Бандитские игры

Стрельцов Иван Захарович

Прошло уже две недели осознанной жизни, в мою палату заглянула курносая и рыжеволосая медсестра и весело сообщила:

— К вам посетитель.

В мое израненное сердце закралось смутное сомнение: время для посещения больных еще не наступило, и тот, кто прошел мимо неумолимых стражей, наверняка обладал большой властью. Как я не люблю людей, принадлежащих к большой власти.

Через минуту дверь распахнулась, и на пороге моей палаты появилась широкоплечая фигура Донцова. Олег скалился белозубой голливудской улыбкой.

— Привет инвалидной команде, — рявкнул Донцов.

Олег поставил возле моего изголовья табуретку и сел на нее,

широко расставив ноги. Как всегда, одет он был стильно. Дорогой пиджак в мелкую серую клетку, черные шерстяные брюки стального цвета, стального цвета шелковая рубаха, оттененная черным с серебристой проседью галстуком. На левой руке золотой перстень с черным камнем, чуть выше на кисти супермодные часы «Картье».

Прямо не российский мент, а типаж из «Полиции Майами», странно, как это им еще не заинтересовались ни своя «инспекция по личному составу МВД», ни чужие ребята из ФСБ, ни общенародные опричники из налоговой полиции. Ведь майор из РУОПа живет явно не по средствам.

Ничего этого я, конечно, не сказал, и не потому, что сейчас он мог перешибить меня одним ударом, просто хотелось узнать, какой ветер занес Донцова сюда. Ему явно было что мне рассказать.

— Итак, гражданин начальник, — заговорил я первым, — мы пришли, чтобы меня допросить или чего доброго сообщить, что моя лицензия частного детектива аннулирована?

Олег широко улыбнулся, хмыкнул и покачал головой:

— Догадливый ты, черт, но на этот раз ошибся. Ничего такого у нас с тобой не будет. Я просто пришел тебя проведать по старой памяти.

— Ой ли, — не поверил я.

— Не веришь, — еще шире оскалился Донцов, я отрицательно покачал головой, он звонко хлопнул себя по коленям, хохотнул, потом сказал: — Знает кошка, чье сало съела. Ладно, расскажу тебе правду. Попало в мои руки дело «о перестрелке у Кольцевой дороги», полистал я его, посмотрел внимательно, глядь, а там погрешность на погрешности. На месте перестрелки обнаружены два ствола — «Калашников» и «стечкин», отпечатки почему-то с них не были сняты, а впоследствии из дела исчезли и сами стволы, а их место заняла отписка: «Оружие отдано на экспертизу по делу о заказных убийствах». После чего дело было закрыто «за отсутствием состава преступления». Ничего себе, в этом «аттракционе» принимали участие несколько автоматов, подствольные гранатометы. Человека чуть не укокошили, а дело прекращено даже в отношении пострадавшего, у которого, кстати, и было на руках захваченное оружие. Бред какой-то, обращаюсь к начальникам в больших погонах. А начальники, вьслушав мою тираду, испуганно кивают на потолок и шепчут: «Не твоего ума дело». Ну хорошо, говорю, не мое, и ладно. Но давайте что-то решим с пострадавшим, лишим человека оружия и лицензии частного сыщика. Ведь сам погибнет, и у нас будут неприятности. Согласились крупнопогонные дяди, а через пару дней заявляют: «Не по Сеньке шапка». Более влиятельные силы, чем они, заблокировали твою отставку. Сечешь, чья работа?

Естественно, я догадался, что здесь были задействованы разные силы. Если от ответственности за незаконное, притом «горячее» оружие меня прикрыл Картунов, он и вправду еще тот жук. А вот с милицией — это другие люди, чувствуется невидимый почерк «конторы». Я для них что джокер в рукаве, вольная птица или, вернее будет сказать, свободный охотник, сам выбираю цель (по крайней мере, так может по казаться несведущему человеку), сам ее разрабатываю и так далее… Меня всегда можно использовать там, где нельзя послать штатных «барбосов». Впрочем, какой я, к черту, джокер, так, шестерка, но козырная шестерка. Вот за это и ценит мои услуги частного детектива «конторское» начальство. И в обиду никому меня не даст, по крайней мере сейчас.

— Ну-с, молодой человек, посмотрим, как ваши увечья, — негромко проговорил профессор Доронин, наблюдая за тем, как медсестры освобождают мое тело от бинтов. На вид этому медицинскому светиле было лет семьдесят, хотя со слов Натахи я знал, что ему едва перевалило за пятьдесят, просто он так выглядел: маленький, сморщенный, с редкой седой шевелюрой на продолговатом черепе и большими, сильными, как у молотобойца, руками.

Увидев меня без бинтов, профессор долго изучал мой торс, проводя пальцами по рубцам шрамов, при этом алчно щелкая вставной челюстью. Резюме в конце осмотра он составил короткое, но красочное.

— Да у вас, дружочек, шрамов что у леопарда пятен.

— Профессор, жить буду? — как можно серьезней спросил я.

— Жить будете, — спокойно ответил хирург, — больше того, месяца через полтора, думаю, вас можно будет выписывать. А пока отдыхайте, выздоравливайте.

— Курить скоро смогу?

Профессор чуть не подпрыгнул на месте.

— А вот про это, батенька, забудьте, сердце у вас ни к черту. Все ваши раны оставляют рубцы не только на теле, но и на сердце. Про табак забудьте, будет невмоготу — сосите леденцы.

В палате, куда я вернулся, было чисто и свежо, на тумбочке стоял небольшой букетик бледно-желтых мимоз. Это Наташа поздравила с двадцать третьим февраля.

Настроение противное, снятые швы болезненно тянут, кончик носа провокационно чешется. А тут не то что рюмку Не нальют, куска мяса никто не даст, одни супчики протертые, соки, каша манная и пюре с волокнами телятины. Вот пни, превратности больничной жизни.

Впрочем, мои размышления были лишь камуфляжем, скрывающим беспокойство. Три недели назад меня перестал посещать Акулов, на мой вопрос, куда запропастился Андрей, Натаха простодушно ответила:

— Сидит у себя в квартире, под домашним арестом. В его департаменте идет какое-то служебное расследование.

«Вот это номер», — мелькнула у меня в голове тревожная мысль. Я попытался выстроить логическую цепь. Андрюхиа слишком хочет стать майором, чтобы допустить промах по службе. Скорее всего это связано с нашим вояжем на Урал. Все-таки следствие вышло на нас (еще неизвестно, в какой роли мы фигурируем в многотонных папках хребтовского дела). Засветка офицера Агентства правительственной связи и информации — это уже другой уровень разбирательства и другие стандарты ответственности. Как-никак может оказаться под угрозой государственная безопасность. И расклады, соответственно, могут быть самые разные. Смерть от передозировки какого-нибудь лекарства для меня. Автомобильная катастрофа для Андрюхи. Или суд военной коллегии для обоих. Не веселенькая перспектива.

Ближе к вечеру меня навестила моя секретарша, да не одна, в паре с «арестантом» Акуловым. Наверное, в честь праздника посетителей пропустили в верхней одежде. На Натахе была длинная шуба из черно-бурой лисы, играющая искрами серебристого ворса на свету. Андрюха был выряжен в короткую дубленку и черные джинсы. Странно это, почему он в такой день без формы?

— Мы с Натахой ходим парой, — проговорил я вместо приветствия, но появление Акулова вселило уверенность в завтрашнем дне.