Бандитские игры
Шрифт:
Гопстопники без понуканий подняли руки вверх и затравленно поглядывали то на Акулова, то на меня. Их вожак и главный забияка по-прежнему лежал в позе выкидыша и не подавал никаких признаков жизни.
— У тебя в кобуре «макар», а ты из себя корчишь Ван Дамма, — выругался Андрюха, по-прежнему не опуская оружия.
— Брюса Ли, — возразил я. — И вообще, какого черта ты влез?
— Ты мне нужен целым. По крайней мере, до тех пор, пока не выполним задание, — проговорил мой напарник, по-видимому, на этом собираясь закончить выяснение отношений с этой блататой.
Однако я далеко не такой добрый. Подняв с асфальта пружинный нож с тонким блестящим клинком, убрал лезвие в рукоятку, затем, спрятав нож в карман, обратился к налетчикам.
— А ну-ка, братва, к стеночке, — указал я в направлении бетонного забора. — Ручками оперлись, ноги шире плеч. В общем, люди вы, я смотрю, зрелые, ритуал должны знать. Кто держится не по теме, пожалеет, что не лежит рядом. — Для убедительности я пнул ногой скорчившегося забияку.
Пока Акулов недоуменно смотрел на меня, гопстопники, натужно пыхтя, выстроились у стены, опершись руками на ромбообразный рельеф стены. Я по-хозяйски обошел шеренгу кожано-спортивных спин. Ударом ботинка кой-кому раздвинул шире ноги, после этого приступил к личному досмотру (проще говоря, обыску) по полной программе.
Через десять минут я стал обладателем целой коллекции портативных образцов оружия. Кроме пружинного ножа, имелся еще самодельный кастет, вылитый из свинца, вещь довольно весомая, грубо выполненная, но очень удобно сидящая на пальцах правой руки. Затем из-за пояса другого молодца были извлечены нунчаки, фирменная штучка, выполненная из черного дерева и перехваченная посередине прочной никелированной цепочкой. Такой образец я видел в каратюжном боевике незабвенного Брюса Ли. Потом мне попалась телескопическая дубинка, удобная и смертоносная вещь, ничуть не уступающая кастету или нунчакам. И наконец, последний экземпляр, небольшой газовый пистолет «эрма». По сравнению с предыдущими, можно сказать, детская хлопушка. Но патроны в пластмассовой обойме оказались все дробовыми. Из чего можно было сделать вывод: ребятки разбой выбрали как основную для себя работу. Рассовав по карманам холодное оружие, с пистолетом я поступил проще: размахнувшись, зашвырнул в дальний куст обойму с патронами, затем, отсоединив ствольную коробку, бросил ее под ноги и тут же смял ее ударом каблука. Снятую со ствола пружину растянул едва ли не на метр. А что осталось от пистолета, бросил в мусорный контейнер.
Кроме смертоносных игрушек, в мои карманы перешли несколько бумажников, паспортов и даже водительских прав. Ко всему добытому можно прибавить золотые часы «Ролекс» с вкрапленными в циферблат осколками бриллиантов. Если учесть, что у четверых других налетчиков были часы от потертых «командирских» до пластмассовых электронных «Санье», то можно предположить, что последнему владельцу они достались не самым праведным путем.
Обыск начавшего приходить в себя забияки, кроме бумажника из кожи, «Ролекса», добавил еще позолоченную зажигалку «Зиппо» с таким же, кстати, вензелем, что и на бумажнике. Из чего можно было сделать вывод, что какому-то «богатенькому Буратино» повезло меньше, чем мне.
— Ну вот и все, — рассовывая добычу по карманам, проговорил я. Видя ошарашенную физиономию Акулова, подмигнул ему: — Теперь можем идти.
Мы уже достигли выхода со двора, как сзади раздался крик одного из налетчиков:
— Документы хоть отдайте!
Ничего себе наглость, можно подумать, мы сейчас прошерстили не отмороженных гопстопников, а честных самаритян. Но уйти молча я не мог и, повернувшись в сторону дворового фонаря, крикнул:
— Советую документы искать в городе, по мусорным контейнерам.
— Зачем ты так? — все еще ошарашенный происшедшим, спросил меня Андрюха, садясь за руль «Шевроле».
— Можно подумать, они возвращают документы своим жертвам, — буркнул я, когда машина отъехала от тротуара и, шелестя шинами по мерзлому асфальту, понеслась вон из города.
— Но нельзя же так, по-бандитски, — не сдавался бывший пионер, комсомолец и просто хороший мальчик Андрюша Акулов.
— А как надо было? — Выложив на колени бумажник, я пересчитывал трофейную наличность. Кроме разноцветных купюр российского казначейства, попадались и грязно-зеленые банкноты «дяди Сэма». Все-таки еще сильна у нас традиция преклонения перед Западом.
— Ну, не знаю, — пробубнил Андрей. — Арестовать их и сдать в милицию.
— Ага, — кивнул я, еще раз пересчитывая деньги. — Арестовать и под конвоем доставить их в ближайшую «мусоровку». И что мы там скажем? Арестованы при попытке вооруженного ограбления, почти разбоя? Как бы не так. Пока бы мы их сопровождали, бандюги быстренько сбросили свои прибамбасы и выглядели бы как законопослушные граждане. Кстати, ты обратил внимание, что все они были с паспортами? — Я указал на стопку документов, лежащих на передней панели машины. — А для чего? Чтобы их менты случайно не «закрыли» до выяснения личности. Так вот, если бы мы их сопроводили в милицию, они бы заявили, что не они напали на нас, а мы на них. И, угрожая оружием, доставили в милицию. Учитывая «любовь» милиции к чекистам (название ФАПСИ ничего не меняет), следует ожидать, что через несколько дней твое начальство получило бы рапорт из екатеринбургского УВД о том, что их офицер, капитан Акулов, в компании частного детектива Кольцова в нетрезвом виде дебоширили и угрожали мирным гражданам табельным оружием. После этого ты можешь своего «майора» обложить венками и украсить траурными лентами.
— Но ведь это неправда, — возмутился Андрюха, наивная душа.
— А кто бы стал это выяснять?
— Никто, — вздохнул капитан. Наконец-то до него дошло, что, как бы мир ни менялся, есть вечные понятия. Такие, как резолюции типа «наказать и доложить». Такие резолюции идут сверху вниз и, дойдя до последней инстанции, останавливаются на твоем начальнике, который никогда не решится ослушаться и провести расследование истинных причин. Если же он так поступит, то резолюция «наказать и доложить» перейдет уже его начальнику. И никто не хочет быть крайним.
— Но ведь это не выход, грабить самих грабителей, — отрешенно произнес Андрюха.
— Первоначально я и не собирался. Думал создать певчую капеллу «Фальцет» из пяти кастратов. А из-за тебя получился только один, их заводила. Когда ты вмешался, я понял — бить людей с поднятыми руками аморально, поэтому решил их выпотрошить. Чтобы на будущее помнили, что и на их хитрую жопу есть хрен с винтом. Кстати, знаешь, сколько мы срубили за один раз?
— Сколько? — без всякого энтузиазма спросил без пяти минут майор.
— Два миллиона четыреста семьдесят тысяч рублей и почти полштуки «зелени».
— Неплохой улов для дебютантов, — кивнул Акулов и тут же чертыхнулся: — Вот блин, надо же!
— Что такое?
— Да из-за тебя, хренов Робин Гуд, в том «Калейдоскопе» остался мой термос. Черт, хорошая была вещь. Теперь такие не делают.
— Ой, ой, какие мы нежные, — передразнил я товарища. Сняв с руки «Ролекс», протянул часы Андрюхе: — Возьми взамен, у нас такие тоже не на каждом углу делают.