Бандитские шашни
Шрифт:
– Все бригадиры по триста кусков подвезут.
– А почему именно триста?
– А это на общак. На воровской. Джек ворам обязался платить. Шестьсот штук – это первый взнос. Потом по три сотни в месяц, – приврал Шрам.
– С какого пера такая радость?
– А это чтобы Джеку в тюрьме хорошо жилось, – сказал Шрам и про себя усмехнулся. Джека все уважают, пресмыкаются перед ним, но его проблемы за свой счет решать никто не хочет. Дружба одна, а карманов много. И если каждый на свой карман тянет, дружба разрывается, как дешевая ветошь…
Капитан Павлов
– Перегнул палку Валерий Михайлович. Не должен он был так делать. Но и ты его должен понять. Ты авторитетный бандит, у тебя деньги, Цимбал уже бурную деятельность развил, чтобы тебя отсюда выдернуть…
– А если бы меня опустили? – исподлобья глянул на Павлова Вайс.
– Да нет, не было такой задачи. Эти, в пресс-хате, закошмарить тебя должны были, а потом вожжи ослабить, чтобы ты оттаял и все им рассказал…
– Я тебе не верю.
– Да, никто не собирался тебя опускать. – Это правда.
– Ты еще мне сотрудничество предложи, – презрительно фыркнул Вайс.
– Зачем нам с тобой сотрудничать?
– Чтобы за городом через меня смотреть.
– Я не знаю, что там у Дукатова на уме… – замялся Павлов.
– Плевать мне на Дукатова. Я его не знаю и знать не хочу.
– Ты должен его понять. У вас свои методы, у нас свои.
– А с какой это стати я должен ментов понимать?
– Ты же не какой-то там закоренелый уголовник. Ты интеллигентный человек, у тебя высшее образование. Ну, есть в тебе авантюрная струнка, она и вывела тебя на скользкую дорожку. А ты по этой скользкой дрожке на горку поднялся. Как бы не скатиться теперь. Желающих столкнуть тебя много, ты сам это должен понимать. А мы бы могли тебя поддержать. Но я тебе ничего не предлагаю. Мы сами еще не совсем созрели до того, чтобы такое предлагать. Хотя жизнь нас к этому толкает. Порядок в городе нужен, чтобы люди спокойно по улицам ходить могли.
– Игорь, ты нормальный мужик, – перебил капитана Вайс. – Я это тебе уже говорил. Но извини, этот разговор ни о чем. Видел я, как Кирзач Техасца мочил. И Джек с ним был. Но я тебе этого не сказал. Воспитание не то. Никогда стукачом не был и не буду. И сексотом тоже… А с Кирзачом я сам справился. И с Джеком справлюсь. Я для этого большой путь проделал. И никто меня не остановит…
– Да, я понимаю, Джек для тебя как кость в горле.
– Он здесь, в тюрьме.
Вайс знал, в чем обвиняется Джек. Он заказал Цимбала, из-за него погибли его люди. И Вайс просто обязан с него за это спросить, иначе просто перестанет себя уважать.
– Ты Джека не достанешь, – забеспокоился вдруг Павлов. – Мой тебе совет: не тронь его.
– Не понимаю, о чем разговор, начальник.
– Эх, Василий, Василий, – разочарованно покачал головой Павлов. – Человеком ты был, а кем стал…
– Человеком был, и человеком и остался. Просто я сильный человек. И не хочу быть слабым. А то, что меня в бандитские дебри занесло, так это, видно, судьба… Мог бы ментом стать. Таким, как ты. Но не стал. И уже не стану. Потому что я не шлюха какая-то, метаться из стороны в сторону. Ну, а если не соскользну с горки, если останусь при делах, то беспредела не будет. Я не Кирзач,
Вайс и сам понимал, что во многом не прав. Но не мог он уже свернуть с избранного пути. Он сильный, и он не может жить, не уважая себя…
Громила Бугай держал Джека за горло, а плюгавый Тетеря хищно скалился, дышал на него злобой и вонью от гнилых зубов.
– Лавье где?
– Будет… Завтра будет, – прохрипел Джек.
Ни слуху от братвы, ни духу. И денег нет. Похоже, Шрам кинул его на бабки, как последнего лоха. Если так, то вся система, которую Джек так долго и тщательно создавал, оказалась карточным дворцом, который рухнул при первом же порыве по-настоящему сильного ветра.
– Ты это еще вчера говорил, – напомнил Тетеря.
– Завтра… Точно завтра будут…
– Завтра ты уже девочкой Женей станешь. Сегодня мы тебе пол сменим, а завтра все уже знать об этом будут. За деньги тебя мочалить будут, пока долг не отработаешь. А ты его никогда не отработаешь…
– Может, прямо счас начнем? – спросил второй «бык» из свиты Тетери.
– Нет, еще не вечер. Сейчас его до кондиции нужно довести…
Бугай отпустил Джека и тут же ударил его кулаком в живот. По спине пришелся второй удар. И третий не заставил себя долго ждать…
Джек уже терял сознание, когда открылась дверь, и надзиратель объявил ему на выход.
И коридорный, и корпусной видели, что у него разбиты губа и подсвечен глаз, но выяснять никто ничего не стал, как будто так и надо. Похоже, блатные получили карт-бланш на истязания неугодного арестанта. Не зря Джека одолевало дурное предчувствие. Своя братва предала его, а чужая наступала по всем фронтам. И конец, похоже, уже близок.
Следователь с интересом смотрел на него.
– Что, нездоровится? – с язвительной насмешкой спросил он.
– Да что-то вроде того, – уронив голову на грудь, буркнул Джек.
– Признаваться будем?
Джек тяжко вздохнул. Он уже отказался от чистосердечного признания, но, похоже, это была не самая правильная тактика.
– А что мне за это полагается?
– А чего ты хочешь?
– Отдельную камеру.
– Будет тебе отдельная камера.
– Тогда записывайте…
Сейчас он готов был на все, чтобы избежать встречи с блатными. А если вдруг ситуация изменится, он заберет свое признание обратно. Но, похоже, ничего хорошего впереди его не ждет. И, возможно, одиночная камера его не спасет. Если так, то жизнь, считай, закончилась.
Не зря говорят, что человек может привыкнуть даже к аду. Если очень этого захочет. К тюрьме Вайс привыкать не хотел, но все-таки уже обжился здесь. И с братвой в камере у него все неплохо, и по ночам он спит спокойно. Крепко спит. А его вдруг взяли да разбудили. Надзиратель перед ним.
– Давай, вставай! – Голос у него тихий, тон заговорщицкий.
Что-то здесь не так.
– Никуда я не пойду.
– Каштан тебя зовет.
И сразу все стало на свои места. Каштан смотрел за тюрьмой. Вор он, хоть и не в законе, но власть у него большая, если даже надзиратели работают на него.