 году его глубоко опечалила.
В 1824 году Бальзак подвёл итог прожитых лет и своих трудов и не нашёл оснований для довольства собой. Что ему удалось за пять лет таких усилий? Неудачные пьесы да написанные в четыре руки с другом Лепуатевеном романы, которые сам он ценил невысоко. Вся эта продукция на потребу дня — бездушная, безликая и бесперспективная —
К этому добавлялось всё более ощутимое давление семьи. Мать Оноре, судя по всему, довольно нелицеприятно высказывалась по поводу его занятий: всё это несерьёзно и никакого прока не сулит. И даже те, кто испытывал к нему самые тёплые чувства, — например, его сестра Лора, которая теперь жила в Байё и поддерживала с ним постоянную переписку, или другая Лора, любовница, которая стала так часто, как только могла, наведываться в Париж на улицу Турнон, где он поселился, — даже они не понимали, что на уме у молодого литератора.
Известно, что в конце 1824 года он пережил серьёзный кризис. Научные редакторы упомянутого выше издания не вошедших в «Человеческую комедию» сочинений обратили внимание на то, что в послесловии к роману «Ванн-Клор» автор под именем Орас де Сент-Обен объявил о своём намерении прервать выпуск романов: «Я слишком нуждаюсь в тишине, чтобы пытаться устраивать шум, пусть даже только моим именем».
И действительно, он в последующие пять лет не писал романов вплоть до выхода «Шуанов».
Пять лет перерыва для 25-летнего автора — это долгий срок. Можно подумать, что он испытывал свою судьбу. Он уже не верил в себя. Его друг Этьен Араго, брат известного учёного, свидетельствует, что Оноре подумывал о самоубийстве: однажды он встретил его на одном из мостов через Сену, где тот заворожённым, остановившимся взглядом смотрел на протекавший внизу тёмный поток.
И всё-таки жизнь взяла своё. В 1824 году Бальзак анонимно написал две книжки: «О правах ослицы» и «Беспристрастная история иезуитов». Он писал их за кого-то другого, иначе говоря, стал «литературным негром». До сих пор не ясно, каковы были его истинные намерения, когда он решился на создание текстов столь крайнего монархического направления. Несомненно, молодой Бальзак не придерживался таких взглядов. Было ли то хладнокровное желание подзаработать немного денег? Или же он решил дискредитировать излагаемые идеи, подав их в самом карикатурном виде? Было бы забавно, если бы монархические и католические взгляды, которые позднее защищал Бальзак, впервые были им выражены как опыт пародии. И — почему бы нет! — эти строки, написанные смеха ради, в итоге повлияли на воззрения его автора.
В следующем году Бальзак издал небольшое сочинение под названием «Кодекс порядочных людей». Журналист Орас Рэссон, с которым он сдружился, работая в газете «Литературный фельетон», куда пристроил несколько статей, предложил идею издания небольших опусов, где в форме юридических кодексов сатирически описывались бы нравы различных слоев общества. И здесь мы имеем дело с пародией, упражнением в сарказме, способном привлечь потерявшего веру в себя начинающего автора. Заслуживает внимания то обстоятельство, что именно тогда Бальзак порвал с отвлечённой романтикой и начал описывать, пусть даже несколько поверхностно, обычную жизнь обычных людей.
Но главное — он надумал нечто другое: поскольку литературная карьера не задаётся, он станет издателем.
Такое решение подсказал ему один из друзей отца, выразивший готовность финансировать
В то время это была новая идея. И прошедший XVIII, и наступивший XIX века питали слабость к книгам малого формата. Самый небольшой роман занимал два или три томика. «Компактные» издания получили распространение позднее, а в наши дни даже стали нормой. Проект Оноре для своего времени означал переворот в книгоиздательском деле.
Бальзак взялся задело, изучил вопрос, подыскал печатников. Результат был довольно впечатляющим. Тома в добротных переплётах выглядели красиво, элегантно. Но дело на этом и остановилось. Книготорговцы не желали связываться с новичком, который нарушал привычные стандарты и был явно человеком неопытным. Да за кого он себя принимает? К тому же слишком мало было вложено в рекламу новинки: следовало дать объявления в газетах. Книги не находили покупателей по той простой причине, что об их появлении никто не узнал.
Это было фиаско. Лора писала:
«Эти издания остались совершенно неизвестными публике. За год после их выхода из печати брат не продал и двадцати экземпляров. Чтобы не платить за аренду магазина, где они были сложены стопами и пропадали, он избавился от них, продав на вес по цене бумаги, печать на которой ему так дорого обошлась».
Он не только ничего на этом деле не заработал, но ещё и наделал долгов. Так долги вошли в его жизнь и остались в ней навсегда. Как выразилась Лора, «то было начало его большого жизненного опыта, благодаря которому он со временем так хорошо узнал людей и постиг суть явлений».
Всё было бы ещё не так плохо, если бы наш молодой предприниматель на этом остановился. Но дело получило совсем скверное продолжение. Стремясь вернуть вложенные в него средства, инвестор убедил Оноре вернуть потерянное, занявшись книгопечатанием. Посоветовались с Бальзаком — старшим, и тот согласился вложить в дело небольшую сумму. Привлекли к участию и госпожу де Берни. Оноре расположился в типографии (помещение сохранилось до наших дней) на улице, теперь называемой Висконти, вместе с наборщиком, с которым познакомился, когда готовил к изданию Мольера и Лафонтена. Начали печатать, но нужны были оборотные средства и патент печатника, тоже стоивший немалых денег.
Нашлось несколько клиентов. В типографии Бальзака печатался, в частности, «Сен-Мар» Альфреда де Виньи, который имел тогда большой успех. Можно предположить, что Бальзак, вероятно, грустно вздыхал, отправляя в печать сочинение своего молодого соперника, тогда как сам он перестал писать романы. «Я забыл, что был литератором, — жаловался он одному из друзей в 1826 году, — вместо него теперь человек свинцовых литер». Горький каламбур.
В целом дело шло со скрипом. Нехватка оборотных средств да ещё долги отодвигали на неопределённое время тот момент, начиная с которого можно было получать прибыль. В то время представилась возможность дополнить печатное дело собственной словолитней, и Бальзака увлекла эта идея. Удивительно странная логика: раз уж дела идут плохо, почему бы не пойти на дополнительный риск? Будущий автор «Цезаря Биротто», похоже, наивностью не уступал своему герою. Вся жизнь Бальзака состояла из непрерывной гонки за большим финансовым успехом, который мог бы восполнить все потери.