Бандит по особым поручениям
Шрифт:
Крутов заметно растерялся. Молодой человек сбивал его с мыслей своей бьющей ключом энергетикой. Заметив это, журналист решил помочь.
– Давайте так… Вы мне рассказали о человеке своего поколения, и это очень хорошо. Теперь вспомним кого-нибудь, кого выпускали вы. Ну, скажем… – Мартынов задумался, покрутил перед собой указательные пальцы и соединил. Получилось. – …Год эдак… Восемьдесят восьмой, а?
– Ну вы задали задачу!.. – выдохнул Кругов. – Я плохо помню, кого в девяносто восьмом выпускали, а вы… Вы знаете, как у нас архив хранится?! В прошлом году комиссия приехала, искали Зябликова,
– Об этом и говорил Яков Петрович! – опять рассмеялся Мартынов, чем привел Крутова в замешательство. – Это вам. Редакция расщедрилась на пару устройств, так что примите без всяких расписок.
Директор ошалело рассматривал серый корпус новенького, в целлофановой упаковке, ноутбука.
– Так невозможно… Нам нужно на баланс поставить… Закрепить…
– Вот и закрепляйте. От имени неизвестного благодетеля. Нам афиша ни к чему, лишние отчеты перед налоговиками. Так мы можем на документы посмотреть?
– Там сотни папок, кто конкретно вас интересует? – Директор растерялся.
Мартынов постучал ручкой о столешницу.
– Сделаем так. Один из наших сотрудников тоже детдомовский. Сергей Мансур, не слышали? Жаль, толковый журналист. Он говорит, что учился в институте с одним парнем из Вереснянска, который воспитывался в детдоме. Знаете, удар судьбы, неудачно легшие карты… Его увезли в Новосибирск и поместили в один из приютов… Может, повезет, и окажется так, что он учился у вас?
– Как фамилия парня?
– Мальков. Артур Викторович Мальков.
Директор восхищенно покосился на ноутбук, развел руками и встал из-за стола.
– Знаете, при иных обстоятельствах… Но поскольку я впервые вижу человека, который дарит детдому дорогую вещь и при этом не является ни бабушкой-блокадницей, ни детдомовским, и предвыборная гонка еще не началась… Я помогу вам во всем, о чем вы просите. Но не просите невозможного. Инна Матвеевна!
До самого трехметрового потолка тянулись десять гигантских стеллажей, на которых разместились десятки, сотни, тысячи папок. Сквозь запыленные оконца пробивался тусклый свет, и он, падающий на полки, придавал картине элемент мистики. Посреди всего этого великолепия стояли трое, покрытые многолетней пылью и паутиной. Инна Матвеевна, подверженная аллергическим реакциям, беспрестанно чихала, кашляла и в глубине души кляла тот момент, когда сообщила директору о прибытии вульгарного на вид, но милого в обращении гостя. Через три часа работы все трое, понимая бессмысленность дальнейших поисков, замерли посреди огромного подвального помещения, напоминающего Государственный архив.
– Может, из выпускников девяностых кем-нибудь полюбопытствуете? – умоляюще произнес директор. – Я вам прямо сейчас подыщу пару нужных фамилий и даже сам организую встречу с ними. Или же возьмите кого-нибудь из восьмидесятых? Помимо этого Малькова тут двести с лишним папок и имен!
– Отступить перед внезапно возникшей трудностью? – Мартынов покусал губу. – Это не входит в политику нашей газеты. Давайте все-таки еще раз попробуем. У меня предчувствие, что Сережкин знакомый жил и воспитывался здесь.
Директор согласился. Ноутбуки дарят не каждый день. Если бы каждый день приходили и делали такие подарки, он не поднимался бы из подвала и не спускался бы с чердака! Жил бы в этом затхлом мире! Жевал бы паутину и пылился, как забытый шкаф, будучи уверен в том, что до осени, то есть до предвыборных баталий, в кладовых будет достаточно еды, а в гардеробной – достаточно одежды.
– Может быть, я в журнале учета посмотрю? – красными, как после ночной попойки, глазами, Инна Матвеевна посмотрела на директора. – У нас есть журналы по выпускным годам. Мы хотя бы наверняка будем знать, что этот Мальков воспитывался в нашем детском доме…
Не договорив, она чихнула.
– Посмотрите, голубушка, посмотрите! – похвалил инициативную секретаршу Крутов.
Ожидая результата, мужчины остались внизу и выкурили по две сигареты.
– Я о вас в газете напишу, – пообещал Мартынов.
– Обо мне не надо! – взмолился Валентин Матвеевич. – Вот если бы вы через ваше издание обратились к состоятельным столичным мужам и дивам… Мы бы от любой помощи не отказались…
– Не вопрос. Дайте только доехать. Но пока я материал не соберу, мне в Питере делать нечего. Так что уж помогите и мне…
– Конечно! Господи, да я все возможное!..
А Инна Матвеевна, стоя у окна и вдыхая прохладный августовский воздух, листала журналы и шмыгала носом. Просмотрела, спустилась вниз. И как тупым ножом отрезала:
– За все годы существования нашего детского дома из его стен никогда не выпускался человек по имени Артур Викторович Мальков. Можете запереть меня здесь или, проявив милосердие, убить, но по-другому не будет уже никогда.
Ситуацию спас сам Мартынов.
– Ну, значит, так оно и есть. Валентин Игоревич, а где сейчас ваш предшественник? Ведь он-то мог помнить этого человека? Вы знаете, мне стало интересно… Я найду этого Малькова. Или я – не Мартынов. А я – Мартынов. Мальчика могли привезти сюда, но перенаправить в другой детский дом, правильно? Но тогда об этом должен помнить ваш предшественник!
– Господи… – едва не задохнулась от изумления Инна Матвеевна. – До чего вы, журналисты, въедливые! Человеку, во-первых, уже под восемьдесят, во-вторых, как он может помнить мимолетный случай пятнадцатилетней давности?!
– Эх, Инна Матвевна, Инна Матвевна… – произнес журналист. – В этом вся соль нашей работы. Заставлять людей вспомнить то, что безвозвратно забыто, – что может быть интереснее?
Секретарша пожала плечами, давая понять, что на свете есть более интересные и приятные занятия.
– Сергей Борисович Коломиец живет в восемнадцатом доме по улице Станиславского. Знаете, это нужно доехать до площади Станиславского, потом…
– Я разберусь, – заверил Андрей Петрович. Крутов пожал руку журналиста обеими ладонями.
Они были горячи и влажны от нежданно свалившегося на голову подарка.
– В любой момент… Как прижмет… Или, наоборот, не прижмет… В общем, вы меня поняли.
Мартынов понял. А Крутов, оставшись один, присел на краешек стола и тяжелым взглядом уткнулся в плотный целлофан упаковки ноутбука. И даже не обернулся в сторону вошедшей секретарши.