Банда беспалых

Леонов Николай

Он кое-как поднялся, доковылял до бочки. Заглянул внутрь, воды оказалось едва ли треть объема. Зачерпнул первую пригоршню – мутная вязкая жижа испачкала ладони, изменив цвет крови. Разогнав масляные пятна, принялся отмывать руки. «К черту всё! Всё к черту!» – мысленно повторял Сифаров, старательно натирая ладони. Затем очередь дошла до майки. Он стянул ее с тела, окунул в бочку и тер до тех пор, пока не решил, что этого достаточно. Надев майку, почувствовал жуткую слабость, вот-вот потеряет сознание. Двумя пригоршнями загреб воду, вылил на голову. Вода потекла по длинным несвежим волосам, освежая сознание. Повторил процедуру несколько раз, пока не уверился, что обморок ему уже не грозит.

Отмывшись,

снова сел на асфальт, оперся спиной о стену и задумался. Что произошло? Кто мог так жестоко разделаться с Орехом? И что теперь делать ему, Сифарову? Ответ казался очевидным: нужно идти в полицию. Но как? Он ведь весь в крови друга! Как пить дать, сразу его загребут, даже минуту на размышления не потратят. Нет, с Орехом так не поступят. Он ведь не какой-то там бомж с подворотни, его убийцу наверняка станут искать. «Надо идти, – принял решение Сифаров. – Друга в беде бросать нельзя, пусть и мертвого. До участка недалеко, если напрямки, так совсем рядом. Дойду, а там будь что будет». Он поднялся, дошел до перекрестка, свернул в переулок и быстрым шагом направился к отделению полиции.

Глава 2

Автомобиль «Рено» бодрым темпом катил по трассе Е-101. Путь лежал через Наро-Фоминск, Обнинск и дальше, почти двести верст от столицы. За рулем сидел полковник Лев Гуров, его напарник Стас Крячко дремал на заднем сиденье. Минувшую ночь ему пришлось провести в круглосуточной стоматологической клинике, зуб «мудрости» в очередной раз устроил ночной фейерверк. Утром он с трудом разлепил глаза, чтобы не опоздать на службу, и теперь, пользуясь возможностью, добирал часы, которые не удалось доспать ночью. Гуров его не беспокоил. Зачем? Вводная, полученная на планерке, оказалась настолько скудна, что и обсуждать нечего, а болтать о погоде не было настроения.

Рабочая неделя началась не самым лучшим образом. Не успел Гуров перешагнуть порог Главного управления на родной Петровке, как подскочил дежурный и заявил, что генерал Орлов срочно ждет его и Крячко у себя в кабинете. «Срочно» на языке генерал-лейтенанта значит именно срочно. Лев даже в кабинет заходить не стал, сразу поднялся к Орлову. Тот пребывал в раздраженном состоянии, пробурчал приветствие, отчитал за отсутствие напарника, ткнул пальцем в сторону дивана и велел ждать.

Пока ждали Крячко, генерал присутствия Гурова словно не замечал. Сидел в своем генеральском кресле и копался в бумагах, всем своим видом показывая, что занят неотложными делами. Повезло еще, что Крячко не опоздал, явился ровно в восемь ноль-ноль. Орлов демонстративно взглянул на часы, хмыкнул и сообщил наконец причину столь срочного вызова. Ни Гурова, ни Крячко сообщение не обрадовало. По окончании инструктажа, который длился от силы минут пять, на лицах полковников появилось точно такое же выражение, какое раньше было на лице генерала: ну почему всякое дерьмо вечно достается нам? Ворчать, возражать, а уж тем более спорить не стал ни тот, ни другой. Козырнули и откланялись.

Спустя десять минут машина Гурова выехала со стоянки в направлении Калуги, куда в срочном порядке отправил оперов генерал. Суть проблемы заключалась в следующем: в городе произошло убийство, циничное по своей жестокости, но совершенно банальное. Небанальным было то, что убитый являлся лицом, представляющим власть, и это в корне все меняло.

Будь то простой смертный, калужская полиция и не подумала бы дергать московских коллег; в рабочем порядке провели бы следственно-розыскные мероприятия, собрали улики, составили список подозреваемых, в общем, занимались бы обычной работой. Здесь же дело совсем иное. Шутка ли, на их земле «замочили» начальника Управления по связям с органами законодательной и исполнительной власти Правительства Москвы. Кому охота держать отчет перед всеми мыслимыми и немыслимыми «шишками» столицы? Уж лучше сразу вызвать «тяжелую артиллерию» в лице оперов-важняков с Петровки, пусть они и отдуваются.

Несправедливо? Еще бы! Сам факт необходимости работать на чужой земле – ни в какие ворота, а уж контроль, который наверняка устроят высокопоставленные начальники погибшего, вообще всю охоту заниматься расследованием отобьет. Хорошо еще, если ребята на выезд толковые ездили, есть надежда, что улики собрали грамотно и опрос свидетелей успели провести. Но надежды на это мало. Опыт подсказывал, что всю грязную работу местные оставили столичным операм.

Судя по вводной, рассчитывать на удачу не приходилось. Все, что на текущий момент было известно Гурову, – это факт убийства гражданина Орехова Андрея Васильевича, пятидесяти четырех лет, уроженца Калуги. Убили начальника управления прямо возле подъезда отчего дома, куда он, по словам соседа-алкаша, приехал отдохнуть от трудов праведных. Неизвестное лицо (или группа лиц) напало на управленца в промежутке с пяти до пяти тридцати утра. Что Орехову понадобилось во дворе в столь ранний час, предстояло выяснить, а вот тридцать восемь ножевых ранений – факт подтвержденный.

«Тридцать восемь раз воткнуть и вынуть нож из тела! Представить сложно, что осталось от убитого, – размышлял Гуров. – И сколько времени на это понадобилось? Если даже по десять секунд на удар, получается шесть ударов в минуту. Больше шести минут кололи. Это ж настоящие мясники». Иметь дело с отбросами общества полиции не привыкать, и все же некоторые случаи заставляли содрогнуться даже видавших виды оперов. Гуров подозревал, что случай Орехова окажется как раз таким.

Свернув с Киевского шоссе, он миновал населенный пункт Мызги, притормозил у обочины и начал теребить Крячко:

– Вставай, лежебока, до Калуги меньше тридцати километров осталось.

– Отстань, Гуров, – спросонья недовольно стряхнул руку друга со своего плеча Стас. – Дай поспать, завтра поговорим.

– Просыпайся, это тебе не постоялый двор, – продолжал Лев трясти напарника. – Рабочий день в разгаре.

– Черт, так спать охота… – Крячко открыл глаза, приподнял голову. – Где мы?

– Под Калугой. Разгуливайся давай. Как я тебя коллегам предъявлять буду таким заспанным?

– Проклятье! А мне такой сон хороший снился. – Стас потянулся на сиденье, поправил взъерошенные волосы. – Я в шикарном отеле, на шелковых простынях, а рядом…

– Хорош заливать, – усмехнулся Лев. – Умойся, ловелас, в багажнике канистра с водой.

Крячко выскользнул из салона, открыл багажник, покопался с минуту, достал канистру и приступил к водным процедурам. Через пять минут перед Гуровым предстал совсем другой человек. Лицо, посвежевшее после сна, волосы чуть влажные, рубашка аккуратно заправлена в брюки.

– Расческа есть?

– В бардачке посмотри, – ответил Лев. – А вообще, нужно свою иметь.

– Своей каждый дурак воспользоваться может. – Крячко выудил из бардачка расческу, привел в порядок волосы, энергично дунул на зубья, сдувая волосы.

– Хватит время тянуть, поехали, – поторопил его Гуров. – Местные наверняка уже в нетерпении.

Насчет местных правоохранителей он не ошибся. Не успел припарковать машину возле отдела, как на крыльцо выскочил долговязый парень лет двадцати семи. Одежда по форме, лейтенантские погоны сверкают на солнце, а сам буквально излучает нетерпение. Дождавшись, когда Гуров и Крячко выйдут из машины, он вскинул руку к фуражке и бодро отчеканил:

– Здравия желаю, товарищи полковники! Старший лейтенант Иванов, дежурный по части. Проходите, товарищи полковники, товарищ капитан вас ждет.