Банда отпетых дизайнеров
Шрифт:
– Бронича подставили! Не убивал он эту Цибулькину. Когда ты уходил, она была жива, а шеф уже начал буянить под дверью, и буянил он там до тех пор, пока его в милицию не забрали. А через полчаса пришла домработница и обнаружила хозяйку квартиры мертвой.
– Значит, в промежуток времени после моего ухода и до появления домработницы у Леночки побывал кто-то еще? – здраво рассудил Зяма. – Тогда этот «кто-то» мог попасть в квартиру только после того, как вызванный соседями милицейский наряд забрал из-под двери лютующего Бронича.
– А по знаменитой пожарной лестнице убийца не мог забраться? – спросила я на всякий случай.
– Это крайне маловероятно, – подумав,
– Разве что с батутом! – согласилась я, покосившись на Трошкину, которая совсем недавно предлагала использовать этот спортивный инвентарь для массового убийства скота.
Подружка насмешки не заметила, она рылась в орнитологических сайтах, как курица в навозе. Отвлек ее только приход папули с обещанным коктейлем. Напиток красновато-коричневого цвета был налит в оригинальные бокалы из выпотрошенных болгарских перцев.
– Коктейль нужно выпить, а перец съесть, – объяснил кулинар-изобретатель.
– Выпивка и закуска в одном флаконе? Гениально! – восхитился Зяма.
Он одним духом выпил экспериментальное спиртное, с хрустом сжевал перчик и прошамкал:
– Шупер! Пойло богов!
Подгоняемые нетерпеливым папулей, мы с Трошкиной тоже отведали «шуперпойло». Божественным оно мне не показалось, скорее адским: похоже было, что папуля смешал кальвадос с текилой и не в меру щедро приправил эту бодягу пряностями. Отдышавшись, я сдержанно похвалила папулин новый опыт борьбы с желудочно-кишечными инфекциями путем их выжигания, Алка же вообще ничего не сказала. Она молча плакала, раскрыв рот и тяжело дыша. Вид у нее был совершенно обалделый.
– Папа, Дюха, вы уже идите! – мгновенно оценив обстановку, сказал Зяма и быстренько вытолкал нас из комнаты.
Я пошла к себе, улеглась на диван с новым женским журнальчиком, но рассказы о жесткой и бескомпромиссной борьбе хороших косметических средств с плохими свободными радикалами за повышение гладкости кожи на сорок процентов меня не увлекли. Из комнаты братца не доносилось ни звука, я беспокойно ворочалась и думала: интересно, чем они там занимаются? Поймав себя на мысли пойти подслушать под дверью, устыдилась и решила заняться делом. А дело у меня в данный момент было одно – детективное. Нужно было выручать шефа, который попал, как кур в ощип. Вот посадят его – и пойдем мы всем «МБС» по миру, без зарплаты и выходного пособия!
Списочек, принесенный Зямой из похода к Илиаде Кристиди, я прикарманила, так что все адреса и телефоны нужных людей у меня были. Я села, потянулась к телефону и, уже набирая номер бывшего мужа гражданки Цибулькиной, подумала – а зачем, собственно, я ему звоню? О чем буду спрашивать?
В свете последних данных, экс-муж годился на роль убийцы не хуже других. И ключи от квартиры у него имелись, и повод для убийства вполне мог найтись. За годы супружеской жизни мало ли всего может накопиться? Вот я за Дениску еще даже не вышла, а уже пришибить готова негодяя! Впрочем, это к делу не относится… Кстати, если с Михаилом Александровичем Елена Яковлевна не церемонилась, то могла запросто мокнуть при нем в ванне. С одной стороны – некогда самый близкий человек, с другой – он уже бывший, за мужчину не считается, штамп о разводе удостоверяет истечение срока годности к использованию.
– Алло! Могу я поговорить с господином Цибульником?
– Ну? Я, это… Цибулькин! – промямлил мне в ухо мужской голос.
– Михаил Александрович? – уточнила я, чтобы потянуть время.
– Ну, Михаил Александрович, – кротко согласился он.
Не придумав ничего другого, я решила
– Вот и отлично! И с подозреваемым познакомлюсь, и на место преступления своими глазами посмотрю! – радовалась я, спешно одеваясь к выходу.
Толкнуться в Зямину комнату я не решилась и удалилась, не поставив в известность об этом своих компаньонов.
14
Михаил Александрович Цибулькин был похож на полуфабрикатный персонаж мультфильма «Пластилиновая ворона» – грубо вылепленную из мягкого податливого материала болванку, способную после доработки превратиться хоть в корову, хоть в собаку. Не старый еще мужчина был тучен, имел узкие покатые плечи, сдобные ладошки и широкое рыхлое лицо с носиком-пуговкой и глазами цвета жидкого молочного киселя. Он напомнил мне ведущего программы телепутешествий, который неутомимо шнырял по джунглям в поисках таксофона, с которого можно было позвонить любимой маме.
Господин Цибулькин производил впечатление человека, остро нуждающегося в пожизненном руководстве. Он был решительно неспособен сопротивляться давлению! Я заподозрила в Михаиле Александровиче жалкого слизняка уже в ходе нашего с ним телефонного разговора и окончательно убедилась в его бесхребетности при личной встрече. Цибулькину не хотелось идти со мной в жилище покойной экс-супруги, но я настаивала, и он безропотно согласился. Цибулькин боялся открывать дверь, заклеенную милицейской бумажкой с печатью, но я пообещала позже приклеить ее обратно, и он покорно вынул из кармана ключи.
Впервые я искренне пожалела о безвременной кончине Елены Яковлевны Цибулькиной. Будь она жива, я непременно поинтересовалась бы, чего ради она выходила замуж за эту водянистую медузу?
Задавать такой вопрос Михаилу Александровичу я не стала, опасаясь вызвать у него смертельный приступ самоедства. Цибулькин был отчетливо недоволен как самим собой, так и окружающим миром. В жилище покойной Елены Яковлевны он горбился, прятал руки в карманы долгополого летнего пыльника и норовил забиться в угол, чтобы застыть там в каменной неподвижности и приобрести пугающее сходство с облезлым чучелом полярного медведя.
– Вы не поможете мне поискать пакет? – спросила я его сугубо для проформы.
Чучело заворочалось и неохотно выползло из прихожей, мямля что-то вроде: «Я тут, как сказать: не очень-то, это самое…» Очевидно, Михаил Александрович хотел сообщить, что он неважно ориентируется в покоях бывшей супруги. Тогда я наплевала на приличия и принялась осматривать квартиру без помощи экскурсовода.
Она была неплохая, из двух больших светлых комнат необычной для советских жилищ квадратной формы. К гостиной примыкал балкон, с которого я немного полюбовалась пожарной лестницей, живо воображая себе Зямину анекдотическую ретираду. В спальню я заглянула не без опаски, предполагая увидеть там предательски разворошенную постель и хаотично разбросанные по полу детали женского туалета, однако действительность меня приятно удивила. В будуаре Елены Яковлевны царил образцовый порядок: кровать застелена, наволочки на подушках безупречно свежи, и никаких обрывков нижнего и верхнего такелажа на ковре! О последней любовной битве, героем которой был мой беспутный братец, ничто не напоминало. Это меня приободрило.