Бальзак
Шрифт:
Во второй половине десятилетия молодые новаторы собирались у Шарля Нодье. Родившийся в 1870 году, он остался в истории литературы фигурой второго плана, почти не известной широкой публике. Но в своё время его значение было весьма существенным. Он сыграл роль передаточного звена между английской литературой, представленной Стерном и «чёрными» романами, немецкой литературой эпохи Гёте и Гофмана и молодой французской литературой. В его творчестве элегантно и насмешливо представлены всевозможные вариации фантастического и причудливого. Его эрудиция и любознательность, его свобода духа незаурядны. Вокруг него собирались Виктор Гюго, Дюма, работавший в ту пору секретарём у герцога Орлеанского, а также Готье, де Виньи, Ламартин, Делакруа…
К концу
В 1829 году Бальзак, тогда ещё мало кому известный, опубликовал первое подписанное его именем сочинение, о котором заговорили. Но пока что жизнь его складывалась непросто.
Вернёмся в 1819—1829 годы на улицу Ледигьер. Оноре горячо принялся за работу. Когда после многих часов непрерывных занятий у него начинало шуметь в голове, он выходил прогуляться по бульвару Бурдон, вдоль канала, или же шёл вверх по бульвару Бомарше через бедняцкие кварталы, доходил до ворот Сен-Мартен и района театров, который позднее назовут бульваром Преступлений — из-за кровавых мелодрам, на которые была так падка публика. Именно в это время Бальзак по-настоящему влюбился в Париж, в его старые дома, вывески, лица его жителей. В начале своей повести «Фачино Кане», написанной в 1835 году, он явно ссылался на этот период своей жизни:
«Одетый плохо, как одеваются рабочие, безразличный к своему внешнему виду, я не вызывал у них никакой насторожённости. Я мог затесаться в какую-нибудь из их компаний и наблюдать, как они нанимаются на работу, как спорят между собой, возвращаясь вечером по домам. Во мне уже развилась интуитивная наблюдательность, которая позволяла понять, что у них в душе, не пренебрегая и телесным их обликом…»
Он подслушивал их разговоры, угадывал какие-то раздоры, драмы, нехитрые радости.
«Я уже знал, какую пользу для себя могу получить от этого предместья, этого рассадника революций, в котором обретаются герои, изобретатели, учёные самоучки, негодяи, злодеи, носители добродетелей и пороков, придавленные нуждой и нищетой, заливающие горе вином, отравленные горячительными напитками. Вы не можете вообразить, сколько в этом городе скорби неведомых приключений, сколько забытых драм! Сколько ужасного и прекрасного! Воображение не в силах постигнуть действительность, которая там прячется и которую никто не способен открыть. Нужно спуститься слишком глубоко, чтобы увидеть эти трогательные или трагические, подчас комические сцены, эти изумительные порождения случая».
Вот что схватывал, впитывал ум молодого человека, который перед тем был опьянён чтением Спинозы или Орве. Конечно, ему было ещё далеко до предчувствия того, как он воспроизведёт в романе всю эту кипящую, полную контрастов, таящую в себе множество драматических сюжетов человеческую материю. До него только Никола Ретиф де ла Бретонн — такой же, как и он, каторжник литературы, уделял внимание этой стихии.
Пока что он задумал драму в стихах «Кромвель», над которой корпел несколько месяцев. Закончив труд, он показал его своим родным и нескольким собравшимся по этому случаю друзьям
Правда, в данном случае окружение автора в своём вердикте не ошиблось: сочинение трудоёмкое, скучное, плоское. Александрийский стих невыразителен, реплики персонажей всегда ожидаемы и напыщенны. А может быть, жизнь Кромвеля — это какой-то заговорённый сюжет. Позднее его использовал Гюго, написав многословную драму, из которой теперь читают только знаменитое предисловие.
Тем не менее к делу отнеслись серьёзно. Для большей уверенности при посредничестве инженера Сюрвиля, за которого незадолго перед тем вышла замуж Лора, обратились к некоему господину Андриё, старому учёному, профессору, члену Французского института. Тот сказал как отрезал: «Этот молодой человек может заниматься чем угодно, только не литературой».
Оноре чувствовал себя уничтоженным. Он начал уже в себе сомневаться, хотя виду не подавал. Отношение к юному мечтателю, который возомнил себя гением литературы, было смесью сочувствия и жалости. К тому же за несколько месяцев жизни в мансарде он побледнел и осунулся. Авантюра заканчивалась, надо было возвращаться в родительский дом, где он хотя бы сможет нормально питаться…
Тем не менее все, кто полагал, что Оноре окончательно смирился с неудачей, плохо его знали. Прошло всего несколько дней, и он вновь принялся за своё. «Трагедии — это не моё, только и всего!» — решил он. И впрягся в работу над другими проектами.
В эти годы в самом семействе Бальзаков разыгрывались в высшей степени бальзаковские сцены: замужество двух сестёр Оноре. В Вильпаризи Лора познакомилась с Эженом Огюстом Луи Сюрвилем. Выпускник Политехнического института, он работал инженером на Уркском канале. Год спустя вторая сестра, Лоране, вышла замуж за одного господина, который очень понравился её родителям — гораздо больше, чем добропорядочный, но бесцветный Сюрвиль, — по той простой причине, что звался он господин де Сен-Пьер де Монзэгль. Если на Сюрвиля господин и госпожа де Бальзак поглядывали снисходительно, то от второго зятя были в полном восторге.
Они обманулись в обоих. Сюрвиль, конечно, не был ни сказочным принцем, ни аристократом, но оказался верным и преданным мужем и обеспечил своей семье благополучное буржуазное существование, чего как раз и ожидали в те времена от «хорошего» замужества. В противоположность ему Монзэгль не оправдал ожиданий: азартный игрок, увязший в долгах, о которых до женитьбы поостерёгся говорить своему будущему тестю, очень скоро он бросил Лоране, и та в 1835 году скончалась от туберкулёза в возрасте двадцати трёх лет.
Тогда же в семье Бальзаков произошло одно из ряда вон выходящее событие. Один из братьев Бернара Франсуа, Луи, был обвинён в убийстве молодой крестьянки и гильотинирован в Альби. По-видимому, его вина не была полностью доказана. Бальзак (Бальса), не поддерживавший отношений со своей сельской роднёй, вероятно, предпочитал помалкивать об этой тёмной истории, и неизвестно, знал ли о ней Оноре.
Тем временем молодой автор, оправившись после неудачи с «Кромвелем», с удивительной страстью и необыкновенной плодовитостью трудился над другими замыслами. С 1830 года вплоть до публикации «Шуанов» он в течение десяти лет непрерывно писал. «Библиотека Плеяды» издала сочинения Бальзака, не вошедшие в «Человеческую комедию», и собрание его писем. Только за период от первых его текстов до 1834 года это составило два тома объёмом более тысячи страниц. Там и романы, и монографии, и памфлеты, и статьи на литературные и политические темы. Попробуем сделать их краткий обзор.