Банда Воробьёвского верховья
Шрифт:
– Я тоже не сидел, сложа руки, Гриша.
Виктор и на самом деле узнал кое-что полезное. Он сообщил Григорию, что за сутки очень много автомашин проходит через Воробьевку в сторону фактории «Кедровая». Оттуда уже, тот, кому надо, пешком, на лошадях или на тракторах с тележками добирается почти до самых гольцов. Там и находится Воробьёвское верховье, частично обжитое бомжами, бродягами и бандитами. Это не являлось тайной для многих местных жителей. Не такой уж и великий горный массив, но и не малый.
Но на гусеничном транспорте подниматься в гору
Там, в гольцах, идёт заготовка радиолы розовой, растения-цветка, известного под название «золотой корень». Собственно, только корень его и добывается. Здесь считают, что он – панацея от всех болезней. После женьшеня на втором месте, а по кое-каким целебным свойствам и превосходит его.
– Перед самыми гольцами обитают только опытные охотники и бичи, – добавил к своей информации Ерёмин.– Туда уже не лошадь, не трактор на гусеничном ходу не пройдёт. Не смогут. Слишком крутые подъёмы.
– Мы пройдём,– убеждённо сказал Гриша. – У нас нет другого выхода. Мне кажется, что Лена спрятана где-то там. Но не на снежных вершинах. Там бандитам нечего делать.
– Скорей всего, так. Я почти не сомневаюсь, но сейчас трудно что-либо утверждать точно. Факт, плантации наркоманов должны располагаться ниже самих гольцов, в зоне доступности. А в самих гольцах почва чахлая, да и холод зверский. Я думаю, я уверен, что Балантьева, если мы идём по правильному пути, конкретно, находится между гольцами и факторией «Кедровая».
Григорий не мог не согласиться с доводами друга. Всё правильно. В гольцах не имеет смысла что-то выращивать. Лену следует искать не на самих вершинах, а скорей всего, на Воробьёвском верховье. Местные люди говорят, что все самые страшные преступления совершаются там. У милиции не всегда руки доходят до тех мест. Проблем и в городе, и в сёлах предостаточно. Преступники знают, что тайга велика, и человека можно надёжно спрятать, скрыть от посторонних глаз, даже не поднимаясь на пики высоких гор.
Не так легко, как говориться, обнаружить иголку в стогу сена… Но необходимо было действовать, искать Лену Балантьеву. Наверное, она там. Впрочем, и в городе, не в таком уж и малом, тоже немало мест, где можно спрятать похищенную девочку.
– А преступники, – Григорий тяжело вздохнул, – действовали наверняка. У меня больше нет никаких версий. Да и здесь только через Воробьёвку идёт дорога в таёжные горы.
– За короткое время, Гриша, мы успели многое узнать. А в других местах…
– В других – сплошные степи, а дальше – города. В фактории «Кедровая» сейчас наверняка находятся сотрудники милиции. Некоторые из них пойдут выше, в сторону гольцов. Им заодно надо отыскать и плантации мака и конопли и само логово бандитов, если…
– Что «если»?
– Если, Витя… Скажу ясно и определённо. Возможно, в том, чтобы не найти плантации и Лену,
– Я тоже об этом думал, Гриша.
– Меня смущает то, почему раньше в окрестностях города, в тайге, никто не накрыл, не взял с поличным этих мафиозников. Ведь, наверняка, информация поступала о деятельности шайки и в администрацию города.
– Гриша, прикинь, а если не так легко было взять с поличным бандитов, плантации могут быть искусно, стопудово, замаскированы. А само убежище бандитов может быть подземельем, пещерой или ещё чем-нибудь таким…
– Всё это спорно и не совсем понятно. Точнее, совсем не понятно. Мы должны пройти мимо фактории «Кедровой» незамеченными. Нам ни к чему объясняться с сотрудниками милиции. Кстати, ты, Витя, хоть драться-то умеешь?
– Вот даёт! Да сто пудов! Я уж этому научился конкретно, жизнь заставила. Когда мамка с папкой померли, поехали на Ладожское озеро зимой, на рыбалку, и сгинули, с того момента мне часто, Гриша, приходилось стоять за себя. Защищаться. А что мне ещё оставалось делать?
– Извини, Витёк. Я об этом не подумал. Тебе многое пришлось в жизни испытать. Я понимаю.
– Да, что там!.. Мои родители весело жили. Простецкие люди – водку пили вагонами, точнее, цистернами… исправно. Когда их не стало на свете, выпала мне конкретная доля стать беспризорником. Мне тогда, всего-то, девять лет было. Так вот только через два года меня отловили и отправили в детский дом. Мне сейчас шестнадцать лет. Ты же знаешь.
– Мне тоже, – машинально ответил Гриша, понимая, что для друга этот факт не является секретом. – Через год мы станем совсем взрослыми людьми.
Они вышли на перекрёсток двух гравийных дорог и стали ловить попутную машину в сторону Воробьёвки. Им повезло – один из частных водителей на «Оке» притормозил.
Бородато-усатый владелец её, изрядно потрёпанной миниатюрной малолитражки, примерно, сорокалетний, низкорослый, но широкоплечий мужик, оказался не очень-то разговорчивым. Ребята пытались завести с ним беседу, чтобы хоть что-то подробней узнать о Воробьёвке и её жителях, но бородач мычал в ответ, хмыкал, а если говорил, то что-то неопределённое и невнятное, типа: «Везде и всяко люди живут, ребята. Только на облаках их нет».
Правда, им удалось услышать из его уст одну мудрую, но прописную истину. Она заключалась в том, что тайга – штука опасная и лучше лишнее даже в десяти километрах от неё вслух не говорить. А на вершинах, перед гольцами, вообще, хмурые места. Сплошные чёрные тучи. Даже не над головой, а под ногами. Но всюду и везде уши и когти. Да ещё какие!
А сам он ехал на Лушевское озеро… мимо горных хребтов, мимо Воробьёвки по трассе, в район села Денисово. Ещё он посоветовал пацанам даже и близко не подходить к Воробьёвскому верховью. Нечего там делать нормальным людям. Опасные, дьявольские места.