Банджо
Шрифт:
— Этот стол зарезервирован для мистера Гетца, — сказал человек, присматриваясь к Гэсу.
— А где он сам? — спросил Гэс.
— Я Гетц, — ответил подошедший без всякой улыбки. Губы у него были тонкими и бледными. Гэс встал.
— Я Гилпин, — сказал он, не протягивая руки для рукопожатия. — Со мной путешествует принцесса Клео.
Гетц вежливо поклонился, но при этом его взгляд раздевал Бесси, ощупывал ее, проникал во все интимные места, оценивал, покупал, продавал.
— Принцесса, можно мне сесть за ваш столик?
— Пожалуйста, садитесь.
— Как дела
— Жарко, — сказал Гэс. — Мистер Фитцджеральд попросил меня передать вам вот это.
И Гэс из бокового кармана пиджака достал толстый, тяжелый конверт, положил его на стол и подтолкнул к Гетцу.
— Я слышал, что ты прекрасно выполняешь поручения.
Гэс ничего не ответил; он не спускал глаз с этого худого человека. Опасного человека. Его подчеркнутая вежливость не уменьшала опасности.
— Я слышал, что ты надежен, смел, отличный стрелок. Ты хочешь многого добиться?
— Да, но для достижения своих желаний я готов идти только доопределенного предела.
— Интересно. До какого же?
— Меня нельзя купить.
— Не понимаю.
— Я не продам своего босса, свою девушку. Я не собираюсь никого убивать, но сделаю это, если у нас будут пытаться забрать то, что мы не хотим отдавать.
— Забавно! А я вот думал, что ты хочешь, чтобы твоя принцесса стала певицей, чтобы выступала на сцене. Я уверен, что она поет не хуже канарейки. Я пайщик одного клуба в Сент-Луисе. Она могла бы там поработать немного. Глядишь, и выйдет потом на большую сцену.
— В Канзас-Сити клубов тоже хватает, — сказал Гэс.
— У меня есть кой-какая работенка, вроде как посредника — устраивать всякие спорные дела. Оплата — в два раза больше, чем ты получаешь у старого душки Фитца. И ты мог бы быть при ней, пока она занимается своим пением.
— Нет, меня это не интересует. — Шестое чувство, казалось, подсказывало Гэсу, что над ним смеются, что с ним играют как кошка с мышкой. Что этому превосходно одетому, худому человеку стоит лишь сделать жест, коснуться, скажем, маленьким пальцем руки своих тоненьких, словно нарисованных карандашом, усиков, — и Гэс уже в следующее мгновение уже будет стучаться в ворота рая. Или ада.
— Ну, мы пойдем, — сказал Гэс осторожно.
— Нет, нет, куда вам спешить? — стал возражать Гетц, но не очень настойчиво. — Мы с принцессой даже не успели по-настоящему познакомиться.
— Отчего же, уже познакомились, — сказала Бесси. — Все сутенеры на одно лицо. Достаточно познакомиться с одним — и будешь знать всех.
— Ага. — Лисье лицо Гетца стало подергиваться. — Так вы уже все знаете!
— Знаем, и в эти игры не играем, — сказал Гэс.
— Гилпин, я не собираюсь ничего просить у какого-то там мелкого деревенского хулигана. Я просто предложу кое-что, и советую воспользоваться моим предложением. Потом может быть поздно!
Гэс молча смотрел на жадное, хищное лицо Гетца; он понимал, что допусти он хоть малейшую оплошность — и ему отсюда живым не уйти.
— Молчишь? Правильно. А теперь я и твоя принцесса — мы отправимся ненадолго ко мне в номер, а потом за это вы оба получите толстенькую пачечку.
— Вы просто не в своем уме, — сказал Гэс.
— За один раз со мной она заработает больше, чем за неделю работы Бог весть с каким количеством клиентов.
— А почему вы выбрали именно ее? Потому что она со мной?
— Потому что в ней есть шик. И, соответственно, цена будет хорошей.
— Это исключается, — сказал Гэс. — Постарайтесь уж обойтись без нее.
— Послушай, распоряжаюсь здесь всем я. Бармен, официанты, вышибалы — все мои люди. Стоит мне только глазом моргнуть — и ты труп. А после того, как я разберусь с ней — куда она денется? Без такого сильного защитника? И придется ей снова подставлять, что у нее там спереди и сзади, черномазым и всякой там швали.
Гэс медленно поднял со стола цветастую салфетку, сделал вид, что вытирает губы, потом положил ее себе на колени, прикрыв правую руку.
— Мистер Гетц, любезности закончились. Мне не нравится, как вы выражаетесь, особенно в присутствии женщины.
— Ух ты какой смелый! — Гетц широко улыбнулся.
— Я всегда становлюсь смелее, когда у меня в руке взведенный “кольт”, — сказал Гэс. — К тому же он под столом и направлен прямо в ваш сморщенный пупик.
— Ты просто блефуешь. — Гетц, похоже, ничуть не испугался.
— Так. Теперь слушай меня внимательно. Бери этот конверт и засовывай его себе в карман. И чтоб никаких глупостей, никаких там жестов, сигналов. Ничего! Мне очень удобно и легко пристрелить тебя прямо здесь, но мы еще погуляем. И помни: чуть моргнешь глазом — и с такого расстояния выстрелом из “кольта” тебя разнесет по всему бару.
— Ты же себе сам могилу роешь, — сказал Гетц.
— Гэс, — вмешалась Бесси, — он прав, не надо.
— У каждого свое время. Может быть, он и прав, но думаю, что и ему хочется жить.
— Подумай, хорошо подумай, Гилпин! На что ты меняешь свою жизнь? Ты хочешь отдать ее за какую-то черную хрюшку? Я хочу ее только на один вечер. Ты заработаешь на ней тысячу! А она вернется к тебе не хуже, чем была!
— Вставай, только без резких движений, — сказал Гэс так, будто не приказывал, а вел светскую беседу. — А потом мы выйдем через дверь, которая ведет в сад, и пойдем по дорожке к нашему коттеджу. Мы придем туда и там уже изучим твое щедрое предложение. Спокойно, без лишних наблюдателей.
— Пацан, ты об этом очень горько пожалеешь! — прорычал Гетц. Он быстро терял самообладание после того, как понял, что Гэса запугать не удастся, что Гэс готов умереть, но от своего не отступится. Даже если это будет стоить ему жизни.
— Надеюсь, что какая-нибудь мушка не попадет тебе в глаз, — тихо проговорил Гэс, — а не то, если ты вдруг моргнешь, я нажму на спуск.
— Ты отсюда не выйдешь!
— Посмотрим... Бесси, я сам понесу твой жакет, — сказал Гэс, беря жакет и кладя его поверх револьвера, лежащего у него на коленях; салфетку при этом он сбросил на пол. — Бесси, ты будешь идти слева от меня, а мистер Гетц будет справа, улыбаться и делать вид, что ему очень нравится наша компания. И что у него впереди еще долгая счастливая жизнь.