Бандитский причал
Шрифт:
Даша принялась читать сказку о волшебном свистке и золотых яблоках. Девочки с жадным любопытством рассматривали ее. Новые люди в приюте — редкость, а у мамы Даниэля были чудесные волосы, и от нее вкусно пахло дорогими духами.
Михаил осторожно коснулся ножки мальчика под одеялом.
Тот испуганно высунул голову обратно.
— Привет, — на русском шепнул ему отец. — Я папа. Па-па.
И улыбнулся.
Даниэль во все глаза смотрел на огромного взрослого.
«Ему, наверное, страшно… — с досадой размышлял Воронов. — Как жаль, что в приют запрещено приносить подарки. Малыша можно было бы подкупить яркими игрушками».
До самого конца сказки его сын не шевельнулся. Все также лежал под одеялом и зорким взглядом следил за каждым движением Михаила.
— Пока, сынок, — ласково похлопал по ножкам под одеялом на прощание отец. — Встретимся утром.
— Утром, — на французском повторила подошедшая к постели малыша Дарья. — Мы увидимся утром.
Посмотрела на него еще несколько мгновений и шепнула:
— Я люблю тебя.
В глазах снова стояли слезы. Поборов желание обнять мальчика, Дарья подошла к кроваткам девочек и тоже шепнула каждой: «спокойной ночи».
А потом, завернувшись в одеяло, она долго плакала в их с мужем спальне, и он отчаялся ее успокоить.
Глава 55. Даша и Михаил
На следующее утро появилось солнце. За окном выпал небольшой снег.
Элиза и Бьянка выбежали в холл. Сестры крепко держались за руки и весело пели что-то про снег.
— Какие они милые, — вырвалось у Даши.
— Да, милые. Пойду, поприветствую Даниэля.
— Воспитатель попросила не ходить к нему до завтрака, чтобы не пугать. Я пойду в столовую, помогу накрыть на стол.
— Мне надоели эти воспитатели. Я просто приведу нашего сына на завтрак, — начал закипать Михаил.
— Поступай, как знаешь. Я буду ждать вас там.
Михаил вошел в детскую комнату.
Их маленький сын пыхтел на своей кроватке, натягивая разноцветные носочки.
— Привет, — отец улыбнулся и подошел ближе. — Дай, помогу. Это же разные носки. Как ты собираешься идти завтракать в разных носках? Тебя же девчонки засмеют.
Открыл стоящую перед кроваткой старенькую тумбу и нашел пару одному из носков.
— Вот, держи. Эти одинаковые.
И протянул носок.
Даниэль засопел и отодвинулся.
«Не хочет…» — поник Воронов.
— Я папа. Папа, Даниэль. Я твой друг. Я хочу тебе помочь. Давай, наденем носочки.
Кое-как помог малышу натянуть носки.
— Где твои ботинки?
Тот на удивление ловко соскочил с кроватки и в один миг натянул чешки.
— Какой ты самостоятельный, — похвалил его Михаил и протянул руку. — Ну, пойдем завтракать.
Даниэль недоверчиво посмотрел на отца, но руку подал.
— Вот так, — заулыбавшись, поднялся тот. — Идем кушать. А потом гулять. Там снег выпал. Ах, ты ведь ничего не понимаешь по-русски…
В холле он приподнял мальчика и поставил его на подоконник, чтобы тот увидел снег.
— Нэж! Нэж! — прыгали рядом девочки.
— Нэж, — повторил Даниэль и ткнул маленьким пальчиком в стекло.
— Снег, — закивал Воронов. — Там снег! Мы будем играть!
— Мама! Твоя мама! — тыкали пальцем в появившуюся в холле Дашу девочки и весело смеялись. Видимо, выпавший внезапно снег всем подарил хорошее настроение.
— Мэмо, папа! — недоверчиво повторял за подружками Даниэль и пятился назад.
Он снова не пошел на контакт.
…Вечером детям читали сказку другие взрослые — прибыла семейная пара, которая собиралась удочерить двух сестер.
— То никого, а то сразу троих хотят забрать, — сокрушалась пожилая француженка. — Ну, дай Бог, пусть только заботятся о них.
Михаил и Дарья чувствовали себя не в своей тарелке. Им хотелось увидеть сына перед сном. Но правила приюта требовали приучать детей постепенно, и они просто лежали в постели, пялясь в темноте в потолок, до тех пор, пока их не сморил сон.
— Папи, — послышался среди ночи плач. — Папи!
Вздрогнув, Даша и Михаил подскочили одновременно.
— Папи…
— Черт! — выругался Воронов и бросился на голос. Даша, закутавшись в халат, пошла за ним следом.
В холле царил полумрак. В детской комнате было темно.
— Данил! — позвал он.
— Папи! Папи!
Мальчик плакал, проснувшись посреди ночи. Видимо, ему что-то снилось, и он находился в состоянии полудремы, не понимая, где явь, а где сон.
Недолго думая, Михаил подхватил его на руки. Мальчик не сопротивлялся. Он вцепился отцу в волосы и продолжал плакать.
— Тихо, тихо… Я здесь. И мама здесь.
Михаил не знал, как надо успокаивать детей. Он не знал, как говорить по-французски слова утешения. Но он носил на руках своего ребенка, под зорким надзором Даши, пока тот снова не заснул.
Осторожно уложил его обратно в кроватку. Даша стояла рядом и держала одеяльце, чтобы укрыть.
Но как только родители тихо пошли к двери, он снова проснулся и заплакал.
Переглянувшись, они бросились обратно к его кроватке.
— Мы здесь, Даниэль, — ласково заговорила Даша.
Михаил взял мальчика на руки. Он прижимался к отцу все крепче, и никак не хотел отпускать.
— Заберем его к себе в комнату, — решила Даша. — И пусть эти любители лягушачьих лапок попробуют мне хоть что-то сказать завтра утром. Он плакал так громко, но на его плач никто не пришел!
Они уложили сына в середину своей кровати и до самого утра не сомкнули глаз. Осторожно поглаживали его взлохмаченные волосики, ручки и ножки. С замирающим сердцем прислушивались к его дыханию.
Даниэль больше не плакал. Он тихо сопел, уткнувшись в подушку.