Бандиты

Леонард Элмор Джон

– Кошмар, да? – сказала она. – Страшно ведь, наверное?

Джек согласился, что порой бывает страшно, когда в комнате совсем тихо и он представляет себе, как те двое лежат в темноте, прислушиваясь. Тут она и говорит:

– Так вот почему ты этим занимаешься? Потому что страшно?

Он сказал, что сам не вполне понимает, почему он этим занимается. Иногда ему кажется, что он не стал бы этим заниматься, если б в свое время попал во Вьетнам. Что тут странного? В первый год его не пропустила медкомиссия – он только что перенес мононуклеоз, а больше повесток не присылали. Джек сказал Хелен, что порой, когда он уже выходил из номера с набитой сумкой (он брал на дело дорожную сумку с наклейками авиакомпаний), прикрывал за собой дверь и останавливался на площадке, ожидая лифта, его охватывал страх посильнее, чем в самой комнате. Зато

какое облегчение, когда вернешься в свой номер и запрешься в нем или, если он не останавливался в гостинице, когда выйдешь на улицу. Господи, как хорошо! Хелен сказала: как он рассказывает, забываешь, что речь идет о воровстве! Джек ответил: надо же и прибыль какую-то из этого извлекать, не рисковать же задницей только ради острых ощущений. С другой стороны, вряд ли он занялся бы таким делом, если бы это не щекотало ему нервы. Тут было нечто большее, чем вульгарный грабеж, преступное обогащение.

– Что, очень глупо звучит? – спросил он Хелен, а та ответила:

– Я хотела бы как-нибудь пойти с тобой. Один-единственный разочек.

Она обрабатывала его несколько недель, пока он не сдался. Потом у него было почти три года, чтобы подумать над тем, как он мог свалять такого дурака. Он рассказал эту историю Рою, и тот вынес приговор:

– Поделом ты сел. Надо же быть таким идиотом!

В три часа ночи они проникли в «люкс» и, едва вошли в гостиную, Хелен на что-то наткнулась, и, господи помилуй, она захихикала, из спальни хозяин окликнул их:

– Кто там? – и включил свет.

Они помчались с пятнадцатого этажа вниз по лестнице, на этот раз лифта дожидаться было некогда, а в холле их встретила охрана. Джек сначала невинно раскрыл глаза:

– Что такое? – напустил на себя удивленный вид: Да вы не за тех нас приняли, – потом изобразил возмущение: – Мы живем в этом отеле!

Но хозяин «люкса», закутавшийся в купальный халат, подтвердил:

– Я уверен, это они.

Джек посулил охранникам, что его адвокат задаст им жару, однако единственным адвокатом, принявшим участие в этой истории, оказался тот юрист, на которого работала Хелен, – он специализировался на разводах и понятия не имел, как надо торговаться с прокурором, когда речь идет об уголовном преступлении. И все же ему понадобилось вмешаться и предложить следствию сделку: Хелен освобождается от наказания в обмен на свидетельские показания. Хелен, на радость копам и окружному прокурору, засвидетельствовала, что Джек побывал в том люксе. Те получили ордер на обыск и обнаружили набор пожарных ключей и бумажник из крокодиловой кожи с вытисненными на нем инициалами Р. Д. Б. – Джек стащил его несколько месяцев назад и оставил валяться в кладовке, совершенно о нем позабыл. Следователь постарался повесить на Джека тридцать ограблений, случившихся за последние два года, так что призванный Джеком на помощь адвокат с Броуд-стрит в свою очередь заключил сделку: Джек сознавался в тридцати ограблениях, чтобы полицейские могли закрыть эти дела, а на суде ему предъявлялось обвинение лишь в одном незаконном проникновении. Приговор – пять лет общего режима, досрочное освобождение через три года при хорошем поведении. А Хелен? Она сказала:

– Ну, Джек, извини!

На полу ванной валялись мокрые полотенца и две пары трусов ярко-красного цвета, в футляре для бритвы обнаружились свернутые в тугой комок бумажки по сто долларов – штук пять или шесть – и маленький пакетик с кокаином. Кровать осталась незастеленной, казалось, на ней происходила яростная борьба: подушки упали на пол, простыня съехала. В шкафу Джек нашел еще дюжину трусов того же покроя и цвета, а под рубашками – «беретту».

Самое интересное открытие ожидало его в спальне на столике. Здесь были банковские квитанции – целая стопка, всевозможных оттенков. Ага, тут были и расписки о снятии денег со счета. Одни и те же суммы вкладывались в банк, снимались со счета и переводились в другие банки. В эти операции было вовлечено четыре или пять отделений банка «Хиберния и Уитни». Смотри-ка, этот парень не кладет все свои яйца в одну корзину. Джек принялся аккуратно копировать на гостиничном блокноте номера счетов, проставляя знаки плюс и минус, чтобы отметить движение денег.

Тут на глаза ему попался другой блокнотик, которым уже пользовались – там стояло имя «Элвин Кромвель» и телефон [phone]. Джек переписал эти данные, это был код штата Миссисипи. В папке лежало около дюжины скрепленных листков – списки имен и фирм, в основном из Нового Орлеана, Лафайета и Морган-Сити. После многих имен, в том числе после имени К.
– У. Николе, «Николе Энтерпрайзиз», стояли галочки. В отдельной папке лежал листок гербовой бумаги с надписью наверху «Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия». Не удержавшись, Джек вытащил этот листок и начал читать.

Письмо полковнику… черт побери, полковнику от Рональда Рейгана.

Дорогой полковник Годой,

Чтобы помочь вам вдохновить призывом к свободе всех наших добрых друзей в Луизиане, я написал лично каждому из них, подтверждая, что вы являетесь подлинным представителем никарагуанского народа и намерены выйти на ринг во имя демократии. Я знаю, в вас есть тот материал, из которого делаются герои, но скромность не позволяет вам самому распространяться о той чрезвычайно важной роли, которую вы лично играете в этой смертельной схватке против марксистов, захвативших вашу прекрасную страну.

Я просил своих друзей в «штате пеликана» подсадить вас в седло, чтобы вы скакали к победе над коммунизмом. Я просил их оказать материальную поддержку вашей борьбе и понять: поп es pesado, es mi hermano.

Далее следовала подпись президента.

Потрясающе. Как говорит, так и пишет. Или, может быть, он говорит так, как пишет, или говорит один из его секретарей, который верит во всю эту чушь или, во всяком случае, способен днем и ночью изрыгать словеса и писать их хоть правой, хоть левой рукой. Все президенты, чего бы то ни было, говорят одинаково. Но это!

Смочив палец слюной, Джек осторожно потрогал подпись и убедился, что от влаги она начинает расплываться.

Склонившись над столом, он принялся перечитывать послание, дошел до слов «выйти на ринг во имя» и тут услышал, как в соседней комнате заработал телевизор. Два голоса, мужской и женский, заверещали, перебивая друг друга, обмениваясь короткими фразами, неуступчиво, забираясь все выше в пылу спора. Что там за шоу? Кажется, про ту парочку детективов, мужчину и женщину.

Дверь между гостиной и спальней закрыта, до нее примерно десять футов. Телевизор стоит в углу возле стола, правее двери. Джек прислушался. Других голосов, кроме тех, что назойливо неслись из телевизора, не было. Может быть, это горничная включила телевизор, чтобы веселей было убираться?

Конечно, это горничная, сказал себе Джек. Пройдя мимо кровати, он осторожно приоткрыл дверь и заглянул в другую комнату.

Нет, это была не горничная, но и не кто-то из никарагуанцев. Джек разглядел в профиль темноволосого незнакомца – со лба его волосы уже отступали к макушке, какой-то потертый, в старом твидовом пиджаке неопределенного цвета, ему место не здесь, а на благотворительной кухне у Люси. Стоя почти вплотную к телевизору, он внимательно слушал, как понарошку, переигрывая, ссорятся два частных детектива. Хихикнул, потирая глаза.

Джек с одного взгляда готов был поспорить на десятку, что этот парень отбывал срок. И две десятки не побоялся бы поставить на то, что он не имеет отношения к никарагуанцам, но и не случайно попал в этот номер.

Подойдя к шкафу, Джек спокойно достал «беретту» полковника – ту же модель, что и отобранные накануне у его сподручных. Он не стал проверять, заряжен ли пистолет, – в любом случае он не собирался никого убивать. В телевизор еще можно было бы пальнуть, достало это верещание, но не в живого человека. Джек почему-то сразу же пожалел незнакомца. Он осторожно прошел в комнату и встал за спиной чужака, держа пистолет дулом вниз. На вид парню было лет сорок, он кутался в мышиного цвета пальто, из-под которого чуть ли не до самого пола свисали, прикрывая поношенные ботинки, темные штанины. Он оглянулся, только когда началась реклама.

И сказал:

– Ах ты! Кажется, я не в тот номер попал?

Бадди Джаннет в подобной ситуации сказал:

«Держу пари, я попал не в тот номер». В общем, примерно то же самое. Сразу было видно, что он прикидывается: «Ах, я не в тот номер попал!» Парень двинулся к выходу, подтягивая на ходу свои лохмотья. Жалкое зрелище. У двери приостановился, засомневавшись, хотя уже положил было руку на дверную ручку, потом оглянулся через плечо и вопросительно нахмурился:

– Или нет? Или мы оба попали не в тот номер? – Судя по акценту, он был родом с Британских островов. Но откуда именно? Не из Ирландии ли?